Будь моей беременной (СИ) - Северная Оксана - Страница 43

— Что я должна, по-твоему, сказать, Кассандра? — спустя долгие минуты молчания, спросила Амадея Рейверс. — Эрик поступил как ребенок. Маленький избалованный ребенок, который пошел на обман, лишь бы не делать то, что ему велели. Как обычно это и делал. Изобретательно, но глупо. Он решил обмануть меня, но обманул только себя. — от ее слов хотелось втянуть голову и сбежать куда подальше. Но я заслужил их. — Одно меня радует все же. Сейчас, глядя на нашего Эрика, я вижу не мальчишку — ветреного, легкомысленного, а мужчину. Готового понести наказание и принимающий ответственность за свои поступки. И это меня радует ровно настолько же, как и огорчает его обман. Потому, я поддержу тебя, внук. Любое твое начинание. Даже если оно выбивается из общепринятых норм.

— И вы туда же! Да вы вообще понимаете… — Кассандра вскрикнула, но бросила взгляд на малыша на руках Тамилы и снова понизила голос. — Тамила, я понимаю, что тебе пришлось нелегко. И… Наша семья покроет все расходы, связанные с твоим переездом…

— С нашим переездом! — оборвал я ее. — Я не брошу супругу! Если ей не найдется места в этом доме, то и мне тоже.

— Эрик… — одними губами проговорила испуганно Тамила.

— Это не твоя супруга! — не унималась мама. — Это не твой ребенок. Ты сам нам только что все это рассказал.

— Нет, мама. Это мой ребенок. Мой сын. И Тамила моя самая настоящая жена. И они единственное, что имеет наивысшую ценность в моей жизни. Я понял это в тот момент, как осознал, что могу потерять их. И если право любить мою семью стоит наследства Рейверсов — мне оно не нужно. Потерянные деньги можно заработать. А вот любовь уже можно никогда и не отыскать.

Я искренне верил в то, что говорил. И действительно готов был бросить все.

— Мила, — я взглянул на супругу, сжав ее пальцы и поймав ее напряженный слегка растерянный взгляд. — Мы как-то неправильно с тобой все начали. Но я бесконечно рад, что все получилось именно так. Я люблю тебя. Люблю нашего сына и хочу до конца своих дней засыпать и просыпаться рядом с тобой. Хочу воспитывать наших детей. Хочу, чтобы вы стали моей настоящей семьей. Ты… готова на это? Даже если я буду гол, как храмовая мышь!

Несколько ударов сердца, ее полные любви и нежности глаза, в которых я уже прочитал ответ на свой вопрос, и ее тихое:

— Да!

Мама снова вскочила на ноги, но замерла, так и не проронив ни слова. Совсем не потому, что у нее закончились аргументы.

По комнате пополз сероватый, морозный туман.

Он скользил по полу, скручивался в жгуты, сворачивался в спирали. И спустя несколько ударов сердца посреди гостиной стояла невысокая очень красивая женщина в простеньком коричневом платье прислуги и белом фартуке и чепце.

— Какого демона?! — вскрикнула мама, попятившись.

А я, наконец, понял, о ком настойчиво твердила Тамила. Поднялся на ноги и встал так, чтобы прикрыть жену и сына в случае чего.

Но призрак только улыбнулась, склонив голову к плечу.

— Ему не хватило твоего упрямства, — прошелестела она, улыбнулась, посмотрев мне просто в глаза. — Позволь! Я не наврежу Роберту.

Я засомневался на мгновение, но Тамила сама поднялась на ноги и вышла вперед:

— Все хорошо, Эрик. Амалия! Если бы не ваша помощь… Я боюсь даже представить, что с нами могло случиться, — сбивчиво начала она. — Мне жаль, что вы не смогли прожить счастливую жизнь с любимым. Но… прошу. Оставьте Эрика. Он невиновен. И не заслуживает того, чтобы расплачиваться за чужие грехи.

— Чистое сердце. Любовь. Настоящая, — улыбнулась она, склонившись над малышом и запечатлев легонький поцелуй на макушке. — Вы выполнили все условия, разорвали чреду смертей. Будьте счастливы.

Вспышка золотого света. Запах цветов апельсинового дерева ворвался в гостиную так некстати — к началу осени. А после… все стало, как было. Призрак исчез, оставив по себе только легкую грусть и задумчивость, которые все так же витали в воздухе.

— Кажется, Амалия прокляла и себя, бросив в гневе слова, которые порядочная ведьма не решилась бы сказать. Потому я всегда говорю тебе, Кассандра, держи язык за зубами, иначе и после смерти в этом доме от тебя никому покоя не будет, — проворчала бабушка, поднимаясь с кресла. — В любом случае, все закончилось куда лучше, чем могло бы. Мне похоже нужно снова пересмотреть условия завещания. Что-то газетчики совсем заскучали. Как думаешь, что мне придумать в этот раз?! Хотя нет! Пусть для вас это будет сюрпризом. Отнесите, наконец, ребенка в детскую. И пойдемте выпьем чая. Слишком уж напряженное выдалось нынче утро.

Значило ли это, что я прощен? Отнюдь! Бабуля мне еще отомстит, придумает какие-то экзекуции, что-нибудь особенное. Но мне уже было все равно.

Я получил куда больше, чем состояние Рейверсов, за которым так долго гонялся.

И безумно счастлив от того, что сумел удержать свое настоящее богатство.

Амадея Рейверс

Вечерело.

Мягкие золотистые лучи ложились на дорожки в саду поместья Рейверсов. Надрывалась, пытаясь показать всю красоту своего голоса, маленькая птичка на ветке старого дуба. Того самого дуба, что когда-то пророс с посаженного желудя в тот самый год, когда был заложен первый камень в фундамент дома рода Рейверс. Сейчас он стал могучим деревом, на памяти которого и взлеты, и падения членов этого семейства. Он помнил и счастье, и скорбь, и радость, и горе.

Леди Амадея Рейверс прищурившись, разглядывала могучие ветки, листья, некоторые зеленые, а некоторые уже по-осеннему коричневые. Скоро им пора облететь. Зима на носу.

Она и сама чувствовала себя вот таким сухим старым листом. А могучее дерево казалось ей воплощением всего рода ее покойного мужа, сына, внука…

Легкая грустная улыбка тронула ее губы. Она прожила насыщенную жизнь. В ней было место и всепоглощающей любви, страсти, материнской жертвенности, интригам, боли и горю, и наконец, покою.

Всю свою жизнь Амадея Рейверс посвятила тому, чтобы разгадать тайну старого проклятья одного из самых могущественных родов Терринкрема. И пусть она безнадежно опоздала, за что расплатились жизнью ее муж и сын, все же Амадея сейчас была рада, что смогла дожить до того дня, когда проклятье Рейверсов было окончательно разрушено.

В памяти, словно наяву, всплыли картины прошлого. Двадцать восемь лет прошло с того дня, а она все еще помнила все до последней детали. Даже зелье пророчеств — вонючее, горькое до тошноты.

— Вы же понимаете, что если в вас ни капли дара прорицания, то зелье может вас убить, — сжав в руках колбу с мутно-зеленой жидкостью, в который раз предупредил мистер Тивер — тогда еще просто штатный зельевар на фабрике ее погибшего мужа.

— Вы полагаете, что мне важна собственная жизнь? Я лишилась мужа, рискую лишиться сына. И такая мелочь мне уже совершенно не пугает, — отрезала леди Амадея, выхватив из рук зельевара колбу и осушив ее до самого дна.

Мгновение, которое она боролась с подступившей тошнотой, а после… картинки будущего. Одна за одной. Словно ее переносило из года в год, из десятилетия в десятилетие. Она с ужасом осознала, что не сможет спасти сына, но…

Завещание, подписанное ее витиеватым почерком. Молодой темноволосый парень — с глазами ее сына. И беременная девушка с подносом. «Она станет решением!» — произнес чей-то голос на задворках сознания. — «Ее ребенок спасет весь род Рейверсов!»

И пусть то предсказание, зелье прорицания, знатно подкосили здоровье Амадеи Рейверс — с того самого мига у нее появилась надежда. Осталось только дождаться…

— Алиса, Роберт! — над садом раздался полный гнева возглас Кассандры, а леди Амадея вырвалась из липкой паутины своих воспоминаний и бросила внимательный взгляд на парадную дверь.

Дети вылетели из дома через несколько мгновений — темноволосый шестилетний Роберт, поразительно похожий на своего предка — Хэролда Рейверса, и миниатюрная, но не менее юркая пятилетняя Алиса — вылитая мать внешне, но такая же проказница, как ее отец. Следом за ними потянулся болотно-серый дым, пахнущий почему-то ванильным кремом.