Чужая беременная (СИ) - Ваниль Мила - Страница 39

— Поехали… — прошептала она едва слышно.

Миша не оставит ее, непременно найдет. Ведь теперь он точно знает, где искать.

— Толя, захвати ее обменную карту, — попросил врач. — И документы.

— Дом открыт. — Маше было неприятно, что Толик станет копаться в ее вещах, но выхода нет. — Все в сумке, а сумка в шкафу. Не найдешь, спроси у Миши. И скажи ему, куда меня повезли.

— Все будет хорошо, Машуль, — неожиданно ласково произнес Толик и погладил ее по руке.

Расспросив Машу о самочувствии, врач отдал распоряжения фельдшеру, а потом спросил:

— Вы уж простите мое любопытство, Мария, но какого рожна вас в лес понесло, на ночь глядя?

— Ребенок плакал… — Маша ощущала усталость, но теперь приятную. Видимо, подействовали лекарства. Глаза слипались, хотелось спать. — Думала, потерялся или оставил кто… знаете, как бывает…

— Ребено-о-ок… — задумчиво протянул врач. — То есть, вы на плач шли?

— Ну да. Это галлюцинации? Я схожу с ума?

— Нет-нет, вы в своем уме, — заверил ее врач.

— А это лешего ребеночек плакал, — вмешался фельдшер. — Есть такие легенды, что когда детский плач слышат, а ребенка нет, то это нечисти дети, домового или лешего.

— Да, только ребенок был, — перебил его врач. — Степа, ты б поменьше бабских сказок слушал, да пациенткам их пересказывал.

— Был? В лесу был ребенок? — встрепенулась Маша.

— Да мы пока ждали, местные рассказали, мол, сегодня у них две потеряшки. Вы, да дочка кого-то из дачников. Ту, правда, быстро нашли, по плачу.

— А как… маленькая совсем…

— Года два вроде. Мать не уследила, девочка в лес убежала. Если голосок тоненький, то можно подумать, что младенец плачет.

— Но почему я ее не нашла? Шла же на плач…

— Там вроде ручей рядом? Вода звук искажает, кажется рядом, а то далеко. Вы, Мария, не переживайте, главное. С головой у вас все в порядке. Но вот одной бежать в лес не стоило, нужно было позвать кого-нибудь.

— Да… — согласилась Маша. — Да…

До больницы домчались быстро, ранним утром дороги еще свободны, да и с мигалкой скорой помощи им не пришлось бы стоять в пробках. Машу разбудили для осмотра, потом для УЗИ. Она перестала бороться со сном, как только услышала, что с ребенком все хорошо. Боли ушли, хотелось только спать.

Михаил видел, как Марусю вынесли из леса, но подойти к ней он не смог. И не бывший муж Толик был тому виной. Как военный человек, Михаил знал, что бывают ситуации, когда дорога каждая минута. И сейчас — такая же. Маруся провела в лесу ночь, она беременна, ей нужно оказать срочную помощь. Скорее всего, чем быстрее она попадет в больницу, тем лучше.

Так и оказалось, буквально через пять минут машина скорой помощи рванула с места. Михаил дернулся, потому что бывший муж Толик в последний момент вышел из машины. Это ж что получается, с Марусей никто не поехал? Он не хотел устраивать сцену у нее на глазах, и еще и поэтому держался подальше, пока Анатолий был рядом с ней, но никак не предполагал, что тот не будет сопровождать ее в больницу.

— Как Маша? — спросил он, догнав Анатолия. Тот припустил в сторону Марусиного дома. — Что с ней?

— Угроза преждевременных родов. Надеюсь, обойдется, ее в клинику повезли.

— Куда?

— В Москву. — Анатолий назвал адрес. — Маша сказала, ты в курсе, где ее документы. Паспорт, обменная карта.

— Да. Сейчас. Может, еще что-то надо?

— Нет, только документы.

Анатолий не пошел в дом, ждал возле своей машины. Михаил отдал ему папку.

— Ты сейчас туда?

— Да. — Он медлил, не садился в машину, смотрел на Михаила как-то странно. Вроде бы и без злобы, словно хотел что-то сказать, но не решался. И вдруг спросил: — Ты ее любишь?

— Да.

— Отпусти. — Анатолий прищурился. — Ведь это наш ребенок, ее и мой. Она так и будет разрываться между нами, когда он родится.

— А ты, значит, ее не любишь? — процедил Михаил.

— Почему?

— Так ты и отпусти. Чего ты мне предлагаешь? Любишь — отпусти. Или только советовать горазд?

— Ре-бе-нок, — по слогам произнес он. — Мой ребенок.

— Пусть Маша решает, кто будет лучшим отцом.

Анатолий с досадой отвернулся, но спорить не стал.

— Ладно. Пусть Маша решает. — Он открыл дверцу машины.

— Погоди. — Михаил вспомнил, что так и не поблагодарил его за помощь. — Спасибо.

— Хорошо, что позвонил.

Смотря вслед удаляющейся машине, Михаил вспомнил, что Марусин телефон остался в доме, и позвонить ей он не сможет.

= 41 =

Хотелось бросить все и рвануть в Москву. Михаил чувствовал жизненную необходимость находиться рядом с Марусей. Ему даже спросить не у кого о ее самочувствии! А кто поддержит ее в такой сложный момент?

Он злился, переживал, нервничал, но поехать сразу не мог. Надо договориться с Василисой, чтобы она подоила его коз. Надо собрать Марусины вещи. Надо, в конце концов, привести себя в порядок, иначе его не пустят в больницу.

Волонтеры уже свернули лагерь и отправились по домам. Святые люди! Сорвались посреди ночи ради чужого человека, помогли и исчезли, как будто их и не было. Михаил слышал, как они радовались, что Маруся жива. Повезло.

Повезло…

Дай бог здоровья Анатолию, который сумел все быстро организовать. Пусть и он найдет свое счастье. Возможно, тогда поймет, что не нужно мешать чужому.

До Василисы Михаил не добрался. Только в душ сходить успел, переоделся, да наклонился к нижнему ящику комода. Разогнуться не смог: так и осел, шипя сквозь зубы от боли, и постепенно растянулся на полу. Лежал долго, все надеялся, что поясницу отпустит, но на этот раз прихватило сурово, любое движение причиняло острую боль.

Как же все «вовремя», ядрена вошь! Вместо того чтобы спешить в больницу к Марусе, его самого определят в больницу. Если он, конечно, доберется до телефона или кто-нибудь спохватится.

— Миша! — услышал он голос Петровича. — Миш! Где ты?

Малой кровью не обошлось — и скорую вызывали, и в госпиталь уложили. Это уже Ксюша настояла, а Виталий ее поддержал. Да Михаил и сам понимал, что такое обострение не вылечить таблетками и Василисиными мазями. И ухаживать за ним некому.

Это был ад. От собственной беспомощности хотелось выть зверем, от неизвестности — лезть на стену. Анатолий на звонки не отвечал, в клинике информацию о больных по телефону не давали, послать к Марусе некого. Ксюша к нему в госпиталь каждый день приезжала, беременная, как он мог попросить ее съездить к Марусе?

И она не звонила. Но это как раз неудивительно, наизусть его телефон она навряд ли запомнила.

Вот и позаботился о Марусе. Толку с него, как с козла молока. Развалина.

Ядрена вошь…

На третий день ада смилостивился Анатолий, отписал смс: «С Машей и ребенком все в порядке. Будь добр, иди на… Хочешь увидеть ее, приезжай, а мой номер забудь». Михаил не стал унижаться и объяснять ему, отчего не может приехать. Главное он узнал — у Маруси все хорошо.

История повторялась. Маша ждала Мишу, а он не спешил ее навестить. Вообще пропал, как будто его и не было. Ладно, позвонить он не мог, ее телефон остался в деревне. По этой же причине не могла позвонить и она. Но почему не приехал?

Не с кем оставить животных? Ездили же они в Москву вместе, вполне успели между утренней и вечерней дойкой. Одно из двух: или Михаил не хочет ее видеть, или с ним что-то случилось. Первое маловероятно, даже если Толик и успел наговорить ему гадостей. Значит, второе. И это сводило ее с ума.

— Как ты узнал, что я потерялась в лесу? — спросила Маша у Толика, когда он навестил ее в первый раз.

— Михаил сообщил. Проверял, не я ли тебя выкрал.

— О-о-о…

То, что Толик быстро организовал поиски, Машу не удивляло. Он давно сотрудничал с волонтерскими отрядами, выходил с ними на поиски время от времени, как врач. Найти человека мало, нужно вовремя оказать ему первую помощь, а добровольцы, в основном, люди без медицинского образования.