Бешеный волк (СИ) - Плотникова Александра - Страница 7

— Любой договор можно обойти или прервать, — усмехнулся Малефор. — Особенно в столь неспокойные времена… Малкар!

Все это время изображавший статую командор встрепенулся и вопросительно посмотрел на главу Ордена.

— Собери группу капитана Воладара и отправь на зачистку деревень возле южных границ Таймерина. Поселения зачумлены, зараза не должна распространиться дальше… на юг.

Салегри кивнул, пристально посмотрел в глаза Мобиусу и вышел, нарочито громко лязгая доспехами.

— Разэнтьер!

«Чтоб ты провалился, старый пень!»

— Слушаю, командор.

Капитан Разэнтьер Воладар отвлекся от развернувшегося на плацу зрелища. Полсотни бойцов в тяжелых доспехах на толстой стеганой подкладке усердно отрабатывали приемы строевого боя — высунуться из-за щита, ударить деревянным мечом подбегающего «ифенху», спрятаться обратно. Спустя полчаса рубки «ифенху» и «ополченцы» менялись местами. И так полдня.

Получившие передышку от тренировки новобранцы облегченно выдохнули, но сбежать не решились, ели глазами начальство. Начальство тем временем сделало вид, что ест глазами командора. Ростом офицер вышел чуть ниже старого рыцаря, однако смотреть на него ухитрялся слегка сверху вниз. Резкий, четкий, прожаренный солнцем, с цепким взглядом пронзительно-голубых глаз и копной уже давно не стриженных каштановых волос, Воладар напоминал клинок. Капитанский мундир сидел на ладной фигуре как влитой, оружие на поясе казалось продолжением воина.

От скрещения двух взглядов воздух между мужчинами едва не начал сыпать искрами. Разэнтьер глаз не отвел, только сузил их в две щелки и нацепил на лицо маску невозмутимого безразличия.

— Собирай своих вояк, отправитесь к южным границам Змеевых дебрей. Проездные грамоты через Искханскую границу я вам обеспечу.

«И что мы там будем делать, Тореайдровых ворон считать? Это же при хорошей погоде не меньше двух месяцев пути!»

— Каковы приказания? — вслух спросил капитан.

— На землях герцога Теодрика свирепствует чума. Вам надлежит провести зачистку в деревнях по окрестностям болот, дабы зараза не распространилась дальше. Заслон поставите только с южной стороны, наличие живых и благополучие владений ифенху нас не касается.

«Опять затеяли со стариком игру в «кошки-мышки»? Ну-ну».

Разэнтьер коротко кивнул и повернулся к застывшим как изваяния новобранцам:

— На сегодня свободны!

Парней как ветром сдуло. Капитан поднял голову, прищурился на яркое солнце. Серый камень главной крепости Ордена высох и прогрелся так, что к полудню в ее стенах становилось невыносимо душно. И зверски воняло гнилью, потому как командор после очередного успешного рейда распорядился вывесить тела убитых Темных по внешнему краю стен — для устрашения прочих оборотней. И вот теперь они болтались там даже не исклеванные, ибо ворон и любых иных стервятников рыцари безжалостно истребляли везде, где видели, а уж в окрестностях крепостей — тем более. Старейшина часто следил за внешним миром с помощью этих птиц. «Глаза и уши Змея» — так их называли. Инквизиция же слежки за собой допускать не собиралась.

«И вот нельзя было их просто утопить? Растворились бы и все… Тьфу, пропасть, нашел о чем думать!»

Разэнтьер размашистым шагом поспешил к казармам, на ходу привычно размышляя о том, сколько каких припасов нужно будет брать с собой на весь отряд. Скакать предстояло через две страны, Искхан и герцогство Вильское — путь неблизкий.

— Совсем они там наверху из ума выжили, — ворчал капитан. — Неужели нельзя было направить кого-то из местных? И проще, и расходов меньше. Так нет, подавай ему меня. Или это маленькая личная месть?.. Заигрались вы, господа, в интриги со Змеем!

Ворчи не ворчи — а приказ все-таки выполнять надо. Посему Воладар до вечера носился по Цитадели, как заведенный, успевая, к тому же, исполнять свои прямые обязанности и сдавать незавершенные дела помощникам.

А когда стемнело, он последний раз спустился в подземелье — к своим подопечным.

Темницы Инквизиции в любой стране выглядели мерзко. Чтобы немногочисленным пленникам жизнь сладкой не казалась. Сырые стены покрыты мхом и черной плесенью, по полу тут и там нарочно разлита вода. Факелы еле тлеют, дерево вечно гниющее, запах — хоть мертвых выноси. Об удобствах ифенху никто не заботится, еще меньше вспоминают, что они все-таки живые существа. Разэнтьер, как никто другой, знал, что постулат «Ифенху — это нежить!» — всего лишь миф, нарочно раздутый молодым и пылким Малкаром ди Салегри еще этак с тысячу лет тому назад ради войны. А может и раньше, кто их, магов, разберет…

Каких только легенд не распускали о «лунных охотниках» — и детей, мол, воруют, чтобы в себе подобных превращать, и девиц совращают (положим, девицы сами не прочь прыгнуть в постель к какому-нибудь статному нелюдю взамен деревенского пропойцы), и черным колдовством промышляют (на себя посмотрите, господа орденцы). И танцы устраивают непотребные на вершинах холмов лунными ночами. Не иначе, тем, кто распускает эти сказочки самим завидно, что не могут творить того же самого. А то знавал капитан кой-кого, кто не отказался бы ночью голышом поплясать с девицами этак пятью или шестью…

За шесть лет службы через Воладаровы руки прошло больше сотни измученных голодных грязных существ, часто не понимающих, что происходит и за что над ними издеваются. Опытные взрослые ифенху уходят от загонщиков, бросая рыцарям непригодный молодняк, и вытаскивая только тех, кто по их законам достоин жизни.

Жестоко. Но оправданно.

А вот и первая дверь, тяжелая от сырости и толстых железных полос. Натужно заскрипел ключ в замке, завизжали петли. Из темноты в нос ударил смрад неухоженного тела и нечистот. Разэнтьер привычно заставил себя его не замечать. Свободной рукой он вынул факел из держателя на стене в коридоре и вошел в камеру. Второй рукой он придерживал на плече два небольших бурдюка, в которых по меркам ифенху булькало весьма аппетитно.

Куча тряпья в дальнем углу зашевелилась и из нее, звеня цепью от ошейника, кое-как выползло тощее, обросшее свалявшимися космами существо с горящими красноватым свечением глазами. Торчащие на ребрах остренькие грудки выдавали в нем девочку лет тринадцати, но этим все женское и ограничивалось. Ни о каком «очаровании ифенхи» речи и подавно не шло — мало того, что она больше походила на ходячий скелет, так еще от постоянной сырости серо-грязная кожа покрылась язвами. Плесни на девочку водой, и она сгорит за полминуты — настолько мал внутренний запас сил.

— Здравствуй, — сказал Разэнтьер и вставил факел в кольцо по эту сторону двери. Приближаться не спешил. До кормежки это было попросту опасно, несмотря на ошейник.

— Ты принес? Принес? — юная ифенхи заскребла отросшими когтями по полу, зашипела диким зверенышем. Оскалила тонкие клыки.

— Лови, — капитан кинул ей один из бурдюков и остался на месте. На его лице не дрогнул ни единый мускул, пока она жадно выдирала затычку из горлышка и пила взахлеб, проливая чуть ли не половину на себя. Пролитое, впрочем, тут же впитывалось в кожу.

— Дай! Да-ай! — заныла ифенхи, отбросив опустевший бурдюк в угол. — Дай еще!

— Не могу — покачал головой офицер. — Тогда не хватит крови твоему соседу по заключению. Сама знаешь, мне больше не дают.

— Мне мало, — захныкала девочка еще громче. — Мне холодно, я не могу так… Я хочу как все… Чтобы мама… Чтобы жених… Я не хочу крови, я конфеты люблю! А они тухлятину дают! Кости!

Разэнтьер удержал вздох. Что ей ответить? Что все будет хорошо, и она попадет к маме? Вранье. И она это знала. Как знала и то, что ее казнят.

«Почему никто не удосуживается кормить узников нормально? Если приучить ее к человеческой пище, она, возможно, смогла бы жить как все, ведь крови-то понадобится совсем чуть…»

Но кто он такой, чтобы с начальством спорить? Салегри выгодно прилюдно казнить «упырей» — а то еще, не дай боги, кто-нибудь пожалеет пленников и авторитет Ордена падать начнет. Да и некому будет заниматься воспитанием полубезумного клыкастого подростка, а самому Разэнтьеру ее забирать некуда.