Опасная затея (СИ) - Лоранс Полина - Страница 24

— А что такого? — улыбнулся он. — Имею право! Ты против?

— Максим, но не здесь же!

— Да ладно, сюда никто не заглянет.

— Почему, запросто!

— Да они сюда не сунутся. Постесняются.

За плотной шторой кабинки слышались голоса продавщиц, они о чем-то переговаривались в торговом зале.

— Максим, пожалуйста, не надо, — взмолилась Ева, уворачиваясь от настойчивых поцелуев и ласк. Рука наглого завоевателя была уже у нее между ног. — Ну, пожалуйста!

— О, боже, с кем я связался! — вздохнул Макс. — Что же ты такая неприступная! Хотел потрахаться в примерочной, и облом.

— Я вообще не должна тут находиться.

— Ты зашла помочь с брюками, — Макс поймал Евину руку и положил себе на член. Тот вздыбился под тонким трикотажем боксеров, окаменел. — Видишь, что ты натворила? И что мне теперь делать?

— Поехали домой.

Несмотря на то, что Шведов постоянно отвлекался от главной цели поездки, им все же удалось выбрать три костюма.

Когда на машине возвращались в коттеджный поселок, позвонила Аня. Ева, увидев ее звонок, прежде чем ответить, глубоко вдохнула и резко выдохнула, как это делают спортсмены перед выступлением. Ей всегда было страшно, она не знала, что ждать от сестры: будет ли Аня смеяться, или плакать, или опять скажет, что ей надоело жить и она хочет свести счеты с жизнью…

К счастью, сегодня Аня была в отличном настроении. Она и Джонатан устроили себе прогулку по Лондону, обнимались, накупили всяких прикольных мелочей — носки со смешными рисунками, свитшоты, сувениры.

Ева закончила разговор и нажала отбой. Машина летела по трассе, до коттеджного поселка осталось несколько километров.

— Ну, как дела у сестрички? — спросил Макс. — У Ани все в порядке?

Ева бросила на спутника удивленный взгляд. Она не думала, что Шведова волнуют ее проблемы.

— Пока да.

— Ей не так-то просто в колледже?

— Ей везде сложно. Она очень ранимая. Сейчас у нее появился новый друг, Джонатан.

— Как он тебе? Ты с ним познакомилась?

— Да. Хороший парень, милый и симпатичный. Теперь мне остается только молиться, чтобы у них не испортились отношения, потому что Джонатан превратился для сестры в центр Вселенной. Она влюблена. Но чуть что не так, малейшая обида — и у нее сразу появляются черные мысли.

— Тебе с ней сложно.

— Очень! И не только мне, но и психологу в колледже, и преподавателям.

Ева задумалась, она смотрела на мелькающие за окном поля и березовые рощицы. Многие, кто был не в курсе их семейной ситуации, говорили ей, что она чересчур нянчится с Аней, надо с истеричным подростком быть построже.

А у Евы всегда болело сердце за младшую сестру…

Маму увезли в роддом, в дорогую престижную клинику. А назад она не вернулась. Вместо нее в их особняке поселился красный сморщенный комочек, который орал двадцать часов в сутки. Отец замкнулся в себе, он и смотреть не хотел на дочку, чье рождение обошлось так дорого. Он обожал жену, ее смерть была для него страшным и неожиданным ударом. Беременность протекала прекрасно, и никто даже и предположить не мог трагического финала.

Да, вокруг новорожденной суетились нанятые няньки с медицинским образованием, а врач-педиатр неотрывно наблюдал за младенцем. Но отец даже не заходил в детскую. Ева знала его совсем другим, сама она всю жизнь купалась в солнечной родительской любви. А младшая сестра — такая крошечная — стала отверженной. Маму она увидит только на фотографиях и видео, а отец от нее отвернулся.

Десятилетняя Ева стояла рядом, когда переодевали и кормили малышку, трогала маленькие пальчики, шептала нежные слова. Ей было невероятно жаль крошку. Она же ни в чем не виновата! Еве хотелось защитить сестру от всего мира и от нелюбви отца. Первая улыбка Ани досталась именно ей, старшей сестре, и первым Аниным словом было «ва!», что означало Ева.

Все психологические проблемы Ани — из-за понимания, что она невольно отняла жизнь у своей матери. Через несколько лет после Аниного рождения отец немного оправился от потрясения, однако его отношение к младшей дочери всегда было особенным, пропитанным горечью утраты. И Аня это чувствовала…

— А у меня близняшки, — сообщил Макс, возвращая спутницу к действительности.

— Что? — Ева продолжала думать об Ане.

— Говорю, у меня сестры-близняшки.

— Ой! Здорово!

— Даша и Саша. Им семнадцать.

— Почти ровесницы моей Ани.

— Я тоже предлагал отправить девчонок в Англию учиться. Или на Кипр. У них с языком проблем нет, тарахтят по-английски только так. Но мамане аж плохо стало. Как же мы наших кровиночек отправим в страшную Европу, где сплошь беженцы и геи! Схватилась за сердце. Я даже от бати подзатыльник огреб за то, что мать расстраиваю.

— Подзатыльник! — засмеялась Ева. — Но ты взрослый уже!

— Хех, предки-то у меня простые. Батя вообще мужик суровый, хотя сестры из него веревки вьют. Знают к нему подход, хитрые лисички.

— И куда же они поступили в конце концов?

— У нас здесь остались. Будут учиться в универе на экономическом. Маманя их даже в Москву не отпустила, хотя они набрали хорошие баллы на экзаменах. А девчонки такие шустрые, они бы и в столице не пропали. Я бы их там устроил. Но вот никак мама не захотела. Говорит, они еще маленькие.

— Может она и права, — вздохнула Ева. — Везет тебе, Максим. У тебя родители живы. А у нас с Аней никого не осталось. Нас только двое.

Шведов сочувственно посмотрел на девушку и погладил ее по руке.

Рано утром Ева застыла посреди маленькой гардеробной, заполненной ее вещами. Она выбирала наряд для сегодняшней встречи. Если бы кто знал, как ей не хочется встречаться с Павлом Николаевичем! Вредный и нахальный клиент замучил ее пошлыми улыбочками и намеками. Но если сегодня он не подпишет контракт на покупку нескольких картин, владелец галереи обрушит на Еву град упреков…

Гардеробная примыкала к спальне на втором этаже. Только в этой спальне девушка еще ни разу не ночевала — каждый раз засыпала в кровати Макса, в его объятиях. Ева и не ожидала, что спать с ним в обнимку будет настолько приятно. Правда, мужчина часто будил ее посреди ночи настойчивыми прикосновениями. Он никак не мог успокоиться, получив в свое полное распоряжение красивую игрушку.

Что ж, Макс сразу так и сказал: легко не будет.

Ненасытный.

— Ева! Долго ты еще! — донесся снизу недовольный вопль. — Завтрак готов! Быстро спускайся, копуша!

На завтрак он пожарил для себя и Евы омлет с овощами, сварил кофе. Гостья уже успела убедить хозяина дома, что панкейки с вареньем и взбитыми сливками — это не ее еда. Макс переключился на менее калорийные блюда.

— Спасибо, было вкусно, — сказала Ева и положила нож и вилку на пустую тарелку.

Макс провожал взглядом каждое ее движение.

— Ты так сексуально ешь.

— Ну что ты!

— Нет, правда.

— Макс, предупреждаю, ты опоздаешь на работу! — воскликнула Ева. Она уже поняла, куда клонит неутомимый партнер. — Мы опоздаем!

— Смотреть спокойно на тебя не могу, сразу все колом встает, — признался он и опустил взгляд вниз.

Как обычно по утрам, Макс шастал по кухне в одних боксерах, и его возбуждение просматривалось невооруженным взглядом.

Макс, улыбаясь, обошел барную стойку, стянул девушку со стула, повернул к себе спиной и прижал ее локти к сиденью. Сам навалился сзади, горячо задышал в шею, начал целовать в ухо — щекотал и обводил языком ушную раковину, покусывал мочку. Макс задрал Евину футболку и стащил кружевные трусики. Одно движение, и его рука очутилась у Евы между ног, а пальцы уже продвигались внутрь.

Ева успела повторить паническое «Опоздаем же!», и в следующую минуту ощутила, как внизу все наливается тягучей медовой тяжестью. У нее уже выработался рефлекс на эти властные, хозяйские прикосновения Макса — тело знало, что последует дальше. Дальше будет фейерверк под зажмуренными веками, ощущение блаженства, космос…