Игра - Кеннеди Эль - Страница 2

– Ты так хорошо пахнешь. – Джина глубоко вдыхает, потом выдыхает, и ее теплое дыхание щекочет меня. Она опять присасывается губами к моей коже, оставляя горячее мокрое клеймо на моей шее.

Приятно чувствовать ее на своих коленях. Ее стройные бедра обхватывают мои, ее одетое в шелк тело теплое и соблазнительное. И я должен это прекратить.

Я дал обещание себе и своей команде, хотя никто из них не просил меня об этом и все они считают меня сумасшедшим даже за попытку воздерживаться. Мэтт прямо выразил сомнение, что мое игнорирование сексуальных потребностей хоть как-то повлияет на нашу игру. Но я верю в это, и для меня это дело принципа. Парни выбрали меня капитаном. Я серьезно отношусь к этой ответственности и из личного опыта знаю, что часто позволяю девушкам дурить мне голову. Разгульная жизнь стоила мне в прошлом году сломанного запястья. Я не хочу это повторять.

– Джина, я…

Она прижимает свои губы к моим, не давая договорить, и вот мы уже целуемся и мой разум начинает плыть. На вкус она как пиво и жвачка. И ее волосы, ниспадающие на одно плечо густой завесой рыжих кудрей, пахнут яблоками. М-м-м, я бы съел ее прямо здесь.

Наши языки сливаются в танце, и поцелуй становится глубже, горячее. Моя голова продолжает кружиться, а внутри меня воюют похоть и страдание. Я разучился ясно мыслить. Мое возбуждение причиняет мне боль, и Джина, потираясь о мой пах, делает все только хуже.

«Еще тридцать секунд», – говорю я себе. Тридцать секунд, и я это прекращу.

– Как я тебя хочу. – Ее губы снова прижаты к моей шее, а потом, мать твою, она просовывает руку между нами. Она накрывает мой член через ткань моих шорт, и я чуть не рыдаю от удовольствия. Столько времени прошло с тех пор, как чья-то ладонь, кроме моей, прикасалась к моему члену. Такие ощущения – это незаконно.

– Джина, нет, – стону я, и вся моя сила воли уходит на то, чтобы убрать ее руку. Мой член в знак протеста заливает мои боксеры предсеменной жидкостью.

Ее щеки покрыты румянцем. Взгляд затуманен.

– Почему нет?

– Я… взял перерыв от всего этого.

– От чего?

– Секса.

– А что с ним?

– Я пока что живу без него.

– Без чего? – Она выглядит настолько же озадаченной, насколько я – жалким.

– Без секса, – с горечью поясняю я. – То есть я какое-то время не буду им заниматься.

Ее брови смыкаются.

– Но… почему нет?

– Это долгая история. – Я замолкаю. – Вообще-то это совсем не долгая история. Я хочу сосредоточиться на хоккее в этом году, а секс слишком сильно меня отвлекает. В общем-то, на этом все.

Какое-то время она молчит, а затем касается моей щеки и проводит большим пальцем по щетине на челюсти. Она облизывает губы, и я чуть не кончаю в трусы.

– Если ты боишься, что я захочу чего-то большего, то не надо. Я только ищу связь на одну ночь. Загрузка по учебе в этом семестре просто сумасшедшая, у меня тоже нет времени на отношения.

– Дело не в отношениях, – пытаюсь объяснить я. – Дело в сексе вообще. Как только я им занимаюсь, я хочу продолжать им заниматься. Я отвлекаюсь и…

Она опять меня перебивает:

– Хорошо, никакого секса. Давай я просто тебе отсосу.

Я чуть не давлюсь собственным языком.

– Джина…

– Забей, мне это тоже доставит удовольствие. Минет очень меня возбуждает.

Это пытка.

Чистой воды пытка.

Вооруженным силам случайно не нужны идеи, как кого-то сломать? Дайте им озабоченного студента, посадите ему на колени горячую телку, и пусть она говорит ему, как хочет только секс без презервативов, и предлагает ему минет, потому что это очень ее возбуждает.

– Прости, – сумел прохрипеть я, а потом совершил еще больший подвиг: снял ее со своих колен и встал на ноги. – Я сейчас не в том состоянии, чтобы заниматься… хоть чем-то из этого.

Она остается сидеть, уставившись на меня снизу вверх. Ее глаза расширены от недоверия и доли… как мне кажется, сочувствия. Господи. Теперь меня жалеют из-за моего воздержания.

– Прости, – повторяю я. – И просто чтобы ты знала: ты самая горячая девушка на этой вечеринке, и мое решение никак не связано с тобой. Я дал себе обещание еще в апреле и хочу его сдержать.

Джина закусывает нижнюю губу. А затем, к моему удивлению, на ее лице появляется проблеск восхищения.

– Не буду скрывать, – говорит она, – я даже в какой-то степени впечатлена. Мало кто из парней смог бы выстоять перед моей сексуальностью из-за своих убеждений.

– Мало кто из парней так же глуп, как и я.

Ухмыляясь, она вскакивает на ноги.

– Что ж, тогда еще увидимся, Хантер. Хотела бы сказать, что буду ждать тебя, но у девушек есть свои потребности. И, разумеется, они не соответствуют твоим.

Посмеявшись, она уходит из кабинета, и я смотрю, как ее сексуальная задница покачивается при каждом шаге.

Я провожу обеими руками по волосам и издаю беззвучный стон в ладони. Я не знаю, должен ли я гордиться собой или надрать себе задницу за то, какой нелепой дорожкой пошел.

По большей части это и правда помогло мне оставаться сфокусированным на хоккее. Я выплескиваю всю свою сексуальную неудовлетворенность на лед. Я быстрее и сильнее, чем был в прошлом сезоне, и в каждом моем ударе в ворота чувствуется почти отчаяние. Пули попадают в цель, будто отдавая должное моему страдающему члену. Признавая, что его жертва должна быть вознаграждена.

«Это все только до конца сезона», – успокаиваю я себя. Еще семь месяцев, которые приведут меня к полному году воздержания, как только я пересеку финишную черту. И я вознагражу себя целым летом секса. Секс-летом.

Грязным, упадническим, бесконечным секс-летом…

О боже. Я так устал трахать свою собственную руку. Правда, я не облегчаю себе задачу тем, что по-идиотски поддаюсь соблазну с потрясающей девушкой из сестринства.

Впервые за долгое время я с нетерпением жду начала занятий. Надеюсь, у меня в этом семестре будет столько работы, что я буду в ней тонуть. Домашние задания, дополнительные тренировки, практика и игры, – только на этом мне можно фокусироваться. И уж точно больше никаких вечеринок сестринства.

Избегать соблазнов – это единственный способ держать мысли в игре, а член – в штанах.

– Запри, – говорю я, когда мой парень Нико закрывает за нами дверь спальни. То, что мое сестринство устраивает сегодня вечеринку, не означает, что моя комната для всех открыта. Во время последней вечеринки я забыла ее запереть, а потом пошла наверх за свитером и зашла в комнату прямо посреди групповухи. Одному из двоих парней даже хватило наглости подложить под задницу девушки мою одноглазую плюшевую панду Фернандо. Ну, вы понимаете, чтобы облегчить двойное проникновение.

«Это больше не повторится, Фернандо», – молча заверяю я друга детства, когда кладу его на прикроватную тумбочку, чтобы освободить место своему парню.

Нико падает спиной на кровать, закрывает лицо рукой и устало выдыхает. Он пропустил вечеринку из-за работы, но я ценю то, что он не поленился приехать после смены вместо того, чтобы пойти домой в свою квартиру-студию, которую он снимает в Гастингсе. Это маленький город, в десяти минутах езды от Брайара, не особо далеко. Но я знаю, что ему было бы намного легче направиться прямиком домой и повалиться на кровать.

– Устал? – сочувственно спрашиваю я.

– Умер, – приглушенно отвечает он. Его глаза закрыты от меня предплечьем, что позволяет мне любоваться его телом, не слыша поддразниваний в свой адрес.

У Нико высокое, худощавое тело баскетболиста. Хотя он был разыгрывающим защитником в старшей школе, он не получил никаких университетских стипендий по баскетболу, а для Национальной баскетбольной ассоциации был недостаточно хорош. Но, мне кажется, ему все равно. Игра в мяч была для него просто веселым времяпрепровождением с друзьями, а его настоящей страстью были автомобили. И хотя он в последнее время не играет, он все еще остается в прекрасной форме. Физическую нагрузку ему обеспечивает ношение коробок и мебели, которым он занимается в транспортной компании.