Выбери любимый жанр

У истоков России
(Историческая повесть) - Каргалов Вадим Викторович - Страница 28


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

28

— Ты лучше обходи его сторонкой, Федора Семеновича-то нашего, от греха подальше. Безум — он и есть без ума…

При всем этом боярин Федор Безум не был настоящим хозяином городу, к службе своей относился нерадиво. Коломенские ратники, не чувствуя над собой начальственной руки, вконец обленились, от воинского строя отвыкли, в караулах спали. Ополченское оружие в подклетях боярского двора не перебиралось который год, поди, проржавело все. Только о земляной тюрьме-порубе[43] побеспокоился наместник: новые замки велел повесить, двери железом обить. Но тюрьма — дело особое, она для своих, а не для неприятелей…

Понятно, сам Якушка встречи с наместником не искал. Разузнал о нем от знающих людей — и довольно. Поручение сотника Шемяка Горюна было к другому коломенскому боярину — к Федору Шубе.

Днем Якушка раз и два прошелся мимо двора боярина Шубы, высмотрел, что боярин на месте: холопы во дворе челноками сновали взад-вперед, телеги выезжали с кладью, из поваренной избы дым валил. Такой суеты на дворе без хозяина не бывает!

Но при свете являться к боярину Якушка поостерегся, решил подождать вечера. Сотник Шемяка Горюн именно так советовал, без лишних глаз.

В сумерках Якушка вышел из избы.

Милава проводила его до ворот, спросила обеспокоенно:

— Куда собрался на ночь глядя? О разбоях у нас точно бы не слышно, но все ж таки зачем в темноте ходить? Подождал бы до утра…

— Ненадолго я, голубушка. Не тревожься, — успокоил Якушка.

И снова забота хозяйки растрогала Якушку. Давно уже не провожали его со двора вот так — лаской…

Луна высветлила до белизны деревянные кровли посадских изб, но в узких улицах лежали черные тени и было темно, хоть глаз выколи. Якушка ступал осторожно, придерживаясь рукой за забор. Хорошо хоть, что днем вызнал дорогу к двору боярина Шубы, а то и заблудиться недолго — спросить не у кого, на улицах пусто.

Неподалеку от двора боярина Шубы Якушка постоял в темноте, послушал, не крадется ли кто за ним, потом осторожно постучал кулаком в ворота.

Приоткрылась калиточка. Сторож высунул наружу лохматую голову, спросил неприветливо:

— Чего надобно?

— Проводи к боярину, — строго сказал Якушка. — Передай, что человек издалека пришел.

Сторож пропустил Якушку в калитку, свистнул.

Видно, ночные гости были во дворе боярина Шубы не в диковинку. Четверо рослых молодцов окружили Якушку и повели к хоромам.

Казалось, нисколько не удивился ночному гостю и сам боярин. Жестом отпустил холопов, спросил:

— С чем пришел, добрый человек?

— Тезка твой, боярин Федор Бяконт, приветы шлет. На день воздвижения в гости собирается…

Якушка не знал, чем памятен Шубе его тезка и почему именно на воздвижение боярин Бяконт собрался гостить в Коломне, но сотник Шемяка велел начинать беседу именно с этих условленных слов.

Как тотчас убедился Якушка, сотник знал свое дело. Боярин подобрел лицом, указал Якушке на скамью против себя, протянул многозначительно:

— Вот ты откуда… Садись, садись… Переданное тобой запомню… Так и скажи тому, кто тебя послал. А теперь меня слушай и запоминай, как есть…

О многом важном рассказал боярин Федор Шуба притихшему Якушке. Но наиважнейшим все-таки было то, что князь Константин Рязанский стоит на Оке-реке непрочно. Вотчинники из коломенских волостей Гвоздны, Мезыни, Песочны, Скульневы, Маковца, Канева, Кочемы больше тянутся к Москве, чем к Рязани. А своего войска у рязанского князя в здешних местах почти нет: сотни три ратников в Коломне, полсотни в заставе на Москве-реке, да в Серпухове сколько-то, но тоже немного. Одна сила опасная — орда мурзы Асая на бронницких лугах, больше тысячи конных. Но захочет ли мурза за князя Константина крепко биться, никто сказать не может…

— До самого Переяславля-Рязанского можно дойти беспрепятственно, — заключил Федор Шуба. — А вот в Переяславле у князя Константина войско есть. И своя дружина, и пришлые ордынские мурзы…

— Надо бы мне в Переяславль…

— Ни к чему бы тебе ехать! — не согласился боярин Шуба. — Опасно. И без тебя найдется у меня человек, который передаст, кому надобно, приветы Федора Бяконта. Но если знак у тебя есть с собой тайный, знак дай.

Поколебавшись, Якушка достал из-за пазухи железный перстень с печаткой, покоптил печатку над свечкой и оттиснул на кусочке бересты знак, который свидетельствовал о высоком доверии Москвы к человеку, имевшему его.

Боярин Шуба бережно завернул бересту в платок и спрятал в ларец. Заверил:

— Все сделаю, как надобно. Нынче вторник. Значит, в четверг мой человек будет в Переяславле-Рязанском. А ты задержись на денек-другой, поторгуй для вида и — с богом!

* * *

Домой Якушку проводили молчаливые холопы боярина Шубы.

Милава еще не спала. Открыла калитку на первый стук, посторонилась, пропуская Якушку во двор. Ничего не сказала, но Якушка почувствовал — рада, что вернулся благополучно.

Засыпая, Якушка думал, что судьба благодарно наградила его душевным участием, не сберечь которого — грех. И перед богом, и перед людьми, и перед самим собой — грех…

Хорошо было на душе у Якушки, хорошо и тревожно. Каменное спокойствие, к которому он привык за последние годы, таяло, как снег под весенним солнцем.

Но будут ли на проталине живые всходы? Прорастут ли семена любви и милосердия в его сердце, высушенном горем? Да и пришло ли время для нового счастья? Кто мог ответить на эти вопросы, если сам Якушка еще не знал?

Чувствовал только Якушка, что жить так, как он жил раньше, в окаменелом тоскливом одиночестве, он уже не сможет… А может, надежда на счастье уже и есть счастье?..

* * *

Все оборвалось на следующий день, оборвалось неожиданно, дико, стыдно.

Якушка и Милава шли по торговой площади. В толпе промелькнуло и скрылось будто бы знакомое лицо. Потом Якушку нагнали ратники наместника, молча заломили руки за спину, сорвали с пояса нож.

Подбежал толстенький человечек, завопил, тыкая пальцем в Якушку:

— Узнал я его! Тать он! Серебро своровал с московского мыта! Держите его крепко!

Якушка вгляделся в безбородое, трясущееся от злости лицо. Так и есть — знакомый рязанский купчишка, приятель мытника Саввы Безюли, видел он его на Гжельской заставе.

Побледнев, отшатнулась Милава, в удивленных глазах — боль, укор, жалость, ужас — все сразу…

— Верь мне, Милава! Невиновен я! — только и успел крикнуть Якушка, пока ратники волокли его к двору наместника…

Боярин Федор Безум поначалу показался Якушке совсем не грозным: росточка небольшого, бородка причесана волосок к волоску, пальцами цепочку перебирает, а на цепочке — резной кипарисовый крестик.

Заговорил наместник негромко, с улыбочкой:

— Беглый, значит? С московской заставы? Ай-яй-яй, как нехорошо! На заставе служить надобно, не бегать. Говорят, старшим был на заставе? Совсем нехорошо, коли старший бежит, худой пример показывает. И серебро своровал? Еще того хуже. Что делать с тобой, не придумаю. За воровство правую руку отсечь надобно, да на цепь, да в земляную тюрьму. Что делать с тобой, может, сам посоветуешь?

— Дозволь, боярин, наедине поговорить, — решился Якушка.

— Людей, что ли, стыдишься? — язвительно пропел боярин. — Ну, да ладно. Ступайте, ступайте! — вдруг закричал Федор Безум, взмахивая руками.

Ратники, отпустив Якушку, затопали к двери. Вышел и доказчик-купец, повторив напоследок: «Тать он, доподлинно знаю!» Только один, молчаливый, остался сидеть в углу. Якушка покосился на него, но спорить не стал — понял, что человек не из простых. И, как бы подтверждая догадку Якушки, наместник сказал:

— Ну, говори, молодец, а мы с сотником послушаем. Как на исповеди говори. Самое время тебе исповедоваться. Может, и отпустим грехи твои.

И Якушка начал:

— Что с заставы бежал — верно, и что серебро с собой унес — тоже верно.

— Ишь смелый какой! — повернулся наместник к молчаливому сотнику. — Сразу повинился! И то верно, и другое — верно. А неверное что есть?

28
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело