Люба, любовь и прочие неприятности (СИ) - Шайлина Ирина - Страница 21

— А ты чего без машины? — удивилась я.

— Сдохла, — опечалился Виталик, сглотнул, кадык на тощей шее дернулся.

Виталик конопатый весь целиком, и шея, и кадык тоже…

— Прекрасно. Пусть вообще без агрономов теперь живут…

Правильно, на хрена им агрономы если Анжелка есть? А Виталик явно не все сказал, что хотел, мнется мучается, мне его даже жалко стало. Надеюсь таки его терзают сугубо рабочие моменты, потому как становиться советчицей в любовных делах вчерашнего студента я не хочу. Тут бы со своими разобраться….

— Любовь Яковлевна, — наконец решается он, когда мы уже идём через кладбище старых комбайнов. — Я… Я вам хотел сказать и никак не мог… по-моему я вас люблю.

Я даже споткнулась, чуть не упала, но кавалер меня галантно поддержал. Со страху руку отдернула, стою, глазами хлопаю. Виталик явно боится не меньше меня, я подумала, что если он сейчас хлопнется в обморок, то я его явно удержу, несмотря на всю его дистрофичность. Таки мужик, пусть и юный.

— Третий, — растерянно сказала.

— Что?

— Третий заяц, — пояснила я. — Как думаешь, если гнаться за тремя зайцами разом, сколько поймаю?

— Не знаю, — озадачился Виталик. — Наверное все же одного надо выбрать. Быть может, самого упитанного… С гастрономической точки зрения…

Я прыснула со смеху, представив, как взвешиваю претендентов на мою руку и сердце, или хотя бы на место в постели. Что же, в таком случае, Виталику явно ничего не светит. А вот кто тяжелее, Хабаров или Лёшка? Я задумалась… да так, что про ухажера своего по забыла. Двинулась торопливым шагом в сторону мастерских, мысленно взвешиваю своих зайцев, гоню мысли о том, чего там Анжелка в кабинете хихикала.

— Любовь Яковлевна! — крикнул вслед Виталик. — У меня все серьёзно, не подумайте! Я, может, жениться хочу!

— Виталик, — устало ответила я. — Я тебя на десять лет старше.

— На восемь!

Всю дорогу до мастерских Виталик неловко краснея уговаривал меня выйти за него замуж. Обещал даже уазик мне поновее выбить. И с детьми помогать, которые непременно от нашей любви родятся. Похрабрев совсем даже с родителями обещался поговорить… Даже с бабушкой. Я тосковала и клялась себе больше не демонстрировать даже самую толику своих, судя по всему незабываемых, прелестей тем, кто меня на десяток лет младше.

— Ну, — не здороваясь сказала я входя в мастерскую. — Где мой верный конь?

Мужики резались в карты. Машинным маслом пахнет, соляркой и дешёвым кофе. Федя, что сидит спиной ко мне явно мухлюет, в его колоде два бубновых туза.

— Нету, — лаконично ответил Федя и избавился от трефового короля.

— Как нету? — удивилась я. — Совсем?

— Совсем. На утилизацию отправили, сказали — хлам.

Я растерянно опустилась на деревянную чурку, что за меняла табурет. Как так нет?

— А что я? — я обвела взглядом мужиков. — А как я?

У меня так все поля пожгут, в отчаянии подумала я. Пока я в сельсовете буду штаны просиживать. Да агроном без машины… Кому я нужна? И что делать теперь, куда идти? К Хабарову, с его хихикающей Анжелой?

Слезы даже на глаза навернулись. Виталик стоит, за спиной мнется и ничего не делает… Хотя, что он может, кроме как о задорных потрахушках грезить? Это Хабаров мутит, точно он. Ждёт, что приползу на коленях… с повинной. Упрашивать буду. Знает гад, что кроме колхоза у меня нет ничего, и не поможет тут Виталик вовсе… А ведь вчера и правда казалось, что не так и страшен Хабаров… Практически согрешила в реальности и совсем скурвилась в мечтах. А тут…

Федя на меня посмотрел и даже что-то человеческое в его взгляде вдруг появилось. То есть обычно он меня в упор не видел, коняшку моего больше калечил, чем лечил, а теперь как-будто сочувствует. Не нужно мне сочувствие, мне машина нужна! А Федя полез под стол, точнее под вырванную откуда-то дверь деревянную, уложенную на кирпичные стопки. Достал здоровую железную флягу, от души плеснул в почти пустую кружку с чаем и мне протянул.

— Пей.

— Чего это? — насторожилась я.

— Валерьянка…

От его валерьянки за версту самогоном несло, у меня бабка несколько лет его гнала, так что я весьма подкована в этом вопросе. Но… мне же ещё унижаться перед Хабаровым. Я решительно взяла кружку и сделала большой глоток. И… в зобу дыхание сперло. Самогонка чуть не метнулась обратно, но на меня же мужики смотрят, нельзя блевать, у меня авторитет… Я смогла проглотить.

— Передумала плакать? — спросил Федя. Я кивнула. — Давай ещё глоток, за маму, за папу…

Я послушно ещё глоток сделала. И слезы на глазах теперь не от обиды, а от того, что самогон нереально ядреный. Федя и себе налил. А мне чего, пусть пьёт, он же не мой тракторист… Я закусила огурцом и ещё выпила.

— Ведь эти поля вся моя жизнь, — через полчаса говорила я. — У меня ничего нет, даже дом в кредит брала…

— А у меня железки… Ты не подумай, я на тебя зла не держу. Толковая ты, побольше б таких…

Я прослезилась от умиления и Федю обняла. Чудесная штука самогон, две маленькие кружечки с чаем напополам и уже не так погано! А Федя так вообще идеальный мужик. Его б на поля ко мне, мы б пятилетку за три года сделали…

— Любовь Яковлевна, — ныл над ухом трезвый Виталик. — Время утро, нам работать ещё…

— Мне нужно вернуть машину, — икнула я. — Пошли.

Встала и чуть не упала. Ноги нормально не слушались, удивительно…

— Семьдесят градусов, — крякнул удовлетворённо Федя. — Сам гнал…

В общем, за машиной мы пошли. Ногами я пользоваться научилась, кстати, это весьма забавно, я даже хихикала. Сначала поискали мой уазик в кустах возле мастерских, а вдруг спрятали… Виталик в них лезть не хотел, но я сказала, что вот рыцари для своих дам… полез. Машины не было.

— А, может, домой? — робко спросил он. — Поспите…

— Я трезвая, — возмутилась я.

От свежего воздуха мне и правда чутка полегчало, по крайней мере шла я ровно. У мостков, в лесу, спустилась к самой воде и попила ледяной воды из ручья. Здесь все село воду набирало, и ступеньки, и тропинка… Вроде протрезвела. Но главное — решимость поставить на место Хабарова с его Анжелой никуда не делась.

Бухгалтерша раздражала. Входила в кабинет, словно к себе домой, причём сначала грудь, потом она сама. Хихикала. Пыталась заглянуть на экран моего компьютера. Пыталась работать на два фронта сразу. Во-первых, узнать, над чем я работаю сейчас. Во-вторых соблазнить заодно. А ещё, если можно, помешать, отвлечь. Поэтому и приходила сиськами вперёд с завидной регулярностью.

— Как вы её до сих пор не турнули? — удивилась мой личный бухгалтер Катерина. — Она же достала.

Это она озвучила после третьего визита Анжелы. Работала по первости в моем кабинете, кабинет для её все ещё обустраивали. Да и удобнее, можно обсудить всю текучку.

— Боюсь перепугать до икоты, — поделился я. — Вдруг ещё нужна будет, а она заикается…

Мы дружно углубились в расчёты, пока Анжела не появилась снова. Столбики цифр расстраивали и радовали одновременно. Деньги и ресурсы воровались, буквально утекали из бедного колхоза. А с другой стороны это же говорили о том, что моё предприятие и правда принесёт неплохую прибыль в дальнейшем. Да, это не нефть, но работать в убыток я не привык. Стало быть направим все денежные ручейки, что текут сейчас в разные стороны от колхоза в одну сторону и уже полдела сделано.

— Терпение и труд, — пожала плечами Катя, — Вот смотрите…

Дверь открылась в шестой раз за утро. За два часа! В кабинет вошла Грудь. Именно так, с большой буквы. Белая блузка, расстегнутая на грани фола, под ней розовый лифчик, кружева которого стыдливо выглядывают наружу. Следом Анжела.

— Я подумала, может вам хочется кофе…

Кофе кстати тут пили тот самый, в миллионах рекламных роликов расхваленный и прямым путем к язве ведущий. Я один раз согласился на этот самый кофе — вспоминаю с дрожью. Да ещё и отвлёкся, щёлкнул мышью и снёс последний столбик цифр. Психанул, все же, терпение не самая великая моя добродетель.