Люба, любовь и прочие неприятности (СИ) - Шайлина Ирина - Страница 32

— А про мужа ты забыла? Люб, у тебя муж есть…

— До свидания, — улыбнулась я и села в машину.

Один раз она меня до слез довела, второго шанса я ей не дам. Надо мыслить позитивно. Я поехала к маме, забрала дочку, а потом, как и собиралась — в сельпо. Обои эти лежали здесь уже второй год, в самом углу, всеми забытые и никому не нужные, даже пылью обросли.

— Мам, а нам зачем? — удивилась Маришка.

— Скоро увидишь… Тань, а сколько у тебя этих обоев? А если все заберу, то скидку сделаешь? Ну Тань, они же все равно никому не нужны…

Получилось двенадцать рулонов за тысячу рублей, у нас очень выгодно жить. Мы с дочерью быстро перетаскали их в машину и поехали клеить.

— А зачем? — не унималась дочка.

— Марк Дмитриевич мой начальник, — терпеливо пояснила я. — Он попросил проконтролировать.

— Видела я ваш контроль, — хмыкнула дочка и отвернулась.

Ну вот, и она туда же. У меня ладонь оттягивает внушительная связка ключей, на них брелок, который открывает ворота. Маришка насупленная, и сам дом её нисколько не интересует, хотя тут есть на что посмотреть. Мне немного обидно — хотелось весело провести с ней время.

— Здравствуйте, — мило улыбается слишком красивая девушка. — Марк Дмитриевич меня о вас предупредил.

А я думаю — слишком много красивых баб. Интересно, она здесь работает за профессиональные достоинства, или какие-то другие? И сама эту мысль гоню — гадкая, а я, вроде как, на позитив настроилась. Девушка барби так удивилась нашим обоям, что даже не помогла их перетаскивать внутрь, стояла, ресницами хлопала, но мы с дочкой и сами управились.

— А… зачем это? — осторожно спросила она.

— В гостиную, — бодро отрапортовала я. — Клеить, естественно.

Она замолчала, разглядывая приличную горку рулонов.

— Вы понимаете, — замялась она, подбирая слова. — Обои для гостиной сделаны на заказ. Они из шёлка, а узор по нему — вплетение настоящих трав. Это… произведение искусства. Я не могу вот так…

Мне даже жалко её стало. Девушка покраснела даже, как Анжела совсем недавно, но вела себя куда приличнее. У Хабарова, сука, хороший вкус. И я понимаю, что девушка не причём, но мне словно наказать её хочется. Настоять на своём назло всем.

— Вам Хабаров сказал, что в его отсутствие все решаю я? — холодным тоном спросила я.

— Да…

— Тогда какие вопросы?

Девушка наклонилась, подняла один рулон, надрезала плёнку, развернула полотно, разглядывая. На нем — розовые розы. Вот прям убийственно розовые, Хабаров оценит. Кругом зелёные листочки, а ещё крошечные ярко голубые цветочки. Ляпота.

— Но мы не можем их клеить, — обрадовалась девушка найдя выход. — Рабочих нет! Возможно и завтра не будет…

И послезавтра, и до тех пор, пока Хабаров не приедет, мысленно продолжила я, а сама только улыбнулась ободряюще.

— Ничего страшного, — успокоила я. — Это же деревня, мы здесь все делаем сами. Несите клей, ножницы и валик. Сейчас все оформим. А если чего-то нет, так я быстро в магазин съезжу.

Девушка сдалась и ушла за искомым.

— Ты злая, — сообщила мне дочка. — А если шёлковые обои больше не нужны, может мы их в моей комнате поклеим?

Я рассмеялась, Маришка тоже. Потолок был высокий, пришлось ещё и стремянку притащить. Девушка пришла в себя и радовала профессионализмом, она даже дешёвое дерьмо клеила на стены профессионально и не без изящества. Я немного подобрела — может и правда она тут за профессионализм.

— Это ужасающе, — сказала она, когда мы закончили. — Я такого никогда не видела.

И… рассмеялась. Смеёмся, и я, и она, и Маришка. Смотрим на стену, обоев только на одну хватило, а там буйным цветом расцветает кошмар шизофреника.

— Идеально, — заключила я.

— А может, переклеим, пока не вернулся?

— Ни за что.

— Мам, а зачем ты это делаешь? — спросила Маришка уже дома.

— Самоутверждаюсь, — пожала плечами я.

Дочка закатила глаза и спряталась под одеялом. А меня мучило то, что Хабаров не позвонит. Сейчас я очень остро в нем нуждалась, он казался мне якорем. Пусть и не надёжно все, но я знала, что он не даст в обиду. А он вечером сказал, что едут в горы, а связи там нет… я все равно отправила смс в мессенджере, только она так и висела, недоставленной.

На следующий день дочку пришлось взять с собой на работу — родители увезли бабушку по больницам. Давление поднималось часто, что мою маму пугало, все же, возраст. В нашей поселковой больнице полного обследования провести не могли, если только больничный выписать по простуде, поэтому ездить приходилось в город.

Смешно, но с Маринкой мне не так страшно. Крошечный ребёнок оказался надёжным щитом. Даже у деревенских сплетниц было понимание границ дозволенного, и при дочке они не позволяли себе даже косых взглядов. Даже бездетная Анжелка держала дистанцию. Поэтому день получился просто замечательным. Мы взяли с собой бутербродов на поля, устроили пикник на одном из холмов, недалеко от того места, где я, фигурально выражаясь, потеряла честь. К слову, чисто духовно я наверняка уже была девственницей — все же пару лет без секса…

Иногда я доставала телефон, проверяла статус доставки сообщения — видимо, все ещё в горах. Или просто телефон выключил, избегая моего внимания. Тут себя успокаивала. Хабаров — не такой. Если бы я ему надоела, он бы просто сказал мне об этом прямо, я сотни раз такое видела за годы обучения в университете…

— Ты чего грустишь, мам? — Маришка лежит на пледе, лицо закрыла панамой, но наверняка на нем блаженство. Я мало времени с ней провожу, но осенью, как уборка урожая закончится, все изменится. Самая сложная пора лето. — Всё будет хорошо.

Я улыбнулась — надеюсь. Легла рядом с дочкой, щуриться на солнышко, и поражаться тому, куда меня жизнь привела. Ничего, главное же, что не жалею ни о чем… К вечеру окончательно убедила себя в том, что все хорошо. Что Хабаров вернётся. Что от жизни надо брать все, и шикарный торс Хабарова один из обязательных пунктов. Что неважно, что будет дальше, главное то, что сейчас. И ещё, чтобы ничего не коснулось Маришки, не нужно позволять ей привыкать к Хабаорову… А вечером случилось нечто.

Мой огромный джип урча вкатился во двор. Не мой, колхозный, но какая разница? Я отвлеклась на кипу документов, которые разбросаны по заднем сидению — нужно забрать их с собой. А Маришка вдруг касается моей руки, и страшным шёпотом:

— Мама, там бабушка…

Я выронила один листок с недавно распечатанной отчётностью на пол, и перегнулась его выуживать.

— Вернулись, наверное, вечер уже. Главное, не говори, что мы обедали бутербродами. Скажи, что суп ели в столовой.

— Нет, мам. Там другая бабушка…

Я даже не сразу поняла, а когда дошло, вообще все документы выронила. Выпрямилась на сиденьи — и правда, свекровь… Она меня не жаловала, хотя это классика, правда? С Маринкой проводила время постольку поскольку, заходила раз в месяц, больше меня критиковать. А когда перебралась пару лет назад в райцентр, видеться мы стали ещё реже. А теперь вот стоит, смотрит на меня и её взгляд ничего хорошего не сулит.

Здесь шёл дождь. Это бесило невероятно. Небо серое, все мокрое, даже воздух, дышишь — словно пьёшь. То ли дело… в колхозе. В колхозе есть Люба, а здесь её нет, математика проста. Зато здесь есть младший брат, которого бы честно — лет пять ещё не видел. Трубку он не брал и половину первой ночи я провел тупо в его поисках. Нашёл в заведении среднего пошиба, в окружении девок. Заведение так себе, а девки — отменные.

— Мааарк, — натянуто улыбнулся Славка. — Сто лет бы тебя не видел. Зато смотри, какая малина! Ты вовремя!

И руками развел. Девушки захихикали, одна подмигнула мне многозначительно, я устало глаза закатил, а брат дёрнул ещё вискаря.

— Встал, — ёмко попросил я. — Попиздил в машину, и шустро!

— Да брось ты, — начал было он. — Я тебе выпить закажу… и девки, ты не подумай, морда брезгливая, не проститутки… студентки, падкие до новых русских.