Вторая попытка (СИ) - Шайлина Ирина - Страница 32

О, сейчас я могла бы простить ему что угодно, жалко, что он не знал, что я здесь, в этих кустах, что слышу — эта хренова красавица ему не нужна, и правда не нужна! А хотя, о чем я? Не знает, и слава богу. Он встал, и теперь я могла любоваться им вдосталь. Пальто нараспашку, одет небрежно, просто, но даже я не подобрала бы вещи лучше. Смотрит на Эльзу сверху вниз, я не вижу его глаз. Его лицо ничего не выражает абсолютно, разве что лёгкую скуку, и это тоже эгоистично меня радует. Я чувствую своё превосходство над этой красивой, идеальной женщиной. Это чувство меня пьянит. А так же и то, что Адам — мой. Я чётко это понимаю. И не со мной он лишь из-за моих решений, быть может, капризов даже… Сейчас, на волне эйфории я уже почти забыла, благодаря чему я вообще пришла к решению учиться жить без мужчин.

Тишину прорезал выстрел. О, я уже была знакома с этим звуком. Адам и Эльза метнулись в разные стороны, я, испуганно вжав голову в плечи, попятилась назад. Прогрохотали тяжёлые ботинки, бежало несколько человек, но я не стала смотреть, сама была занята тем же — бежала.

— Девка в зелёном платке, — крикнул кто-то, видимо крепыш, — бегала за ними вместе со мной!

Я поднажала, чудом не врезаясь в деревья, находу разматывая и сбрасывая мой ярко-зеленый шарф. К остановке, которая была буквально в сотне метров, подъезжал троллейбус. Меня никто вроде не пытался схватить, по крайней мере, я бежала, и метров становилось все меньше и меньше. Я успела вбежать в троллейбус, двери закрылись, и он неторопливо тронулся вперёд. Я встала на задней площадке, провожая взглядом темнеющий парк, мужчин, что выбегали из него и суетливо озирались. Эльзу, что бежала, но вдруг упала, как подкошенная. Умерла? Неужели умерла? Нет, отстраненно подумала я. Такие не умирают.

Я вышла на следующей же остановке. Перешла дорогу, углубилась во дворы. Цели передо мной не было, я лишь хотела оставить между собой и парком как можно больше метров. И лишь оглядевшись, поняла, что ноги по старой памяти привели меня к дому Алика. Нет уж, чур меня. Я развернулась, торопливо принимая новый курс, прочь отсюда, но у судьбы определённо свои виды на мой сегодняшний день. Он просто соткан из случайностей, встреч и предопределений.

— Женя!

Алик выглядел так, словно и в самом деле рад меня видеть. Хотя, кто его знает, может и правда рад. Улыбался, во все свои тридцать два зуба. То ли не пострадали они во время знакомства с кулаками и ботинками Адама, то ли новыми уже обзавелся.

— Привет, — натянуто улыбнулась я.

— Ты ко мне?

— Нет, конечно, — я искренне удивилась. Как это, к нему? — Мимо просто шла.

— Может, поднимемся? Вики нет, она у мамы.

Я отчаянно закачала головой. Не для того так из болота рвалась, чтобы обратно.

— Не стоит, Алик, — как можно мягче ответила я. — Что было, то было. Пусть останется в прошлом.

— Но я не могу так просто тебя отпустить! Давай хоть в кафе зайдем. Расскажешь, как дела. Ты не чужой мне человек.

Я, кляня себя, согласилась. Мы пошли к ближайшей кафешке, что заманивала людей яркой вывеской и витринными окнами. Из то и дело открывающихся дверей волнами шёл запах кофе и ванили.

В кафе были, в основном, студенты, две мамы с детишками сидели за одним столиком. Официантов здесь не было, мы подошли к стойке и встали в очередь, чтобы сделать заказ.

— Ты такая… — Алик замялся, не в силах подобрать слово. — Красивая.

— Спасибо, — пробормотала я.

Таких комплиментов он, пожалуй, не отвешивал и на заре наших отношений. Я повернулась к большому зеркалу. Рыжие, уже успевшие отрасти волосы, растрепаны после пробежки, глаза горят, на носу веснушки. Красивая ли? Наверно… Но быть красивой для Алика мне не хотелось.

Я заказала себе чая, стакан холодной воды, которую выпила залпом, и пирожное, весьма аппетитное на вид. У столика сбросила плащ, и повесила его на спинку стула, нравы здесь были демократические. Повернулась к Алику. Тот замер с приоткрытым ртом.

— Это…Это мой?

— Кто? — искренне удивилась я.

Он кивнул на мой живот. Я опустила взгляд и выругалась. Малыш явно спал, не толкаясь и подавая признаков жизни, а я, в пылу, просто о нем забыла. Снова.

Посторонний человек наверняка бы и не догадался, что я беременна. Живот лишь слегка округлялся, обтянутый тканью туники, которая прятала под собой джинсы с безобразным, эластичным верхом для беременных.

— Ой, забей, — фальшиво засмеялась я. И продолжила, кивнув на своё блюдце с высоким пирожным. — Сладким знаешь ли, увлеклась. Заедаю стресс и неудачи.

— Женя, я знаю тебя одиннадцать лет. И тебя, и твоё тело. До последнего сантиметра. И не надо меня обманывать. Мои глаза видят то, что есть.

Я со вздохом отодвинула стул и села. Алик последовал моему примеру. Отщипнула краешек пироженки, не почувствовав вкуса, отпила чай.

— Так чей он?

— Он? — задумчиво откликнулась я, методично кромсая пирожное ложкой на мелкие кусочки. — А знаешь, Алик, мой. И в этом я точно уверена. И никого нам не нужно, мы все сами.

— Это все бабские глупости. Ребёнок должен расти, зная, что у него есть отец. Иначе полноценным человеком, с нормальными ценностями ему не вырасти.

— Ой, брось, — отмахнулась я. — Тысячи и тысячи женщин растят детей без отцов. И нормальные люди вырастают, между прочим.

— Ты на других не смотри, — повысил голос Алик. — Я что маме твоей скажу?

— А не надо ничего ей говорить, — вспылила я. — Вали уже из моей жизни, вали насовсем. Надоели вы мне все, честное слово. Я рожу себе своего личного мужчину, и не буду ни с кем делить его ещё лет восемнадцать. А ты вали!

— Так чей?

— Не твой. Адама.

Сама я не была в этом уверена. Но делить ребёнка с Аликом не собиралась. Он был мой. Мой, и точка. И никакие папы нам не нужны. Я отодвинула блюдце с недоеденным пирожным, накинула плащ и ушла, не прощаясь и надеясь, что это наша последняя встреча.

Солнце, которое днём грело, давая иллюзию тепла, уже клонилось. Сразу повеяло сыростью и прохладой. Я поежилась, поплотнее запахнула плащ, и пошла домой, жалея об утрате замечательного зелёного шарфа, такого зелёного, что весна просто с ума бы сошла от зависти.

Идти было легко, я дошла до дома пешком, вспоминая, сколько раньше проходила этот путь. От своего дома до Алика. Меня то надежда гнала, то отчаяние. А сейчас лишь усталость. И не чувствуется ничего, кроме досады. Неправильно все, неправильно. Надо сразу же, прямо утром звонить риелтору и валить самой. И не бегать по кустам, не встречаться с бывшими любовниками или, упаси боже, с их женами на одной детской площадке, и прятать своего ребёнка от их взглядов, пытающихся найти схожесть между твоим сыном и собственным мужем. Бежать, бежать. И делать это надо было до этой дурацкой встречи с Аликом.

У остановки мелькнул силуэт мужчины в тёмном пальто, я невольно ускорила шаг — мне показалось, что это Адам. Но я, конечно же, ошиблась. Теперь-то я знала, что он близко. Может даже ближе, чем мне кажется. И конечно же, он умнее всех этих мужчин, что бегают с пистолетами. А Эльза, конечно же, жива. Хотя, если её покалечили малость, я пожалуй, буду лишь только рада, таких людей неплохо временно изолировать.

Когда показался мой дом, уже совсем стемнело. Где-то на дереве у подъезда истошно кричал кот, пытаясь в серенаде выразить всю снедаемую его страсть. Его избранница, похоже, совсем была к нему равнодушна и хранила ледяное молчание. Я села на лавочке у подъезда, на той самой, которую ещё так недавно любили мои гости. Идти в квартиру не хотелось. Как бы я не ныла на погоду, весна чувствовалась в каждом вдохе и уходить под крышу словно означало пропустить нечто чудесное.

— Как надрывается, — сказал незаметно подошедший Саша и опустился на скамью рядом со мной.

— Весна, — ответила я.

Мы помолчали. Но я чувствовала, что каждый напряженно думает о своём. О чем думает он, я не знала. А вот я думала о том, как бы повежливее откланяться, Сашка угнетал меня своей положительностью, и в который раз напоминала себе — утром звонить риелтору.