Смертельный выстрел - Рид Томас Майн - Страница 21

• Предыдущая
• 21/84
• Следующая

Сказав эти слова, Елена крепко поцеловала сестру и, прижавшись к ее щеке, судорожно зарыдала. Джесси возвратила ей поцелуй, не понимая в то же время ни значения ее слов, ни странного тона, которым они были произнесены. Не желая, чтобы Джесси еще о чем-нибудь спрашивала ее, Елена сказала:

— Иди в зал, сестра! Начинайте игру… Я успею прийти, пока вы тасуете и раздаете карты.

Джесси, довольная тем, что сестра ее успокоилась, не стала возражать и поспешила к дверям каюты. Оставшись одна, Елена снова подошла к перилам.

— Пока начнется игра в двадцать один, — сказала она, — я постараюсь раздать свою колоду карт.

Она вынула из кармана пачку писем, перевязанных голубой лентой, и развязала ее. Вынимая одно письмо за другим, как это делают, раздавая карты, она с пренебрежением бросала их в реку. Когда все письма были брошены, на дне пакета остался портрет, величиною с визитную карточку. На нем был изображен Чарльз Кленси. Портрет был подарен ей в тот день, когда он повергся к ее ногам. Она не разорвала его, как делала это с письмами, но приподняв его так, чтобы свет луны падал на него, еще какое-то время молча смотрела на него. Мучительные воспоминания проходили в ее душе, отражаясь, как в зеркале, на ее лице, когда она всматривалась в черты того, кто так глубоко запечатлелся в ее сердце. Кто мог сказать, что она думала в эту минуту? Кто мог описать ее отчаяние? Но тут ей послышалось, будто среди плещущих волн прозвучали эхом слова ее сестры:

— Будем думать только о будущем… о нашем отце!

Это положило конец ее колебанию. Подойдя ближе к перилам, она швырнула фотографию на лопасти вертящегося колеса, говоря в то же время:

— Прочь от меня изображение того, кого я любила когда-то… изображение человека лживого!.. Сгинь, разбейся, как он разбил сердце мое!

Из груди ее вырвался вздох, похожий скорее на заглушенное рыдание, вздох невыразимого страдания, который мог вырваться лишь из израненного сердца. Когда она повернулась, чтобы идти в каюту, по лицу ее не было видно, чтобы она стремилась к игре в карты. Да, игре в этот вечер не суждено было состояться! Опасаясь, чтобы в зале не заметили агонии, только что пережитой ею, она направилась к своей собственной каюте, чтобы привести в порядок туалет и поправить прическу. Перед тем как войти в каюту, она остановилась у дверей и повернулась лицом к берегу реки, от которого пароход в эту минуту находился так близко, что тень от высоких лесных деревьев падала на фарватер, по которому он шел, а концы ветвей их почти задевали крышу верхней палубы. Это были кипарисы, покрытые фестонами седобородого мха, который спускался вниз, подобно погребальной драпировке. Вид этот снова пробудил в Елене тяжелые мысли, и она вздохнула с облегчением, когда пароход, пройдя милю, оставил их позади себя в темноте. И вдруг… под тенью кипариса, освещенного летающими мимо светлячками, она увидела, или ей показалось, что она видит, лицо… лицо человека… последнего в ее мыслях… лицо Чарльза Кленси! Там, высоко между деревьями, на уровне верхней палубы.

Воображение ли это? Разумеется! Кленси не мог быть здесь, ни между деревьями, ни на земле. Она знала, что это обман зрения… галлюцинация… какая бывает у ясновидящих… Была ли это галлюцинация или нет, Елене некогда было размышлять об этом. Не успело еще лицо лживого возлюбленного исчезнуть из виду, как ей показалось, что чьи-то черные, сильные и мускулистые руки протянулись к ней… Нет, не показалось, а это было в действительности. Прежде чем она успела ступить шаг вперед, стараясь увернуться от них, они схватили ее поперек талии и подняли на воздух.

В таком положении они продержали ее две-три секунды, в течение которых она успела заметить, что сестра выбежала с пронзительным криком, в ответ на ее собственный пронзительный крик.

Она хотела крикнуть вторично, но не успела, руки выпустили ее, и она полетела вниз, а спустя несколько секунд почувствовала, что погружается в воду. В ушах у нее зашумело, горло сдавило. Несмотря на недавние мысли о самоубийстве, инстинктивное отвращение к смерти взяло верх над усталостью жизни. Но кричать она не могла, потому что рот ее был полон воды… Она задыхалась, и ей казалось, что на шее у нее петля, которую кто-то стягивает все туже и туже. Она не могла кричать и только, погружаясь в воду, всеми силами старалась выплыть на ее поверхность. Отчаянный крик, на который выбежала сестра ее, вызвал также и других пассажиров, которые всей толпой высыпали на палубу.

— Человек за бортом! — крикнул кто-то.

Крик этот достиг до слуха штурмана, который тотчас же затормозил колесо и остановил движение парохода; сильное течение, против которого шел последний, способствовало в этом случае быстрой остановке. Вслед за криком «человек за бортом!» последовал второй крик: «это какая-то леди!» В ответ на этот крик со всех сторон посыпались вопросы: «Какая леди? Где?» Некоторые из пассажиров сняли сюртуки, приготовляясь броситься в воду на помощь утопающей. Между ними находился и молодой Дюпре, который уже знал, кто эта леди, потому что Джесси крикнула ему:

— Это Елена! Она упала или бросилась через борт.

Джесси продолжала кричать по-прежнему:

— Сестра моя! Спасите ее! Спасите!

— Попытаемся. Скажите, где вы ее видите?

— Там… под тем деревом. Она была среди его ветвей… а затем упала в воду… Я слышала плеск… но не видела ее потом… Она пошла ко дну. Милосердный Боже! О, Елена, где ты?

Дюпре, не дослушав до конца ее слов и прыгнув через перила, поплыл к тому месту, на которое она указывала.

— Молодчина! — с восторгом и гордостью подумала Джесси о своем возлюбленном. Она стояла вместе с другими на палубе и вместе с ними следила с волнением за всеми движениями Дюпре; глаза ее горели лихорадочным блеском. Луна спустилась теперь до верхушек деревьев, тень которых черной пеленой стлалась по поверхности реки и была несравненно темнее у того берега, где остановился пароход. Река в этом месте была глубока, и течение ее здесь было более быстрое; к тому же здесь находилось излюбленное место отвратительных аллигаторов и одного вида акул юго-западных вод. Не мудрено, что Джесси приходила в ужас при мысли о том, какой опасности подвергаются самые дорогие для нее люди: сестра и возлюбленный. Тем временем с парохода спустили лодку и направили ее туда, где видели Дюпре. Стоявшие на палубе с напряженным вниманием прислушивались к малейшему шуму. Недолго пришлось им ждать. С темной поверхности воды раздался крик: «Спасена!» А затем голос боцмана: «Все в порядке! Мы вытащили их обоих. Веревку!»

• Предыдущая
• 21/84
• Следующая