Тихоня (СИ) - Шайлина Ирина - Страница 33

Я приподняла руку, ту самую, что казалась целой и полезла в задний карман к героически на мне лежащему мутанту. Тот на меня цыкнул, но я внимания не обратила. Зато обратила внимание на задницу. Она оказалась неожиданно… кругленькой, а вот поглялишь и не скажешь даже. Упругая такая, я даже ущипнуть попробовала, но Во-первых джинсовая ткань плотная, а во-вторых Елисей вполголоса обещал оторвать голову. Знаем, проходили. Я вздохнула и телефон вытащила. Номер телефона был естественно, не знакомым. Стоило мне на него посмотреть, как навязчивая мелодия оборвалась и телефон умолк.

- Выключи, - сказал, уже не таясь и не шепча Елисей.

- Угу, - ответила я.

Но выключить не успела, Елисей с меня скатился, Рывком поставил на ноги, у стремился к окну разбитому, и меня за собой поволок. Поставил в углу, сам выглянул. Приглушённо выматерился. А у меня шок откатил, и внезапно я поняла, что у меня и правда кровь, я ранена, возможно умираю, что здесь наверняка бомбу взорвали, я чудом уцелела, и наверняка – ненадолго!

- Мутантушка, - проскулила я. – Родимый. Отвели меня в машину, я буду умницей, я закроюсь и буду сидеть тихо тихо!

Елисей подошёл к окну уже без утайки. Потом за мной вернулся и снова за руку меня потащил. Через окошко. Сначала поставил на подоконник, потом перепрыгнул сам, а уж после меня и снял. Я обернулась – в открытую тёмную дверь кабинетика уже заглядывали зеваки. А на улице стало ещё темнее и страшнее.

- А где дяденька? – вдруг вспомнила я.

- В окошко ушёл, - со злостью буркнул Елисей. – Пока мы на полу лежали.

А на полу мне не понравилось, не хочу больше.

- В машину?

- Вон она, твоя машина…

Машинка стояла там же, где её и оставили – спрятанная в кустах. На первый взгляд с ней все было нормально, сумерки скрывали нюансы. А нюансов было… Ни одного целого стеклышка, и вся в… дырках? Я представила себя в машинке, прониклась, всхлипнула.

- Сырость не разводи, - сурово приказал мутант продолжая тащить меня дальше через кусты. – Если бы ты в ней была, машинку бы не тронули.

Определённо ничего не понимаю. Зачем тогда переводили в хлам гору железа, если в ней даже и не было никого? Просто так? С жиру бесятся мафиози, не иначе. Их бы ко мне в садик, и сражаться с семилетками по пять дней в неделю за двадцать пять тыщ в месяц.

- Хорошо, что тот джип не взяли, - возрадовалась я. – Чего добро переводить…

Кусты между тем закончились. Я надеялась, что бежать мы перестанем, ибо не понимала, куда бежим вообще, но не тут то было. Вспомнился наш первый день – Елисей меня так же за руку тащил. Только теперь доверия к Елисею у меня больше, а вот оптимизма меньше в разы.

- Устала, - выдохнула на бегу я.

- Терпи. Сюда он ушёл, больше некуда, машина не отъезжала, я бы услышал… консервативен, гад, кажется, знаю, куда утек…

Я вообще не понимала, зачем нам страшный дяденька нужен. Маньяка мы и так найдём, вон они как хорошо звонят, потенциальные маньяки. Ещё пара звонков с поросятами и нужный нам маньяк в кармане. Я получу секс и покаткюсь на машине, а Елисей? Не знаю… я глянула на привычную уже громаду своего пленителя. Куда он пойдёт? 

- По-моему, я ранена, - предпринялв попытку остановить мутанта я. - У меня кровь течёт.

Он остановился резко, я снова врезалась в его спину. Руки распускать не стала, все же, стресс, да и меру знать надо.

Фонарей не было ни одного, и я могла только догадываться, как выгляжу. Елисей тоже. Тем не менее покрутил, оглядел со всех сторон. А потом… понюхал. Вздохнул тяжко.

- И за какие грехи мне все, Господи? – глаза наверняка к небу закатил, вопрошая. – Не ранена ты.

- У меня горячее по руке текло, - возразила я. – И больно.

- Бульон это. От пельменей. Гена ел.

Я принюхалась – и правда, бульон. С уксусом даже. И чёрным перчиком. И как я сразу не поняла? Состояние аффекта, наверняка. Я бы постыдилась мутанта, но как то поздно уже, после того, как совращала, а после сексуальную расписку стребовала, как-то поздно уже…

- Мы куда бежим?

- Всё, прибежали… Тихо. И стой на месте, бога ради!

Урок был свеж, поэтому я и правда на месте осталась – в кустах. Кусты излюбленное место дислокации мутанта, особо густые могли даже прикрыть всю его мощь. Темно совсем стало. Елисей растворился в этой темноте, словно и не было, никогда не устану поражать я этой его сверхспособности. Я вся превратилась в слух. Сначала тихо, очень тихо, только сверчок выводил рулады по соседству и тонко звенел комар. Шум города доносился фоном, еле слышно. А потом что-то хрустнуло, раздался вскрик, следом трехэтажный мат. Приём красивым голосом, таким, от котого у баб поджилки трясутся и сразу принц на белом коне представляется. Но я то знала, что не принц там, а Гена, страшный Гена.

- Васька! – крикнул Елисей. – Выходи!

С каких пор в паре работаешь? – спросил страшный Гена.

Ответа не дождался, а потом меня увидел и сплюнул сердито. Понятно, чего сердится – мутант его в бараний рог скрутил. Я подошла, но остановилась на безопасном расстоянии, Гена все же меня пугал.

- Пошто машину попортили? – голос у мутанта обманчиво добрый.

- Знал я, что ты придёшь. Вот дядьку и посадил караулить…

- Алкоголик? – осенило меня.

Гена посмотрел на меня недобро, видимо, недолюбливал женский пол. Но говорить продолжил.

- Вот и жахнул дробью по машине два раза и разок в окно. Ездить будет твоя машинка…

Мутант толкнул Гену в спину и мы пошли. Повезли почётного пленника в плен маме. Мамы я тоже боялась – с тех пор с ней и не говорила, наверняка она пышет пламенным гневом и сразу же возьмётся за моё воспитание. Папа закормленный пельменями и тем же воспитанием тоже наверняка счастьем не лучится. И, как назло, маньяк не звонит.

- Божественно! – заключил Гена и вытер рот рукавом.

Любовь Петровна буквально засветилась. Явились мы глубокой ночью, но мама моей тихони работала оперативно – морозилка была забита пельменями минимум на треть. На резонный вопрос зачем столько, она лишь плечами пожала.

- Стресс снимаю, - и вздохнула, совсем, как Васька.

Васька в этом семействе казалась подкидышем – ни на кого не похожая. Сейчас она пристыженно сидела в углу, ночью мать знатно погоняла её полотенцем, даже заступаться пришлось, дабы не прибили насмерть моё сокровище.

- Позорище мне на старости лет, - вопила рассерженная мать.

Васька уворачивалась молча и ловко. Потом я спрятал её за собой – мать уважительно притихла, посмотрела на меня снизу вверх. Вытерла тем же полотенцем испарину, выступившую на лбу после бега.

- Ну, надо так надо. Под присмотром хоть… Пельменей будете?

От пельменей я отказался. Так я ещё не работал, приходилось импровизировать на ходу. Два часа я угробил на беседу с уважаемым Геннадием. Узнал не так много, как хотелось бы, но кто и когда приносил мне искомое на блюдечке с голубой каемочкой? Спать пошёл уже светало, от усталости мутилось в голове. Немного опасался, Васька все такие рядом, но маму она похоже, боялась больше, чем меня – вела себя паинькой, то есть со всех ракурсов смотрелась хорошей девочкой. Даже шорты свои провокационные сменила на привычно унылое платье. А на завтрак нас ждали пельмени.

- Здесь будешь, - кивнул я Геннадию. – И задница твоя целее, и под рукой.

- Да я с Любовью Петровной хоть на край света… В жизни таких пельменей не едал. Любочка, ваш плен, он самый сладкий.

Любочка зарделась, Васька фыркнула, батя её насупился. Право слово, зоопарк на выезде. А ещё боюсь филиал дома два – Ангелина сумела рассмотреть в потрепанном жизнью Гене зажиточного господина, заштукатурила свои синяки, и практически вывалила грудь наружу. Так и сидели. Девять утра, мы едим пельмени, каждый думает о своём. О чем думает Васька представить страшно. Покинуть весёлую компанию я был рад.