Поцелуй вслепую (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 18

И уже на следующий день Оля снова начала преследовать меня. А однажды, испугавшись угроз и приехав к ней домой, я обнаружил её с горстью таблеток. В тот день я смог уговорить бывшую девушку, но легче от этого не стало.

Наверное, поэтому меня так потянуло к дерзкой, строптивой девице, которая целовалась с моим лучшим другом. Она не выглядела милой. Вовсе нет. В глазах моего молодого специалиста горел недвусмысленный огонь желания, не скрывая его, она открыто смотрела на мои руки, тело и даже задницу. Ни капли обожания, ни секунды преклонения. Доступность, смешанная с жаждой удовольствий. Это так заводило, что я не мог держать при себе руки. Она зачем-то сопротивлялась, но смотрела так, будто готова отдаться на месте… Не было щенячьего восторга, огромных глаз полных слез, а только отзывчивое, сладкое тело в моих руках.

Мне показалось, что с легкомысленной девицей не будет таких проблем, как с Олей. Я решил, что с ней-то должно быть легко, потому что Виктория источала секс в чистом виде, и теперь, когда мой друг, как я и предполагал, заинтересовался ею, я просто сдурел от желания. И мои опасения подтвердились: он захотел её, а она улыбалась ему в ответ.

Сегодня я чуть не умер от возбуждения, почти разложив её на своём столе, забылся, потеряв над собой контроль. Плохие девочки меня никогда не привлекали, вот только своим отказом Вика слегка меня запутала. Она оттолкнула уже в третий раз. Если она такая распущенная, как я нарисовал в своей голове после поцелуя в Турции, почему тогда не встала на колени, ведь очевидно, что она вся горела, желая меня…

Не стоит обманываться на её счет, лучше ещё раз вспомнить её милые беседы с Олегом. И его хочет и меня хочет, все равно с кем…

В любом случае серьёзные отношения я заводить больше не планирую, меня вымотала история с Олей. Но мужчину это во мне не убило, наверное, поэтому я кидаюсь на Вику. Я с трудом понял, что она говорила о подставе и сети. Усмехнулся, вспоминая, как она рвалась к мышке, чтобы показать мне файлы. Всё же Вика забавная, такая живая и по-хорошему упрямая. С работой нужно будет разобраться, то, что она увидела, очень сильно меня беспокоит. Ну вот, опять я думаю о ней. А ведь все время уговариваю себя, что она — это просто развлечение, лекарство от дерьма в моей личной жизни.

На встречу к Оле я шёл нехотя, потому что боялся того, что она опять устроит. Моя бывшая настаивала на разговоре.

— Привет, родной, ты похудел, — кинулась ко мне Оля.

А мне захотелось отгрызть эту руку, что некстати коснулась моей небритой щеки.

— Оля, давай, раз и навсегда, закончим это. Я тебя не люблю и не хочу быть вместе, если ты не прекратишь меня преследовать, я вынужден буду пойти к твоим родителям. Я, правда, не знаю, как мне тебе ещё объяснить…

Некогда казавшаяся красивой блондинка, теперь мне совсем не нравилась, бледная и, как обычно, несчастная, она опустила голову.

— Сереженька, я беременна, у нас будет малыш, — вздохнула Оля, — мы должны пожениться, раз уж так вышло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сердце забилось под рёбрами так отчётливо, что я вполне мог бы сосчитать его удары. Тук — тук и я связан с этой женщиной навсегда, тук-тук и мои дети похожи на неё. Тук-тук, — такие же истеричные и слабохарактерные. Тук-тук и мы вместе отправляем их в сад, потом в школу, ходим друг за другом, и всем от этого неудобно. Наш будущий ребенок получил двойку за четверть, связался не с той компанией, и мы это обсуждаем на совете нашей странной семьи. А если оставлю Олю с ребёнком, то буду наблюдать, как моя любимая женщина, с которой очень надеюсь встретиться, смотрит на Олю с ревностью, а та по-прежнему одна, потому что слишком сильно любила отца своего ребенка, который, конечно же, поломал ей жизнь, бросив беременной. Тук… тук… тук…

Отчаянно болела голова, сердце колотилось, мысли путались мохнатыми узлами старой, потрепанной верёвки. Меня охватила удручающая безысходность. Я потерял способность к речи, считая своё положение безнадёжным. Сплошной туман в голове, но даже через него можно было легко рассмотреть мое будущее.

Я люблю детей, я хочу детей. Я не из тех, кто считает детей помехой или обузой… Но не от Оли!!! Мне тяжело даже общаться с ней, я испытываю сплошной дискомфорт. А сейчас чувство вины в ее присутствии затмевает любую положительную эмоцию.

— Ты же говорила, что пьёшь таблетки, — не узнал я свой резко севший голос, — как же так, моя двоюродная сестра три года не может забеременеть, а ты с одного раза.

Сам виноват, позволил этому случиться. Допустил. Теперь пенять не на кого. Подумал членом и получил сюрприз. Она шла на это намеренно, должна была понимать, что может забеременеть.

— Сереженька, ну какие таблетки? Я кроме тебя ни на кого смотреть даже не могу. Ты у меня тут, в самом сердечке, — она, с щенячьим выражением на лице, прижала руки к вырезу на платье, а официант, поставил тарелки, желая нам приятного вечера.

— То есть, ты меня сознательно обманула, зная, что я тебя не люблю?! — уточнил я, нещадно ругая себя, что тогда поверил её словам.

Я представил, что теперь Олю я буду слышать и видеть гораздо чаще.

Ее бесконечного нытья станет так много, что я начну пить по вечерам и перегрызу провод своего домашнего телефона, выкину смартфон и буду писать бумажные письма заказчикам. Глядя сейчас на эту шантажистку, я удивлялся, почему я встречался с ней так долго, теперь я бы, наверное, и трёх дней не вынес в её обществе.

Играя роль верной и правильной, очень порядочной, которая никогда не стала бы участвовать в конкурсе на поцелуй вслепую…, моя бывшая сделала то, что, вероятно, давно решила: заставить меня на себе жениться, забеременев от меня. От меня ли?

Бл*дь, как же мне рядом с ней тошно… Я разглядывал Ольгу, размышляя о том, сколько усилий потратила она на то, чтобы добиться того, что она хочет.

— Случилось то, что и должно было случиться. Бог послал нам малыша, — с восторгом продолжала она свой лепет. — Ты не рад? Ты не рад? Это наша судьба. Ну как ты можешь быть не рад?

Мне судьба подсунула такую «радость», на которую и через порог смотреть тяжко. Захотелось удавиться или удавить ее, лишь бы Оля, наконец, замолчала и перестала долбить мой бедный мозг, словно дятел — ствол червивого дерева. Я творческий человек, я же не смогу жить в такой обстановке, не способен буду создавать проекты своей любимой архитектуры, находясь рядом с ней!

Спагетти, поставленные передо мной, выглядели идеально. Гора натертого сыра, кусочки мяса в сливочно-чесночном соусе, листики кинзы по кругу и аккуратные карликовые морковки по краям, но аппетита не было. И, честно говоря, я с трудом представлял, когда он снова появится.

Жениться на этой женщине? Жить с Олей в одной квартире? Часами оправдываться, почему пришёл с работы не в семнадцать часов, а в семнадцать тридцать? А ребёнок? Уход за ним сделает её ещё более плаксивой и нервной. Нееет!

— Я буду помогать вам материально, ребенка оформлю на себя, как положено, но жениться я не буду, извини, — категорично сказал я.

Ее серые грустные и блеклые глаза встретились с моими, и у Оли, привычно, закрутились в них слезы. Она все поняла. Догадалась, что ребенок не сделает нас парой.

— Подонок, какой же ты подонок, я ведь люблю тебя по-настоящему, больше жизни люблю, все для тебя делаю, а ты бросаешь меня с ребёнком, — громко, на весь ресторан, с надрывом выдала она.