От жалости до любви (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 16

А снег всё шёл и шёл. Но унывать не хотелось. И говорить тоже. Наверное, муж испытывал что-то подобное, потому что тоже просто шёл, молча, наслаждаясь солнечным днём. Стало вдруг легко и ясно, гнетущие мысли отодвинулись далеко-далеко, словно ничего и не мучало её. Она остановилась и подставила лицо искрящимся снежинкам, с наслаждением глядя в ясное небо. Потом снова опустила голову. Грегор подал ей руку, а она вложила в его — свою. Они бродили так почти до обеда, не испытывая никакой неловкости от своего молчания.

Потом, после обеда, Кея присоединилась к мужу в библиотеке. Лёгкое радостное настроение не исчезло, вопреки всем доводам рассудка. И даже азги уже не пугали. Она верила, что ещё немного, и Грегор сможет полностью расшифровать послание драконов, ещё немного и всё как-то устроится само. Может быть, его влюблённость сможет перерасти в крепкую дружбу и тогда… Тогда не будет так больно радоваться жизни с Саем. Хотя ни один день ещё не дарил ей столько покоя и тихой радости, как сегодняшний.

Вечером, оставляя мужа одного в библиотеке, Кея попрощалась с ним кратко, как всегда, а потом всё-таки вернулась и неловко произнесла, напуганная своей смелостью:

— Доброй ночи Грегор! Я надеюсь, вы хорошо отдохнёте.

Он поднял голову и посмотрел на неё. Кею поразила радостная и какая-то беспомощная улыбка на его лице.

— Доброй ночи, Кея, лю… — он оборвал фразу на полуслове, так и не договорив. Кея покраснела, догадываясь, какое слово не было сказано. О, скорей бы всё закончилось! Она не вынесет больше этой лжи!

Она закрыла за собой дверь библиотеки и бросилась в спальню. А потом, сидя на кровати, разрыдалась в голос. Почему ей так тяжело? И что с этим делать?

Утром, едва рассвело, Кея проскользнула в библиотеку. Её неумолимо тянуло туда. Она сама не понимала, почему. Разум молчал, а сердце билось неровно, не в такт. Дверь была открыта, Грегор спал, уронив голову на руки. Наверное, он никогда не отдыхает в своей кровати. Надо отвернуться и уйти, не мешать, не будить… Но Кея подошла ближе и взглянула на мужа.

Утренний свет падал на его усталое лицо. Он улыбался во сне. Морщины разгладились, очки смешно сползли на нос. На столе в беспорядке лежали книги, свитки, записи, письма. Неужели никто никогда не заботился о нём? Почему в библиотеке всегда такой беспорядок? Кея, не отдавая себе отчёта, подошла к столу и машинально начала раскладывать книги. Ему неудобно на них лежать. Осторожно. Главное не разбудить. Из окна повеяло холодом. Он же простудится! Кея сняла с себя шаль и накинула ему на плечи, а концы положила на стол. Может ему так будет удобнее?

Она случайно дотронулась до руки мужа и вздрогнула. Она не разбудила его? Но Грегор дышал ровно. Кея застыла, безотчётно любуясь им. Какой же он красивый! И сама вздрогнула от таких мыслей. Что с ней творится? Она прикоснулась к его очкам, желая снять их и положить на стол, и дотронулась до переносицы. Пальцы словно обожгло, и волной затопила какая-то сумасшедшая нежность — обнять его, вдохнуть запах его волос, уткнуться в них губами, поцеловать. Она дотронулась пальцами до его волос и погладила их. Сердце выпрыгивало из груди, в висках стучало. Муж спал за столом такой беззащитный и беспомощный как ребёнок, человек, который любил её. А Саймон? Она с силой заставила себя убрать руки и отойти. Они должны с Грегором остаться друзьями, только друзьями.

Муж громко вздохнул и пошевелился во сне. Кея вздрогнула и попятилась, потом нащупала выход и выбежала, даже не прикрыв дверь. Скорее в комнату! Укрыться, спрятаться! Она не выдержит так больше! Надо что-то решать. Может быть, написать Саймону, что она не сможет (теперь она точно знала, что никогда не сможет) выкрасть бумаги и сбежать? Это будет подло и… Всё внутри у неё переворачиволось при мысли о том, что она уходит, а Грегор просыпается в библиотеке, такой одинокий, несчастный и… А её нет. Она ушла. Что будет с ним?

Открыв ящик стола, она вытащила последнее письмо Сая, но не стала даже перечитывать. Вот чистый лист, вот перо и чернильница. Зачем медлить?

«Здравствуй, дорогой Сай». Зачем было обманывать? Ей больше не хотелось называть Саймона дорогим или милым, или любимым. Но она шептала, как молитву: «Мы с Грегором должны остаться друзьями, мы просто друзья». В конце-концов, Саймон любит её. Он же ни в чём не виноват. Но что ему написать? Она сидела и смотрела на чистый лист бумаги, потом выводила строчку — одну, другую, потом комкала листы и бросала в камин. Что она должна написать?

В дверь постучали. Сердце забилось сильнее. Она сойдёт с ума, если будет так волноваться! Кея налила в таз для умывания воды из кувшина, заставила себя умыться и вытереть лицо, потом убрала письмо обратно в ящик стола и тихим голосом сказала:

— Войдите.

Это был Грегор. Конечно. А кто ещё? Кея вымученно улыбнулась. Хотелось остаться одной и никогда не видеть его, и одновременно — постоянно смотреть на него и находиться рядом. О, Творец, помилуй!

Муж пришёл, чтобы позвать её к завтраку. Его глаза блестели, улыбка не сходила с лица. Но Кея видела всё как в тумане. Ей надо остаться одной и подумать обо всём, но она не могла. Покорно она вложила свою руку в его и спустилась к завтраку вместе с ним. Кажется, он что-то спрашивал — она не могла разобрать. Что-то должно было случиться. Что-то обязательно должно случиться, иначе она сойдёт с ума!

Грегор закрыл глаза, потом снова открыл. Какой чудесный сон! А может это был вовсе и не сон? Началось всё ещё вчера вечером. Он вспомнил, как Кея пожелала ему «Доброй ночи». Он ответил ей и едва удержался. С языка чуть не сорвалось слово, которое он боялся произнести, чтобы не спугнуть её. Наверное, ещё рано. Хотя…

Ночь действительно была доброй и радостной. Ему снилась жена. Она не была испуганной или утомлённой. Глаза её светились от счастья, она прижималась к нему и гладила по волосам, с любовью. А потом сон плавно перетёк в явь. Пробуждение было прекрасным. Он проснулся от чьих-то ласковых прикосновений. Неосторожно вздохнув, Грегор спугнул видение. Открыв глаза, он увидел синее платье, мелькнувшее за дверью и услышал торопливые шаги.

Кея? Жена? Но что она…? Он одел очки. Мир обрёл ясность, и Грегор ахнул. На столе перед ним были разложены все книги и записи. Так аккуратно и удобно — самое важное сверху, как никогда не смогла бы разложить мадам Берс. Он встал. Что-то невесомое соскользнуло с его плеч и упало на пол. Сразу стало ощутимо холоднее. Грегор опустил голову. На полу лежала шаль, дорогая, из шерсти керийских коз. Сердце забилось сильнее, когда он зачем-то встал на колени и притронулся к ней руками, а потом поднял и прижал к губам. Это была ЕЁ шаль. Слабый и нежный запах фиалок исходил от неё, такой же, как от Кеи, когда она сидела рядом. Значит она была тут с утра. Привела в порядок стол, укрыла его самого, чтобы он не замёрз и дотронулась до него, сама, по своей воле. Означает ли это, что она, наконец-то привыкла к нему? На большее Грегор не смел и надеяться. Хотя нет. Он лукавил себе, говоря, что не смеет надеяться. Надежда была. Сумасшедшая, безумная, несбыточная, но она теплилась, всегда теплилась, ещё с того момента, как он в первый раз увидел Кею на балу. Но никогда ещё его надежда не была так близка к реальности.

Грегор встал. Сейчас он пойдёт к ней и скажет всё. И она не испугается, нет. Может быть, даже ответит что-нибудь. Он не будет торопить, лишь узнает, есть ли у него надежда. Вверх по лестнице. Ещё немного. Вот и её комната. Запах фиалок немного кружит голову.

— Войдите, — услышал он. Грегор вошёл. Кея стояла у стола, немного грустная. Может быть, не совсем проснулась?

— Доброе утро, Кея. Пойдём завтракать, — он улыбнулся и подал ей руку. Жена послушно вложила свою.

Он сказал что-то несущественное по поводу погоды, а сам внимательно рассматривал её. Кея была бледна. Она молчала, под глазами лежали круги, как нарисованные тёмной краской, а над бровями залегла страдальческая морщинка. Что случилось? Решено, он спросит её об этом после завтрака. Он имеет право знать, что мучает его жену!