От жалости до любви (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 46

— Благодарю вас! — Эрдариус сказал это совсем просто, ни капли не рисуясь и не выказывая своей власти. Друфарс стоял молча, скрестив руки на груди. — Можете оставить охрану возле дома и идти.

Юстэс опять молча поклонился и отошёл к своим гвардейцам. А Грегор чувствовал, что для гвардейцев было облегчением знать, что лорд Эрдариус жив. Он давно уже догадывался, что дядя пользовался не только авторитетом, но и любовью своих подданных, а это что-то да означает. Пока Андриус с губернатором о чём-то беседовали, а гвардецы занялись помощью раненым, он подошёл к убитым, ища среди них того самого лидера бунтовщиков, который напомнил ему Саймона. И он увидел его. Майерс лежал, глядя остекленевшими глазами в хмурое зимнее небо. Он был мёртв. На мундире, похожем на гвардейский, была привязана красная ленточка, а под ней расходилось пятно крови. Вот и свиделись. Грегор, наверное, должен был испытывать удовлетворение или радость от того, что мерзавец, мучивший его жену, получил по заслугам, но радости не было. Только сожаление. К нему подошёл Друфарс

— Кого ты тут нашёл? А, Саймон. Я так и знал, что он причастен ко всей этой буре, что сейчас поднялась. Только, скорее всего, он считал себя королём или уж точно ферзём, а оказался лишь пешкой в чужой игре. Но он получил по заслугам.

— Получил-получил. А теперь мирного ему пути в страну вечной жизни, если он, конечно, будет мирным, в чём я сомневаюсь, — усмехнулся Андриус, подойдя к ним. — Пошли, мой мальчик. Я распоряжусь о похоронах и посмотрю, что ещё осталось в нашей многострадальной казне, чтобы возместить потери и убытки.

Вечером они сидели за большим столом, который по приказу губернатора, принесли из столовой в гостиную. Друфарс, Андриус и капитан гвардейцев о чём-то негромко беседовали, разглядывая листы с донесениями и карту. Грегор отказался присоединиться к ним. Он стоял возле окна, рассеянно слушая их разговор. Ставни были открыты, в гостиной топился камин, ярко горели свечи, а он вдруг опять с неимоверной силой почуствовал своё одиночество. Кеи нет в этом мире, Саймон мёртв, дядя с Друфарсом увлечённо занимаются решением насущных проблем, а он… Ему нечего здесь делать. Может вернуться прямо сейчас в академию? Снова заняться уроками, забыться в пыльных книгах за древней вязью слов? Он прислонился лбом к стеклу, наблюдая, как медленно падают большие хлопья снега, укрывая землю, всю в бурых от крови пятнах.

— Грегор, — дядина рука легла на плечо. — Тебе одиноко? Хочешь вернуться в академию?

— Наверное, — он вздохнул. — Я сам не знаю, чего я хочу.

— Ничего, это всё из-за волнений сегодняшнего дня. Отдохни, и всё пройдёт.

— Никогда не пройдёт, дядя, — Грегор грустно улыбнулся и рассеянно взлохматил волосы. — Никогда, — повторил он.

— Не можешь забыть, да? — Андриус печально посмотрел на него, а потом вздохнул. — Есть раны, которые не затягиваются и с ними приходится жить. Я тоже когда-то был влюблён… Её звали Виола. Но я должен был стать лордом, а она была слишком незнатного рода для жены лорда. Моя Виола! — Андриус сжал пальцы в кулак. — Но мне было всё равно. Я готов был наплевать даже на кресло лорда, лишь бы быть с любимой. Но политика, мой мальчик, штука такая. Она давит тех, кто слабее её. Я хотел сбежать с Виолой и тайно пожениться, но её убили, обставив всё как несчастный случай. По чьему приказу — не знаю. Она была невыгодной партией для меня, будущего лорда, и из-за этого лишилась жизни. Я не знаю, был ли причастен к этому мой отец. После её смерти, я не захотел его больше видеть. На все попытки женить меня, отвечал отказом. И в кресло лорда отказался сесть. Но судьба распорядилась иначе. Через пару лет мой отец умер, и освободилось его кресло лорда. И ничего умнее того, чтобы посадить на него меня, так и не придумали. И все эти годы, будучи лордом, я пытался хоть что-то изменить. Увы, мой мальчик, мне так это и не удалось.

Дядя замолчал. Грегор понимал, что чувствовал Андриус и что жалеть его бессмысленно. Да, они были в одной лодке. Только вот радости ему это не прибавляло, увы.

— Грегор, останься хотя бы до выборов новой семёрки. А там уже можешь возвращаться в академию. Останешься, ради меня? — дядя смотрел на него почти с мольбою в старых подслеповатых глазах.

— Хорошо.

— Ну вот и славно, — и он похлопал его по плечу, а потом добавил. — И не приведи Творец тебе ввязаться в политику.

Ночь прошла в сумасшедшей скачке. Алисия, несмотря на темноту, старалась не сильно сбавлять скорость, мастерски управляя экипажем. Правда, иногда он опасно кренился на поворотах, но это были уже мелочи. Самый плохой отрезок пути, тот, на котором на них напали, они уже преодолели. И сейчас по мнению кузины, до самого Арстона должна была идти такая ровная дорога. Кея порядком заледенела на облучке, но спускаться в карету категорически не хотела. Лучше думать о чём угодно — о замёрзших руках и ногах, о возможной опасности со стороны бунтовщиков, о кузине, замечательно стрелявшей из револьвера… О чём угодно, лишь бы не о том, что она теперь никогда не сможет вернуться домой, к мужу. О, подольше бы длилась эта жизнь, полная приключений! Она с ужасом представляла, какие мысли будут посещать её, как только у неё появится свободное время. Как наяву рисовалось будущее. Она устраивается горничной или гувернанткой в один из знатных домов в окрестностях Гарлетона. И вся её жизнь отныне становится подчинена распорядку какой-нибудь чопорной леди. «Сделайте так», «пойдите туда»… И никто никогда не узнает, что вот она, на самом деле — Кея Рихтер, слишком поздно понявшая свою ошибку… Кея вздохнула.

— Не печалься! Ты в любой момент можешь прийти ко мне. Я, правда, не совсем понимаю твоё желание самой зарабатывать себе на хлеб, но, может быть, когда ты узнаешь, что этот хлеб не так-то и сладок, захочешь, чтобы у тебя был дом, в который всегда можно вернуться. Я дам тебе своё кольцо и прикажу во всех своих имениях, чтобы тебя всегда пропускали. А ещё, если желаешь, напишу тебе рекомендательное письмо. Мадам Флери искала с месяц назад гувернантку для своих двух девочек. Её имение не так уж и далеко от Гарлетона — всего восемь миль. Но оно находится в замечательном месте. Если ты так горишь желанием работать, я напишу ей письмо. Только вот имя тебе придётся взять другое.

— Хорошо, — Кея кивнула, — я согласна.

Она давно уже всё обдумала. Всё то время, после получения письма от Грегора, она пыталась понять, что ей делать, и, наконец, решилась. Это был самый лучший выход. Исчезнуть для него и для всех, навсегда. Пусть они думают, что она сбежала с Саймоном. Так будет меньше позора.

— Вот и славненько. У тебя деньги есть?

— Есть, — Кея кивнула и полезла за кошельком.

— Да не нужны мне они! Спрячь лучше. Купишь новую одежду, подходящую твоей должности (если, конечно, мадам Флери возьмёт тебя, но это предоставь уже мне) и что-нибудь из мелочей. А если захочешь забрать вещи из дома мужа, скажи мне — я пришлю слугу.

— Спасибо, но лучше не надо.

— Гордячка, — усмехнулась Алисися. А потом повернулась к Кее. В голосе зазвучали печальные нотки. — А может всё ещё изменится? Не переживай. Если муж любит тебя, то не сможет просто так забыть.

— Я хотела бы в это верить. Но нет, наверное, всё действительно кончено. Я слишком сильно обидела его. А у всякой любви есть предел, — Кея говорила искренне. Она хотела бы надеяться, но… Грегор никогда не был с ней так суров, как в этом письме. Только раньше она не нуждалась в его нежности, а потом… Потом стало слишком поздно. Верить в то, что он простит её, после того, как она так жестоко обидела его, было слишком самонадеянно. Нет, она не считала себя той, ради кого можно всё забыть и простить. Лучше не строить иллюзий. Слишком больно потом приходиться за них расплачиваться.

— А какое мне имя написать в рекомендательном письме? — спросила Алисия после паузы, ловко переведя разговор на другую тему.

— Кея Даррел. Даррел была моя мать, и, насколько мне известно, это достаточно распространённое имя для южных провинций.