Я - дань (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 20

Неужели они вырождаются? Но почему? Что происходит с синтарами, со всем народом? Я раньше думала, что только маги не могут иметь детей. Но вот сейчас, после рассказов мадам Равелии усомнилась в этом.

Спросить у неё об этом? Мне кажется, это не имеет смысла. Поэтому я молча дослушала о том, как надобно одеваться женщинам, какие традиции и обычаи почитают здесь, в Самар Таасе и ни слова о том, как содержать дом. Мне это было странно. Неужели жена для них не становилась и хозяйкой? Или только мать для детей, если повезёт? Может быть, у них не принято, чтобы женщина сама распоряжалась в доме своего мужа.

Но я сдержалась, оставив вопросы при себе. Это меня пока не касается.

А после того как мадам Равелия ушла, я хотела было опять направиться к Амелии, но вдруг вздрогнула и остановилась. Мне показался знакомый взгляд. Как будто кто-то наблюдает за мной.

Я медленно обернулась и едва не вздрогнула. Ко мне шёл вчерашний мужчина — наверное, он занимал какую-то должность здесь, а рядом с ним Игнис. Так странно. Я едва справилась с волнением. Что они хотят от меня? Зачем этот мужчина привёл беловолосого воина? Спокойно! Я заставила себя успокоиться. Я не сделала ничего плохого, поэтому мне нечего бояться. Как говорила Галата, когда мы устраивал всякие невинные шалости — «Я чиста перед собственной совестью, а это самое главное». Поэтому я подняла голову и невозмутимо направилась навстречу к ним.

— Добрый день, ния, — мужчина улыбнулся мне, обнажив белые ровные зубы, так что его улыбка почему то напомнила мне оскал. — Это Игнис, воин, который вёз вас сюда. Он будет охранять вас.

— Благодарю вас, — я произнесла заученную фразу. Значит охранять. Интересно от чего?

Мужчина ушёл, а мы так и остались стоять в коридоре, глядя друг на друга. Интересно, вспомнит он то, что обещал мне? Или синтар уже забыл, о чём мы говорили? Как бы мне не хотелось у него многое спросить, но я молчала. И Игнис молчал. А потом словно опомнился.

— Добрый день, ния, — и прижал руки к сердцу, а на губах мелькнула мимолётная улыбка.

— Добрый день, мастер, — я тоже улыбнулась ему. Почему то на сердце стало легче. Хотя у нас и не может быть ничего общего, ведь я скоро стану замужней женщиной.

Вспомнив об этом и о том, что завтра меня ждёт некий Выбор, мне стало не по себе и настроение сразу исчезло, словно его и не было. Я молча направилась в свою комнату. Беловолосый воин за мной не пошёл. Наверное, ему приказали стоять за дверью, охранять меня. Чтобы не украли или чтобы не сбежала?

Я вздохнула. А так хотелось поговорить с ним… Но моя простота куда-то делась. Я чувствовала себя скованной и одинокой в чужой стране, без друзей, не зная, что здесь разрешено, а что — под запретом. Поэтому я покорилась судьбе и осталась в комнате, изнывая от скуки. Правда, скоро пришла Галла и мы проговорили с ней до вечера.

И всё равно эти два дня были самыми долгими днями в моей жизни. Мне не давали покоя слова Амелии и мысли о будущем и тревога за саму Амелию. Мне было некого попросить о помощи, кроме Игниса. Но я почему то медлила. Наверное, чувствовала, что дороги назад не будет.

А утром ко мне опять пришла Галла, с новым платьем. Длинное, белого цвета, так неимоверно похожее на то, домашнее, что я едва не расплакалась.

— Не плачьте, ния. Всё будет замечательно. Вам выпала великая честь. И только ради этого уже вы должны быть счастливы.

— Да, конечно, — кивнула я. А потом вдруг добавила. — А вы? Вы счастливы, Галла?

Её лицо вдруг на несколько секунд болезненно искривилось, а потом опять стало ласковым и добродушным. Но я не могла уже забыть.

— Простите, если сделала вам больно, — добавила торопливо.

— Нет ничего, деточка, ничего, — она улыбнулась. — Я уже забыла. Почти. Когда то давным давно я была влюблена в мальчишку, мага. Только ему предстояло стать бессмертным, вечно живущим лордом, охраняющим наш мир от зла и жениться на одной из вас. А я… Я должна была стоять в стороне.

Я не стала даже спрашивать о ком речь. Какой-то суеверный ужас заставил меня замолчать. Неужели здесь только одни трагедии и тайны? Хоть кто то счастлив в этой стране? Хотя что такое счастье я знала только понаслышке. Счастлива ли Галата, выйдя замуж за мадрома, против воли опекунов, нарушив все их советы и просьбы и поступив по своему? Я бы не смогла — не дала бы совесть. Но так, наверное, бывает у многих. Вот только вряд ли чувство долга и личное счастье совместимо.

А Галла одела меня и причесала. Я посмотрелась в зеркало. Там отражалась и я и не я одновременно. Я не узнавала себя. Хотя мне приходилось носить и более торжественные платья, но такой взрослой и чужой самой себе, я ещё не казалась.

— Ну всё, ния, идите. Создатель с вами! Надеюсь, вас ждёт счастливая судьба.

— Спасибо, — кивнула я.

Как бы мне не было плохо, я должна делать вид. Нас этому учили. Поэтому я шагнула вперёд с невозмутимой улыбкой на лице. Ну или мне так казалось.

— Добрый день, ния, — встретил меня синтар.

— Добрый день, Игнис, — шепнула тихо. Мне показалось, или беловолосый вздрогнул?

— Пойдёмте я провожу вас в зал Выбора.

Я кивнула и направилась за синтаром. Заметив невольно что наблюдаю за ним. Как будто мне интересен он. Опять! Ну ничего я скоро забуду всё это. Должна.

Несколько минут, пару коридоров — и вот мы стоим перед дверью, инкрустированной серебром. Серебряные драконы, да такие настоящие, что дух захватывало, парили на двери.

Игнис распахнул её передо мной. Я вошла. Несколько томительных минут. Перед глазами темнело, так что я с трудом видела, где я. Всё казалось туманным и зыбким. Так часто бывало, когда я сильно волновалась.

И вдруг я услышала голос. Противный, скрипучий, он словно вонзался в уши.

— Она будет моей.

Я подняла голову, увидела этого страшного старика, того, который погубил Кирию и Амелию. Вблизи он был ещё страшнее. Жёлтая, дряблая, высохшая кожа и острые бескровные губы. Он смотрел на меня, не мигая и улыбался, явно был доволен чем то. А я почувствовала, как его взгляд будто гвоздём ввинчивается мне в голову. В глазах потемнело и я потеряла сознание.

Игнис

Всё пошло не так с той минуты, как он остался один, а нию увели. Вроде бы его миссия закончилась. Но он ведь пообещал охранять. Правда, не знал, от кого. Она была так прекрасна в своей наивной уверенности, что её будет охранять муж, что он не посмел возразить, хотя, может, и надо было. Да пусть верит, пока у неё есть такая возможность.

Он не пошёл к Лине. Видеть невесту вовсе не хотелось. Он не любил лгать, но и сказать сейчас ему было нечего. А если нечего — то лучше помолчать.

А после были долгие часы, наполненные полётами и тренировками. Игнис чувствовал себя уверенно только в небе, там где не нужно было притворяться. И где никто ни о чём не спрашивал. Он жил так, как всегда привык. Только в этот раз ему словно чего-то не хватало. Как будто какой-то свет померк.

Один, только один раз он почувствовал снова краски жизни. Они как раз пролетали с Аросом над лесом, и вдруг он будто явно увидел Тависсу. Она лежала на кровати в какой-то комнате с закрытыми глазами. Несколько секунд и видение оборвалось. А он застыл в воздухе, забыв и про то, куда летел и про самого Ароса. И пока дракон недовольно не заворчал, не вспомнил.

С этим надо заканчивать. Девушка не выбирала эту жизнь, и всё же была выбрана. Он ничем не может ей помочь. Но смущать её и смущаться сам не хочет и не должен. Вот если бы всё было по-другому… Но Игнис недаром был воином. Он сжал губы и запретил себе думать о ней. Вот если она позовёт…

А вернувшись, словно в насмешку судьбы, он узнал, что у неё тоже будет выбор. И Вадарк, который избавился уже от двух дикарок, тоже будет там. И бессильно сжал кулаки. Сколько ещё будет это продолжаться? Стена, которая вытягивает из них изо всех и каждого силы и щедро даёт их Вадарку и подобным, которые живут вечно. А страдают обычные люди. Женщины стали бесплодны и больны, перестали рождаться дети. Игнис был больше чем уверен, что многие понимают, в чём дело, но молчат, страшась гнева великих лордов. А ещё больше их пугает неизвестность — а вдруг там за Стеной несметные толпы чудовищ. И хотя он и другие, те, кто летал с ним, могут поклясться на Священной Книге, что это не так, кто же им поверит.