Опасная красота. Поцелуи Иуды (СИ) - Юраш Кристина - Страница 16

Позволив себе сжать его руку, я поняла, что больше просто не выдержу.

Хлопнув дверцей машины и прижав к себе дурацкий кофе, я побежала через всю парковку к боковому входу в отделение.

Больше всего на свете я боялась, что он догонит меня, потому что знала — тогда я не выдержу и расскажу обо всем. О бабушке и Александре Бренте, о том, как выкрала ключ от кабинета помощника комиссара, как открыла сейф, как страшно было смотреть на женский труп в груде окровавленных одеял, но еще страшнее — в холодные глаза Кастора Троя.

Больше всего на свете я хотела, чтоб он меня остановил.

Но он не остановил, и я дошла до проходной.

— Ну, у тебя и личико, детка. Давай-ка на сегодня отменим!

Я полчаса прорыдала в кабинке туалета, и прекрасно знала, что у меня распух нос, а глаза красные-красные, как у новообращенного упыря. Сколько я не умывалась, сколько не терла лицо салфетками — результат вышел плачевный.

О чем Сабина Альмади, которая теперь являлась моим ментором, откровенно мне и заявила. Красотка с идеальной фигурой и прямыми блестящими волосами цвета горького шоколада — она была просто великолепна, недосягаема. Когда-то, еще до репрессий полиции нравов, считалась лучшей танцовщицей стриптиза в знаменитом на весь Предьял клубе «Барсук». Но судьба (а вернее, Его Высокопреосвященство Коул Тернер!) распорядилась иначе…

На месте клуба сейчас пустырь, а лицо Сабины пересекает большой уродливый шрам. Она живет в Поселениях — одном из особенных, огороженных районов Предьяла, где должны жить те, кто проходил по статье «Преступление против морали и нравственности». И ей обещан Выпуск из Поселений за то, что она научит меня танцевать стриптиз. Ну, верней, как научит, даст несколько хороших уроков, чтобы я двигалась вполне сносно, дабы Вито Росси клюнул на меня, как на приманку.

И Сабина обещает, что научит, даже если ей придется ради этого «вывернуться кверху мясом». Тогда она сможет спокойно уехать из страны и сделать себе пластическую операцию. Поэтому у нее был стимул мучить меня своими изнуряющими тренировками каждый божий день после работы в пустом и гулком тренажерном зале полицейского отделения. Надо ли говорить, что домой я после этого приползаю никакая?

Разумеется, научиться этому сложному танцу вот так с налету невозможно. Она — профи, а я… На первом нашем занятии она сравнила мою пластику с пластикой кролика. При этом сама была грациозна, как пантера.

— Ты слишком скована, зажата, ты абсолютно не владеешь своим телом, — говорила она мне, как-то странно, слишком тесно прижимаясь, крутя и вертя меня на разные лады в своих руках, как послушную марионетку. — Стриптиз — это искусство, понимаешь, детка? Это не просто виляние задницей на сцене. Между нами говоря, вилять задницей может любая корова. А настоящий стриптиз — это то, что идет изнутри. Мужчины смотрят, как ты двигаешься, и ловят эмоции. Эмоции, крошка, им нужны твои эмоции. Женственность! Слышала хоть раз такое слово? Святые небеса, да кому я это говорю? Ты безнадежна!

У меня не получалось, она злилась, и снова и снова заставляла повторять самую простенькую связку самого базового уровня, когда, к нашему общему удивлению, что-то у меня начало получаться.

Может быть, потому что в эти моменты я представляла Кастора Троя, который смотрел бы на меня без своей извечной издевки, а лишь с одним сумасшедшим желанием, с которым бы он не смог совладать? Может быть, потому, что в эти моменты я представляла, что это он валяется в у меня в ногах, а не я у него?

— Нет-нет, отменять не надо! — возразила я и даже смогла улыбнуться. — Нам нельзя пропускать!

— На самом деле можно, — помолчав, сказала Сабина Альмади. — Сегодняшнюю репетицию я хотела сделать завершающей, но с таким, знаешь ли, лицом, как у тебя сейчас, о соблазнении танцем и говорить нечего! Ты намного лучше чувствуешь свое тело, ты стала более раскована и уже очень даже сносно двигаешься. Когда забываешь про свою гребаную неуверенность в себе, разумеется. В крайнем случае, если что забудешь или растеряешься, просто вильнешь задницей. Думаю, этому тебя учить не надо? Завтра я скажу твоему начальству, что ты готова…

ГЛАВА 8

Малиновый вихрь

— Эй, погоди, погоди, красоточка! Сколько стоит приват?

Это был мужчина лет сорока — холеный блондин с окладистой бородой и длинными волосами, забранными в конский хвост. Деловой костюм с иголочки выдавал в нем какую-то очень серьёзную и деловую личность, заглянувшую на огонек в это богоугодное место.

Красоточка? Это он мне? Серьёзно?

Это обращение стало для меня еще большим шоком, нежели то, что в Предьяле с его полицией нравов, у которой, как всем было известно, и мышь не проскочит, существовал вот такой вот клуб под милым названием «Малиновый вихрь».

С приглушенным освещением, прорезаемым неоновым светом торшеров, с газовыми драпировками, низкими стеклянными столиками и пузатыми диванчиками, обитыми фиолетовой кожей, с полутемными закутками и альковами, с возбуждающей слух непривычной музыкой, под которую на танцполе дергались и извивались слишком раскованные, на мой взгляд, посетители.

Всю противоположную стену занимало панно обнаженной по пояс девушки с бокалом в руке — из одежды на ней был только галстук-бабочка. На месте грудей в стену были вделаны два светильника, поэтому бюста видно не было.

Святые небеса, что ему ответить, чтобы отвязался? Приват? Сколько и вправду стоит приват? Нужно просто заломить слишком большую цену — и все! Быстро сориентировавшись, я назвала свой месячный оклад, решив, что точно не прогадаю.

— Так дешево? — удивился мистер Конский Хвост. — Давай! Я готов оплатить прямо сейчас.

Немного шокированная, я промямлила, что мне срочно нужно в туалет. Где он тут был, я понятия не имела, но каким-то чудом мне удалось скрыться от дядечки в неизвестном направлении, при этом, похоже, оставив его в легком недоумении. По счастью, именно в этой стороне искомая комната и оказалась. Об этом гласила табличка с зайчиком-девочкой в бусах и кокетливой шляпке.

Туалет тут был под стать — алая кафельная плитка, фиолетовые раковины, висячие люстры в абажурах, обтянутых полупрозрачной черной тканью. Включив кран на полную мощность, я хотела плеснуть себе в лицо холодной воды, но, слава небесам, вовремя опомнилась — делать этого мне никак было нельзя!

Вместо этого я оперлась о край раковины, разглядывая себя в зеркало, словно увидела в первый раз. Словно передо мной была абсолютно чужая и незнакомая мне девушка.

Больше всего на свете я боялась себе признаться, что мне нравится то, что я там вижу…

Очередную прядь моих волос засосала странная конструкция, похожая на барабан на ручке, которую в своих руках крепко держала Сабина Альмади. Таймер запиликал, отсчитывая время, а я молилась, чтобы этот прибор отпустил мои волосы, оставив их целыми и невредимыми.

Вскоре раздался протяжный звук, Альмади щелкнула прибором, и из барабана выпал идеальный в своей естественности витой локон. Закрутив таким образом оставшиеся пряди, она провела по моим волосам щеткой, критически оглядела меня со всех сторон, промурлыкала «На этом моя миссия точно окончена, крошка, — остальное за тобой!», и, обняв меня за плечи, торжественно подвела к зеркалу.

От неожиданности я вскрикнула и схватилась за голову, повторяя «Святые небеса!» на все лады.

— А ты думала! — усмехнулась Сабина, очевидно, довольная произведенным эффектом. — Эй, волосы не дергай, прическу попортишь! Последние три года я работала в «Барсуке» хореографом-постановщиком. Сама ставила девочкам танцы, подбирала образы. Мы пользовались бешеной популярностью, между прочим!

— Как такое вообще возможно? — почти не слушая ее, прошептала я и полезла трогать зеркало и свое отражение в нем, а потом ощупывать себя снова и снова.