Чёрные зеркала (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 42

Эмилио встряхнул сестру, и она, наконец, очнулась. Посмотрела с изумлением, на смену которому пришел страх.

— Я… ты… который час… — ее язык заплетался, мысли путались.

— Опять приступ? — спросил брат строго.

Она кивнула и всхлипнула.

— А ты? — спросила сквозь слёзы.

— Мэтр Бритт устроил собрание для старост на ночь глядя. А меня еще и задержаться попросил. Хочет обратиться к совету Многоцветья с просьбой. Размышляет, как бы задобрить матушку. Ладно, ерунда всё это, — он взял Маргариту за руку. — Идём, пока кто-то еще не заметил тебя в коридоре. Сомневаюсь, что тебя вдохновляет перспектива потрошить жаб для Шаадея…

Брат и сестра пошли в сторону тёмного сектора, а я открыла глаза в собственной спальне и услышала, как в отдалении часы бьют полночь…

****

— Возможно, матушкино зелье начало действовать, — предположил Ульрих утром, когда я оттащила его в угол, дабы посекретничать.

— Разве ему не полагалось показать, кто мой… мой… хм… ну, ты понял.

— Твоя «подготовка» к особым снам проходила не по сценарию. Так что и теперь возможны сбои. К тому же, тебе же показали прошлое. И твою м-м-м-м…. Марго. В общем, я с матушкой посоветуюсь.

— Посоветуйся, — разрешила я, а сама подумала, что пока от Габриэлы особой пользы не наблюдалось.

…За завтраком (сидели мы впятером, по-прежнему, особняком) я заговорила о другом открытии.

— Хотела обсудить с вами кое-что. Без новеньких…

Отличное слово — новенькие. Это не грубое — полуцвет. И не приходится произносить имя Агнии. Для Брайса оно всё равно, что красная тряпка для быка.

Народ воспринял новость о ночных похождениях Шема без интереса. Кто бы сомневался! Полуцвет — есть полуцвет, у «искаженных магов» свои странности, которые остальным, то бишь, полноценным, не понять. Только Ульрих нахмурился, да Элиас на всякий случай посоветовал обратиться к Милли, чтоб приглядела за парнем. В конце концов, заниматься «воспитанием» в особом секторе — ее обязанность.

Я жутко разозлилась, но сдержала порыв осчастливить народ знанием, что считаю их выскочками и снобами. Весь день ходила надутая индюком, а вечером на обряд явилась молчаливая. Боялась, что открыв рот, не сумею его вовремя закрыть. Кровь решили собирать не в берлоге, а сразу внутри стены. В сосуд падала капля за каплей, но Элиасу всё казалось мало. Он угомонился лишь, когда Рашель чуть не упала в обморок, и дал отмашку для новых «писем».

В этот раз никто не оригинальничал. Все желали духу здоровья. Я одна, находясь под впечатлением сна, попросила подсказку. И мне ответили. Да так, что я сама едва не лишилась чувств от избытка впечатлений.

«В ночь духа Лилит София Вейн должна оставить кровь на левой стороне близнецов», — гласила бледно-красная надпись, что появилась взамен наших «посланий»…

— Исключено! Ты не пойдешь к зеркалам! Ни в ночь духа, ни в какую другую!

Ульрих «буйствовал» второй день подряд. Накануне вечером костерил и основателей, и духа, и все восемьсот лет существования Гвендарлин заодно. Остальные помалкивали, предпочитая не вмешиваться, хотя многие утвердились в мысли, что предложение, выведенное кровью на стене — ловушка. А, главное, что никакому истинному защитнику мы не помогали. Я тоже не открывала рта. А смысл? Всё равно моё мнение ненаглядному полуведьмаку нынче неинтересно.

— И больше никаких надписей на стенах! Всем ясно?!

Ульрих обвел гневным взглядом меня, Брайса и Рашель с Элиасом. Да таким, что у всех аппетит пропал. А мы ведь только завтракать сели, и впереди предстоял нервный день. Дни, предшествующие новолунию, вечно нервные.

— Я, между прочим, с самого начала всех отговаривал, — напомнил Брайс.

— Но кровь-то отдал, — язвительно заметила Рашель.

— Чтоб не обвинили в паникерстве и неуважении к ордену и духу, — буркнул он и отодвинул тарелку. — Может самим уже поджечь чертов колледж. Чтоб все разъехались, кто куда. Пусть основатели остаются на пепелище.

Элиас покрутил пальцем у виска, а мне неожиданно понравилась идея. Я любила замок со всей его мрачностью. Но, может, уничтожить его — единственный способ навсегда обезопасить магов Многоцветья от супругов Ван-се-Рмун?

— Лилит, тебе всё ясно? — спросил Ульрих, проводив меня на первый урок.

— Никаких зеркал, — ответила я монотонно. Лишь бы отстал.

На перемене я нашла Юмми. Хотелось обсудить ситуацию с кем-то спокойным и здравомыслящим. Накануне мне показалось, что у светлой девчонки имеются соображения, просто она не спешит их озвучивать, пока Ульрих «плюется ядом». Правда, мне пришлось постараться, чтобы добраться до Юмми. Спрятаться за углом и дождаться, пока полуведьмак, учившийся с ней на одном курсе, пройдет мимо, а потом схватить девчонку за руку и утащить подальше.

— Что думаешь? — спросила я, оказавшись на безопасном расстоянии, в смысле на два этажа ниже.

Юмми устало потерла лоб.

— Сомневаюсь, что это основатели. Слишком глупо с их стороны предлагать подобное и ждать, что ты послушаешься.

— А если на то и расчет? Мы не поверим, что они замешаны, и попадем в ловушку. То есть, я попаду.

— Но ведь ты уверена, что Гвенда Ван-се-Рмун сейчас в теле леди Дитрих. Значит, в левой стороне зеркал ее нет.

— Вдруг моя кровь нужна, чтобы туда вернуться?

— С какой стати? Будь вы родственницами — другое дело. Кровь тянется к крови. А так всё это — сущая бессмыслица.

Я растерянно кивнула и пошла на следующий урок.

Проклятье! Юмми не только не успокоила, а еще сильнее встревожила. Ибо основательница как раз приходилась мне родней. Как и ее сестра — моя пра-пра-пра-пра… в общем, прародительница «кошачьей» династии. Это значило, что у Гвенды Ван-се-Рмун имелся резон притворяться духом и просить меня окропить кровью «жилище». Эх, а ведь я была готова рискнуть. Надоела неопределенность. Хотелось ясности и реальных действий.

Впрочем, может, рискнуть? Глядишь, Летисия Дитрих освободится…

****

Вечером, пока все остальные ученики готовились к ночи духа, орден вновь собрался в берлоге. По просьбе Эмилио, переданной через младшего брата. Если она кого и удивила, виду никто не подал. Расселись за столом без видимого напряжения, словно намеревались поиграть в карты. Только Агния с Лианом нервничали. Мэтр, посвященный в тайные дела — это что-то новенькое, а, главное, тревожное. Милли, приглашенная на внеплановое собрание, села между ними и шепотом давала наставления.

— Есть важный разговор, — объявил Эмилио.

Он появился последним. Обошелся без приветствий и предисловий. Сел во главе стола и сразу приступил к делу.

— Вы так и не рассказали, как открыли берлогу. Предлагаю сделать это сейчас.

— Зачем? — воспротивился Элиас. — Открыли и открыли.

Вряд ли он собирался скрытничать. Скорее, не понравилось, что Эмилио командует. А тон у старшего братца не отличался доброжелательностью.

— Хорошо. Задам другой вопрос, — Эмилио заговорил еще жестче. — Вы давно заглядывали в «Непопулярные легенды»?

— Недавно. Узнали, что у Гвендарлин есть сердце.

Брайс невольно прыснул, мы с Рашель переглянулись и улыбнулись. Прозвучало, правда, смешно, но Эмилио только сильнее нахмурился.

— Это, к вашему сведению, предпоследняя открывшаяся легенда. Успела появиться и другая. Очень неприятная для всех вас. А для кого-то одного особенно.

— Как? — Элиас стрелой бросился к книжному шкафу. Дрожащими руками выхватил «Непопулярные легенды», перелистнул несколько страниц и, запинаясь, начал читать: — Дорогой друг! Пришла пора для нового открытия. Нехорошего открытия…

«Будто были хорошие», — промелькнуло в моей голове, а Элиас продолжал:

…Однажды, когда замок всерьез заболеет, берлога закроется. Существует риск, что юные защитники попытаются проникнуть в нее с помощью древнего заклятья из свитков ордена. Заклятья для особых случаев. Но это будет страшной ошибкой. Плата слишком высока. А заплатить придется. Жизнью. Силы, что исполнят желаемое, возьмут энергию одного из защитников. Жизненную энергию. Последствия проявятся не сразу. Но обязательно проявятся. Один из защитников умрёт. Тот, кто стоял по правую руку читающего заклятье.