Князь... просто князь (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 15

Как же так? В чем секрет?

В транспорте.

Реки и моря объединяли людей. Очень долго расселение происходило преимущественно вдоль этих коммуникаций. На Руси, например, до середины XIII века люди селили практически исключительно вдоль речных террас, не занимая водоразделы. В Западной Европе «взлет на холмы» начался раньше. Однако в IX веке там было тоже самое — в удалении от рек и морского побережья людей жило исчезающе мало. Даже кочевники и те гоняли свои стада от водопоя к водопою. Поэтому их блуждания в степях были не такие уж и произвольные. Велика степь, а дорог в ней немного. Каким-то исключением в этом плане выступала только Римская Империя с ее страстью к строительству дорог…

А как же такие грандиозные восточные державы, вроде различных образований на месте Персии? Ведь ни дорог, ни рек. Но вам все решалось через высочайший уровень автономии. То есть, держава была единой весьма условно и до крайности рыхлой.

Реки и моря были настоящими highway Античности и Средневековья. Да и Нового времени, пожалуй. Только по ним можно было куда-то быстро добраться. Только по ним получалось перевезти в разумные сроки значимые грузы. И те державы, что имели доступ к хорошим речным или морским коммуникациям получали большой, прямо-таки чудовищный бонус в развитии.

Сколько времени занимал путь от Гнезда до Константинополя?

Если пешком — долго. Очень долго.

Две тысячи четыреста километров — это по нормам линейной пехоты конца XIX века[2] «шлепать» порядка ста шестидесяти дней. Это при хорошо организованном тыле, полевых кухнях и прочем. Ежели смотреть на пехоту какого-нибудь XVI века — то, как минимум, вдвое дольше. С кавалерией дела обстояли не лучше, потому как имея решительное превосходство в тактической маневренности, на больших переходах она двигалась не быстрее пехоты. Ведь любой отряд идет со скоростью самого медленного его элемента. А обозы до появления средств механизации редко могли похвастаться скоростями, превышающими обычный человеческий шаг. Если же обозов не было, то все становилось еще хуже — ведь людям требовалось какое-то время потратить на поиск пропитания — рыбы наловить, дичи набить, местных жителей ограбить или еще каким образом выкрутится. А это небыстро.

Кошмар? Кошмар.

А вот по реке и далее каботажем это расстояние можно было проскочить буквально за двадцать пять — двадцать семь дней, а то и быстрее. И это — просто на веслах. Да с учетом преодоления порогов. А если добавить парус, то легко можно уложиться в двадцать дней пути, не напрягаясь. Обратно, конечно, было дольше. Но дней в сорок — сорок пять вполне удавалось уложиться, если строго на веслах идти.

Контраст? Еще какой!

Благодаря этому контрасту те же викинги могли свободно оборачиваться за навигацию в дальнем походе. Например, выйдя откуда-нибудь из Упсалы в современной Швеции, добирались до Константинополя, торговали там, и обратно — домой. И все — за один сезон. А там ведь и волока еще присутствовала. И прочее. Поэтому, да, связанность регионов была очень слабой, это верно, больше массы людей туда-сюда редко блуждали. Но торговые или, например, дипломатические сношения осуществлялись довольно быстро. Если, конечно, шли вдоль водных коммуникаций в период навигации.

Поэтому, выйдя в середине августа из Гнезда, добраться к середине сентября до Константинополя не представлялось сложным от слова вообще. Обратно, конечно, двигаться подольше. Но, после того, как Ярослав был признан Варданом внебрачным сыном Феофила с Гнездом образовалась постоянная и довольно устойчивая связь. Вардан боялся выпускать его из вида. Ведь он сам власть узурпировал и не имел никаких законных оснований на нее. А Ярослав… известный в Константинополе как Василий сын Феофила, имел. Сомнительные, но их было куда больше, чем у Вардана. Да, парень — бастард. Но так и что? Сил недовольных Варданом было много. И их этот момент совершенно не смущал. Потому наиболее оптимальны решением для правящего Василевса было избавиться от нашего героя. Слишком опасен. Не сам по себе, конечно, и не сейчас, а потенциально и как знамя для очередного государственного переворота, на которые так богата была Византия. Но Ярослав сумел Вардана заинтересовать…

— Кто приказал покушаться на жену и детей Василия? — Тяжело вздохнув, поинтересовался Вардан.

— Мы не знаем… — помявшись, произнесли оба визави.

— Или не хотите говорить?

— Это домыслы. Мы не хотим наговаривать на людей.

— И все же сказать придется, — мрачно произнес Патриарх Фотий, который также присутствовал на этой встрече.

— Мы думаем, что его подговорили родственники, — осторожно произнес один из мужчин в рясе.

— Дескать, негоже сыну Василевса брать в жены дикое животное, — поддержал его второй.

— Тем более, что она языческим идолам поклоняется, — добавил первый.

— А кого он должен был взять в жены? — Прищурившись, поинтересовался слегка раздраженный Вардан.

— Евдокию, — вместо опрашиваемых произнес Фотий. И жестом отправил их вон из помещения. Те скосились на Василевса и только после его кивка, удалились.

— Ты думаешь? — Спросил Вардан, когда лишние уши ушли.

— У них в семье только одна девица свободна. Из числа близких родичей к главе дома. Она юна, красива и обладает очень приятным голосом, как говорят. К ней полгода назад сватались, но безуспешно. А предложение было интересным. Вероятно, они уже тогда планировали выдать ее за Василия.

— И зачем она ему? Думаешь, он бы повелся на смазливую девчонку? Говорят, что он свою страсть до баб умеет контролировать.

— Они могут предложить ему поддержку. Большую поддержку. Сначала там, в Гнезде. А потом… мало ли что будет потом?

— Никак не угомонятся… — тяжело вздохнув покачал головой Вардан.

— И не угомонятся. Такой соблазн! — Заметил Фотий, назидательно подняв палец.

— Соблазн… — кивнул Василевс. — И меня настораживает, что Василий на него не поддался. Он молод и должен быть горяч. Может быть люди врут?

— Может и врут. Но о том, что Василий занимается только делами Гнезда, говорят все наши люди, — пожав плечами заметил Фотий. — Он строит крепость. Пытается поставить под свою руку дикие племена.

— Всего одно племя, — поправил Патриарха священник, что стоял рядом с ним. Считай адъютант.

Фотий остро глянул на этого «поправляльщика», повернувшись вполоборота.

— Кривичи, — с трудом, буквально по буквам, произнес этот священник. — Часть одного из племен венедов.

— А про пиктов ты забыл? А про свеев?

— Но… разве он пытается их поставить под свою руку?

— Пытается. Свеев через торговлю. Пиктов — через предложение переселения. Все племя не уедет, но часть — может. А как он работает с теми, кто живет выше и ниже по течению Днепра? Торговля притягивает к нему людей. К нему начинают прислушиваться. И то, что он только среди восточных кривичей пока начал наводить порядки, напоминающие те, что применял еще Диоклетиан, только начало.

— Это правда?

— Что именно?

— Он пытается провести реформы Диоклетиана среди этих дикарей?

— В какой-то мере, — покачав головой, произнес Фотий. — Полностью их не провести. Условия другие. Но, очевидно, он неплохо о них наслышан и пытается их как-то приспособить к жизни местных дикарей. Судя по тому, что я слышал, получается у него не очень хорошо. Но он упорен. И, вероятно, добьется определенного результата. Уже сейчас — он самый сильный вождь в тех краях с огромным авторитетом. Что будет дальше?

— Это пустое, — устало махнул рукой Вардан. — Возня среди этих лесов выглядит какой-то игрой. Он словно отвлекает мое внимание от чего-то куда более важного. И то, что им все больше интересуются здесь, меня настораживает.

— Потому и интересуются, что он интересен, — вновь пожав плечами, сыграл в капитана очевидность Фотий. И почти тут же потупился, встретившись с острым и в известной мере раздраженным взглядом Василевса.

— Я хочу знать, чем он живет. К чему стремится. Ты понимаешь меня? — С нажимом произнес Вардан. — Это все становится слишком опасно…