Князь... просто князь (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 38

— Ты думаешь?

— Хрёрика была нужна только Ладога.

— Не только, — покачал головой Ярослав. — Ты просто не знаешь его устремлений. Он, как и хазары, стремился контролировать торговые пути. Ладога — важное место. Оттуда идут торговые пути на Волгу и Днепр. Но тут, по Двине, есть еще одна дорога. И он постарался бы оседать все северные входы на Днепровский путь. Пусть и не сразу, но постарался бы. Так, чтобы в обход него ни одного корабля не проходило, ни одной лодки. Если бы он взял Ладогу, то поверь — Гнезду не устоять.

— Хазары бы смогли с ним договориться.

— Не смогли бы, — покачал головой Ярослав. — Захват всех основных входов на Волжскую и Днепровскую дорогу было бы для него только началом. Дальше он бы стал пытаться занять весь Днепровский путь. Вплоть до самого Самватаса[1] или даже порогов. А это земля хазарских данников.

— Вряд ли бы он этим занялся… — покачал головой старейшина.

— Я с ним беседовал. И он мне говорил о планах своих. Он грезил оседлать весь Днепровский путь. Так что Гнезду, как не повернись — конфликтовать с хазарами. Либо под них идти. Но они слабеют. Сам, наверное, слышал о том.

— Слабеют, не значит слабы.

— И то верно. Но викинги бы их легко выбили с берегов Днепра. Ибо не до того хазарам. На них великая угроза из степи надвигается, с восхода солнца. И угроза эта стачивает их мощь как плесень древесину. Вроде смотришь на дуб — стоит себе, крепкий на вид, только весь обметанный налетом. А подойдешь, толкнешь, и падает ствол, разламываясь в падении. Рассыпаясь. Ибо прочности более нет.

— Каганат еще не так трухляв.

— Тебе так только кажется.

— Вот увидишь — придут. И с ними придется биться.

— Придется, — согласился Ярослав. — Или с ними, или с викингами, или и с теми и с другими. Я готовлюсь к худшему. Гнездо стало слишком соблазнительно. Многие на него облизываются. Тем более сейчас. Нам в любом случае придется бороться за свое будущее не с теми, так с этими, не вчера так завтра. Жизнь — это борьба. А хорошая жизнь — большая борьба.

Старейшина покачал головой и молча ушел. Он не видел смысла в продолжении разговора. В какой-то мере он был согласен с Ярославом. Только одна мысль о том, чтобы воевать с хазарами его раздражала и пугала. Все-таки самая значимая сила в регионе, которая держала под своей рукой не только обширные земли в прямой власти, но и массу племен в данниках. Те же славяне восточные почти все были под их «крышей». И сталкиваться с ТАКОЙ мощью казалось старейшине безумием. Хотя, конечно, тот факт, что за Гнездо шла борьба, и что не те, так эти обязательно его попытаются захватить он понимал. И осознавал нужность обороны. Но все одно — боялся… сильно боялся, как и прочие старейшины поселения, да и большая часть остального населения…

Ярослав же, согласившись с тем, что хазары это все просто так не оставят отправился инспектировать укрепления. И обдумывать сценарии обороны.

Несмотря на все опасения и переживания за 861 и 862 годы удалось построить много. Очень много. Особенно если сравнивать с полным параличом предыдущих лет.

Каструм его производил впечатление на всех местных. Конечно, с тем же Саркелом не сравнить. Тот четверть века назад хазарам построили византийцы. И там были довольно толстые и высокие стены из обожженного кирпича, да башни и рвы. В общем — все по уму. И явно не по степным технологиям. Здесь же приходилось обходиться тем, что имелось. Но и это внушало.

Ров, что охватывал каструм, удалось укрепить частоколом, установленным наподобие набережной. Из-за чего относительно небольшая глубина рва всего в два метра сильно усугублялась за счет отвесных его стен. Пришлось повозиться. Но все получилось. И пропитанные дегтем после отгонки с него карболового масла бревна заняли свои места по берегам рва, заполненного водой.

За рвом шел вал.

Два метра высотой, три шириной в основании. Поверху пролегал частокол, что возвышался над гребнем рва еще на два метра. При этом верхний торец бревен перехвачен тесанным замком, для пущей прочности. Устроены бойницы с тесанным «фальшбортом». А поверх установлена односкатная крыша, крытая простой глиняной черепицей. И эта крыша в немалой степени затрудняла штурм стены, но совершенно не мешала стрелять с боевой площадки из лука и пращи да метать дротики.

Большие угловые башни тоже укрепились. Сруб, набранный в первое лето, полностью перебрали во второе, серьезно укрепив. Бревна теперь были уложены не в чашу, а в лапу, то есть, так, чтобы лишнего ничего наружу не торчало. При это сами бревна промеж себя дополнительно соединялись нагелями. Коловоротом сверлились отверстия сразу на пару бревен, куда тесанные нагели и загонялись. А потом, дополнительно, бревна стягивались скобами.

Боевая площадка их также изменилась. В первый год она была простой как мычание. Просто бортики и все. Во второй на них удалось развернуть гурдиции. То есть, выступающий за периметр, нависающий над рвом настил с бойницами как фронтальными, так и вертикальными. А также крытой черепицей крышей.

При этом крыша была высокой с крутыми скатами, и несколько нависала над стенами гурдиции, что позволяло, в случае обстрела зажженными стрелами, тушить все с известной степенью безопасности. Саму гурдицию заливая водой из-под крыши, а стены башни — проливая через нижние бойницы самой гурдиции.

Солидно.

Очень солидно по местным меркам.

Однако ворота выглядели интереснее. К концу 862 года они были перестроены уже в кирпиче. Там его много не требовалось. Они ведь были прорублены в валу. Поэтому просто стенки, арочный свод с бойницами и торцевые усиления под ворота и подъемный мост. Сверху же над вполне себе кирпичными воротами нависали такие же деревянные гурдиции, что и на угловых башнях. Точнее не такие же, а еще более крупные и массивные. Благо, что каменная кладка опора позволяла такой вес разместить.

Да, сами створки ворот все еще оставались деревянными, хоть и массивными. Да, подъемная решетка все еще была деревянной, окованной железными лентами. Но в целом мощность портальных укреплений возросла очень существенно. Завершая тем самым в целом довольно неплохой по местным меркам ансамбль укрепленного периметра.

А вот внутренняя застройка была далеко не полной.

Как и любой каструм, этот имел, явно выраженную квартальную панировку. В центре — площадь — плац. От нее расходится четыре дороги к воротам.

В северо-западном секторе располагались старые казармы 861 года, земляные. В северо-восточном стояли новые здания кирпично-землебитной конструкции.

К югу от плаца, располагался укрепленный дом конунга, который дорога огибала с двух сторон и шла далее — к южным воротам, тем, что выходили к реке и причалам. Его строили как небольшой прямоугольный донжон.

Первый этаж был с особенно толстыми кирпичными стенами и полностью глухим. То есть, попасть в него можно было только изнутри. И стоял он на довольно прочном фундаменте из бутового камня, на пару метров заглубленном в грунт, что формировало подвал. Гидроизолированный плотным и толстым глиняным прибоем подвал. Да еще с водоотводными бортами и наклонной присыпкой грунта по внешнему периметру дома.

Второй этаж тоже был выложен из кирпича. Только стены были уже тоньше. В него вело высокое крыльцо, упрощающее оборону дома, ибо работать тараном в таких условиях было просто невозможно.

А вот дальше шли уже деревянные этажи. Еще три штуки. Имея на верхнем ярусе развитые гурдиции и массивную крышу с крутыми скатами. Сами же деревянные стены были обиты обрешеткой из прутиков и покрыты штукатуркой для защиты от сырости.

Узкие окна-бойницы закрывались ставнями. Хорошее печное отопление. Много внутренних помещений. Индивидуальный колодец в подвале. В общем — неплохо. Как по местным меркам, так и вообще — замечательно. Почти сказочно. Тем более, что с верхнего этажа открывался прекрасный обзор на округу.

Также к югу от плаца, но уже у самой стены, располагался общественный туалет. Но то — к востоку. Общественная же столовая и кухня располагались на другом конце крепости — на северо-западе. И пока это была еще землянки.