Князь... просто князь (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 56

И вот — восточное войско двинулось на него.

В тылу оставался каган со своими всадниками. Аж с двумя с половиной сотнями. По такому случаю из южного лагеря конница все же подтянулась. Но она не спешила в атаку. Это были слишком ценные ресурсы, чтобы их вот так глупо расходовать. Тем более, что среди них было и полсотни ларисиев — личной гвардии кагана, набранной из алан-мусульман. И, в отличие от обычных степных дружинников, эти ребята были упакованы не только в кольчуги, но и ламеллярные кирасы раннего степного типа, надетые поверх. Плюс шлемы поинтереснее, с личинами. Да седла персидского типа и копья довольно длинные. Этих так просто ссадить, как накануне произошло, не получится.

Ополчение покоренных племен выступило в полном составе. Все неполные две тысячи человек. Каган был уверен — какими бы стойкими не были воины Ярослава — эта толпа их просто сбросит в ров. Просто сомнет как валун яичную скорлупу. Ну побарахтаются эти ребята со своим строем и крепкими щитами минуту, ну две, ну пять. И что толку с того?

Вооружение ополчения было простым как мычание и вполне традиционным для варваров. Простенькие, хрупкие щиты скандинавского типа. Они к этому времени уже стали очень популярны у племен по Днепру и Волге. Но не только они. Кое-где имелись шитые степные щиты, а у кого-то так и вообще — плетеные. Шлемы были буквально у единиц. Кольчуги у чуть большего количества. Почти вся же масса ограничивалась доспехом класса «голое пузо» и могла рассчитывать в защите только на свой щит. Из оружия — основа основ — копье. Легкое, простое копье. Где-то даже без наконечников — просто палка с обожженным концом. У части ополченцев имелся боевой топор. У части дубинки. У единиц — мечи. В общем — бомжи бомбами. Но этих бомжей было много. Как по мнению кагана — чрезвычайно много. И они должны были просто сдуть дружинников Ярослава как мелкую соринку с плеча.

И вот — когда до половинки «орбиса» оставалось полторы сотни шагов, прогудел рожок и на стене встали многочисленные соучастники этого шоу. Прямо по центру — полсотни лучников дружины. Слева с права — по полусотни фундиторов ополчения — пращников с их необычными «палочными» пращами — фустибулами. А дальше поровну — обычные ополченцы, которые должны были выступить в роли метателей плюмбат.

И все.

От участия наемников и византийских союзников Ярослав решил отказаться.

— Успеется, — ограничил он их порыв. — Я хочу проверить выучку своих людей. В вас я не сомневаюсь.

И вот нападающие сблизились на полсотни метров с построением дружинников. И попали в ад из стрел, камней и легких дротиков, которые в них полетели огромным гудящим роем. Вот прям в лицо. Массово. От души. Не прицельно. По площади. Да по разным траекториям летящие. Так что прикрываясь от стрел можно было вполне получить плюмбату или камень.

Этот обстрел немного охладил пыл нападающих, совершенно разогнавшихся было. Хорошо так разогнались. Вот только что казалось, что они просто сбросят бойцов Ярослава единым порывом прямо в ров с водой. Но нет. Не вышло. Замешкались. Замедлились. Потеряли скорость. Слишком много людей в первых рядах попадали. Прямо под ноги тем, что бежали за ними. Местами даже давка началась. Из-за чего натиск оказался очень скромным. Намного слабее того, который бы получился — если бы не было всех этих «гостинцев». Поэтому дружинники Ярослава затрещали и заскрипели от натуги, но сдержали этот порыв.

А сверху продолжал лететь непрерывный град стрел, камней и плюмбат. Практичесик в упор. Однако продуктивность этого обстрела быстро упала. Ведь стремительно накопившись вокруг отряда Ярослава, нападающие подняли щиты и в целом недурно обезопасили себя от обстрела. Получилась такая импровизированная — testudo — «черепаха». Разве что плюмбаты хорошо работали, выступая в качестве «разрушителей щитов». Но все равно — продуктивность обстрела заметно снизилась.

— Давай, — кивнул наш герой командиру конницы — Добрыни.

Тот кивнул и десяток его бойцов опустили факелы. Позволяя остальным поджечь фитиль керамических горшков с древесным спиртом. То есть, теми самыми снарядами, которые использовались в онаграх.

Раз. И фитили подожжены.

Два. И бойцы, развернувшись, метнули эти горшки в противника. Прямо через головы своих товарищей.

Три. И на фоне взметнувшихся языков пламени раздался душераздирающий вой заживо горящих людей.

И это все на фоне того, как дружинники спокойно и методично работают гладиусом и копьем. Противник к этой тактике не привычен. Он видит копья второго ряда и присматривается к ним, готовясь к пакости от них. Но основной урон наносят именно мечи первого ряда своими быстрыми и крайне непривычными колющими ударами в плечо за щит и в ногу. А еще подрезами на обратном ходе — по шее и голени. Больше, конечно, бойцы Ярослава работали с шеей и плечом. В такой давке атаковать снизу было крайне сложно.

Так вот.

Горшки с древесным спиртом улетели, породив рев обожженных людей. Что резко снизило и без того не очень высокое давление на защитников. Да и относительного монолита «крыши щитов» не стало. Из-за чего стрелки на стене смогли возобновить продуктивный обстрел, стремительно усугубляя и без того довольно неудачное положение нападающих.

А секунд пятнадцать спустя спешенные всадники бросили новую порцию горшков. Которая стала финалом. Племенное ополчение не выдержало и побежало. Просто и незамысловато. С диким криком. Кто куда.

Ярослав же, чуть подождал. С минуту. Может чуть больше. Понял, что конница хазар не спешит скакать в эту ловушку. И организованно отвел свой отряд обратно в крепость.

— Видишь, — произнес он, обращаясь к спешащему ему навстречу Льву Математику[1], - как дети. Как я и говорил.

— Они могли тебя сбросить в ров!

— Нет. — Покачал головой Ярослав. — Не могли.

— Могли!

— У них не было даже единого шанса на это. Точнее был. Но только в том случае, если бы оставшиеся в крепости люди предали бы меня. А так стрелки сделали что надо — все и прошло без сучка и задоринки. Жаль, что повторить не удастся. Вряд ли они второй раз на этот прием клюнут.

— Это было сущее безумие!

— Я рад, что тебе понравилось, — кивнул Ярослав и отправился принимать ванну.

Как ни крути, а вспотел он знатно. Даже если твой мозг отчетливо и ясно понимает весь узор бой, подсознание все равно паникует. Стоять перед лицом такой толпы — занятие не для слабонервных. И если своих «легионеров» Ярослав уже почти два года подряд накачивал психологически, стараясь заставить поверить в свою непобедимость. Из-за чего они были уже в некоторой степени безумны. То сам оставался обычным человеком и иной раз откровенно трусил.

Однако ни Лев Философ, ни остальные предводители греческой делегации, не оставили его в покое.

— Василий! Нам нужно поговорить!

— Я очень устал. Сейчас приму ванну. Выпью чашечку кофе. И подумаю — готов ли я к тому разговору, который вы хотите.

— Кофе?

— Это зерна одного растения, растущего в Абиссинии. Их отвар бодрит и отгоняет сон.

— И откуда он у тебя? Ведь Абиссиния очень далеко отсюда.

— Я заказывал хазарским купцам еще до разлада отношений. Рассказал о том, что это за зерна и откуда, для чего служат. После чего те через халифат все необходимое мне закупили. Жаль только, что очень небольшую порцию. И я экономлю. Когда еще получится приобрести? Так что не обижайтесь, но вас угощать не стану. Вернетесь домой — сами купите.

— Василий! — Воскликнул Лев Философ. — Ты должен нам…

— ЧЕГО?! — Рявкнул Ярослав, шагнув тому навстречу, сверкнув глазами. — Что я вам должен? Рассказать о том, откуда у меня взялись легионеры? А тебе не кажется, старик, что это ты мне должен рассказать, почему легионеров нет у тебя? И почему вы просрали все великое наследие предков? Почему какие-то жалкие пустынные кочевники гоняют вас ссаными тряпками? Почему вы потеряли Либию, Сирию и прочие исконные земли Римской Империи? Не хочешь? Или может быть не можешь? Я так и думал. Поэтому я не вижу никакого смысла в этом разговоре. Не желаю оправдываться перед неудачниками.