ИМАГО (Phasis imago) - Васильев Владимир Николаевич - Страница 3

Вероятно, и цветов здесь обыкновенно хватало, но буря заставила их свернуться в тугие кожистые бутоны и спрятаться меж листьев.

– Пришли, – заметил Буга и сбросил с плеча кукан. Ник последовал его примеру. Из ближайшей норы-пещеры тотчас выбралось несколько… созданий.

Иного слова Ник подобрать не смог.

Одно было похоже на серого богомола, сохранившего, впрочем, следы антропоморфности. Конечностей у него, по крайней мере, было четыре и на хватательные ножницы богомола они были совсем не похожи. Зато голова скорее смахивала на велосипедное седло, чем на голову человека, даже с учетом общей карикатурности.

Второй был похож на сказочного гнома – очень толстый и очень низенький человечек с пышной бородой по пояс; на голове седые волосы человечка были схвачены в хвостик, но не на затылке, а на макушке.

Этот носил одежду – необъятные желтые шорты на перехлестнутых крест-накрест лямках.

Третий вообще походил на обыкновенного лохматого пса. Вплоть до репейника в шерсти. Он и вел себя как пес – кинулся к Буге, взлаял пару раз, и принялся восторженно прыгать вокруг.

Четвертое создание показалось Нику плохой пародией на Кристу. Оно выглядело совсем как женщина, молоденькая симпатичная женщина, но какая-то словно бы мультяшная, нарисованная. Слишком большие глаза, непривычные пропорции тела – в общем, героиня какого-нибудь анимэ в чистом виде.

Вся эта компания издавала разнообразные звуки; Буга их явно понимал.

Ник же ничего похожего на речь отследить не смог.

Вскоре к этой четверке присоединилось еще несколько селентинцев, столь же пестро выглядящих и столь же разительно отличающихся друг от друга. Они дружно занялись уловом – снимали рыбин с кукана и растаскивали в разные стороны.

С неба упали первые капли дождя.

– Пойдем, – Буга пихнул Ника в нужном направлении. – Не то вымокнем.

И он увлек землянина к одной из занавешенных пещер.

Краем глаза Ник увидел, как откуда-то сверху спикировала еще одна похожая на фею туземочка. Эта была почти неотличима от Кристы, вплоть до приклеенной юбочки. Во всяком случае, она отличалась от Кристы не больше, чем любая земная девчонка отличается от одноклассницы.

"Господи, – подумал Ник с тоской. – Ну почему я не контактер и не ксенолог? Мне же в этой каше вовек не разобраться…"

В пещере было сухо и – к великому удивлению Ника – светло. Не так, как снаружи обычным днем, но и не темнее нежели сейчас, в бурю.

Обнаружилась в пещере и кое-какая обстановка – столы, стулья, лавки какие-то вдоль стен, шкафы, уставленные посудой. Но все это было частью пня, диковинными выростами древесины, а не отдельными предметами мебели, поэтому ни стулья, ни стол невозможно было сдвинуть с места.

Широкое, похожее на обычный топчан, только попросторнее, ложе устилали бесформенные мохнатые пледы. Ну не поворачивался язык назвать это шкурами – пледы, и все тут!

– Сейчас поесть принесут, – сообщил Буга, садясь к столу. – Ых, навернем ушицы свежей!

И хитро подмигнул.

"Ушицы? – подумал Ник. – Так ее еще сварить надо. Или не мы одни сегодня рыбачили?"

Действительно, из глубины пещеры показалась… сначала Ник решил, что это Криста. Но это была не она. Возможно, недавняя пикирующая туземочка, а может быть и нет. В руках туземочка держала поднос, на котором стояли две миски и несколько небольших блюдец. От мисок распространялся ни с чем не сравнимый аромат ухи. Просто умопомрачительный, до голодных спазмов в желудке.

На блюдцах обнаружились: лепешки (невероятно вкусные), какая-то острая приправа сродни аджике, сметана, а также две рюмки грамм по сто пятьдесят с прозрачной жидкостью.

Буга первым делом потянулся к рюмке.

– Ну, – сказал он так, будто произносил тост, – с удачной рыбалкой!

Ник по примеру селентинца тоже взял рюмку и опасливо понюхал.

Пахло водкой. Хорошей, идеально очищенной водкой.

Машинально Ник потянулся чокнуться; Буга на секунду замешкался, а потом, словно догадавшись что нужно делать, потянулся навстречу.

Рюмки сухо цокнули, встречаясь; они явно не были стеклянными.

По давней русской традиции Ник коротко выдохнул: "Ху!" и опрокинул содержимое в рот.

Водка. Хорошая водка. Настолько хорошая, что даже закусывать или запивать не хотелось – провалилась в желудок и улеглась томным согревающим слоем.

Уха тоже была прекрасной, причем с тем неповторимым привкусом, который возникает лишь если в котел добавить немного все той же водки.

Ник выхлебал свою порцию вмиг, заедая лепешкой, которую не забывал макать попеременно то в аджику, то в сметану.

Только расправившись с едой он рассмотрел посуду.

Ложки были явно деревянными, но настолько тонкими, что вряд ли их выстрогали из цельного куска дерева. Напротив, судя по некоторой неправильности формы можно было предположить, что их выращивают.

Прямо на кусте. То же и с мисками – они были тонкими и податливыми, как фольга, но форму держали безукоризненно.

– Здорово! – довольно пробасил Буга и откинулся на спинку стула.

А снаружи бушевал ветер и хлестал ливень.

И вдруг Буга напрягся. Словно бы прислушивался к чему-то.

– Ой, – сказал он не то смущенно, не то обеспокоенно. – Сюда идет наставник. Я побежал…

Буга вскочил и поспешно скрылся в глубине пещеры. Протестующий жест Ника явно запоздал – Буга его, вероятнее всего, просто не заметил.

Фея-туземочка молниеносно прибрала со стола посуду, а крошки и тому подобную мелочь вмиг размела стайка невесть откуда взявшихся насекомых. Раз-два, и насекомые исчезли столь же неожиданно и стремительно, как и появились.

Ник остался за стерильным, вылизанным до блеска столом – ни жив, ни мертв.

"Господи, – подумал он снова. – Ну почему я не контактер?"

Слово "идет" появление наставника описывало не очень точно. Нику сначала показалось, что напротив, по ту сторону стола разом сгустился воздух и кто-то похожий на привидение сделал вид, будто перестал парить и теперь сидит на стуле. На месте Буги. Потом туман сгустился плотнее, стал синеватым и мерцающим, как кисель под светом лампы. Или как плоть медузы. И вдруг, почти без перехода, обрел вид человека.

В принципе Ник ожидал, что наставник в конце-концов примет человеческий облик. Хотя бы из присущей разумным существам вежливости. Но он ожидал увидеть почтенного старца, убеленного сединами и умудренного годами.

Как же! Привидение обратилось в молодого, моложе Ника, белобрысого парня. Лет девятнадцати-двадцати.

"И то правда, – уныло подумал Ник, машинально нашаривая на груди пуговицу. – Какая радость высшему разуму обращаться в старика с подагрическими ногами и непременной одышкой? Куда приятнее вот так, брызжеть здоровьем и сверкать румянцем."

Пуговицы Ник, естественно, не нашарил, поскольку шастал по Селентине в легкомысленной майке. Сообразив это, он опустил руку.

– Здравствуй, Ник, – сказал наставник.

Голос у него был тоже молодой. А вот интонации – нет. Но и старческими их не назовешь: какие-то машинно-бесстрастные, что ли?

– Здравствуйте, – послушно отозвался Ник на приветствие. – Вам известно мое имя?

– Конечно, – наставник не выразил удивления или досады. – Кристе ведь оно известно? Значит, и мне известно.

– То есть, – Ник по недавно сложившейся привычке тут же взял быка за рога и принялся вытягивать информацию: – То есть, вам известно всё, что известно Кристе?

Наставнику, будь он классическим старцем, сейчас полагалось устало усмехнуться. Юнец, напротив, лишь чуть поморщился, и, надо сказать, это показалось Нику куда более естественным.

Ник вдруг подумал, что здесь, на Селентине, всё почему-то кажется естественным, до странности естественным, без всякой ненужной натуги и показухи.

Она была честной, Селентина, честной перед всеми и со всеми. Даже с землянами, увы, гораздо больше привычными к ежедневной ритуальной лжи и вечным недомолвкам чем к этой обескураживающей и совершенно бескорыстной честности.