Попасть в отбор, украсть проклятье (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 34

В ней мы оказались спустя десять минут и один морок. Оный Ар накинул на меня, словно палантин, дабы одно зомби в глазах окружающих выглядело не только приличной, но и живой девушкой.

– ? быстро перекусить без такой помпы тебе гордость не позволяет? – проворчала я, переступая порог заведения.

– Скорее положение, - едва слышно, почти не разжимая губ, ответил ворон, мимоходом приветственно кивая кому-то.

? едва мы сели за столик и расторопный официант, принесший меню, отбыл, ворон пояснил:

– Тай, видишь ли… Иногда я обязан демонстрировать спокойствие и невозмутимость. Так, словно ничего не происходит. Это ширма. Роль, если хочешь. Но играя ее, я громче всяких заявлений демонстрирую: в столице всё спокойно, всё под контролем.

Его слова заставили меня задуматься. Да, я обычно в новостных листках никогда не смотрела колонку светской хроники. А вот, помнится, моя школьная подруга Милли, ныне уже вышедшая замуж и родившая первенца, зачитывалась именно такого рода статьями. Где какой аристократ отобедал, во что была одета на приеме такая-то герцогиня. У кого из знати с кем тайный роман. Для нее все эти пустяки были гарантом стабильности мира, свидетельствовавшими: в Эйле, да и в империи в целом, всё спокойно. И она наверняка встрепенулась бы, узнав, что, скажем, один из наследников ведет себя не так, как подобает его статусу. Ведь это значит, что произошло что-то экстраординарное.

– А как же взрыв в цветочной лавке? - спросила я о событии, которое, на мой взгляд, тяжело было утаить от нахвостников-репортеров.

– Взрыв бытового газа. Утечка в рожке освещения, – иронично парировала ворон, беря меню.

– А сегодняшняя погоня, едва не закончившаяся взрывом, если бы не твой щит? – не унималась я, уже понимая, КАК нужно было читать статьи.

– Тут потяжелее, но, уверен, офицер, отвечающий за связь с репортерами, уже подготовил «тайную» утечку информации, что это все – результат ревности моей бывшей возлюбленной. Она решила устранить соперницу. То есть тебя.

– Что-о-о?! – Мой вопрос был бы криком, если бы ворон не щелкнул пальцами ровно в тот момент, как я издала первый звук возмущения. А так – онемела. И почувствовала себя несчастным, бесправным маленьким зомби, которого всякий маг обидеть норовит. О том, что после этого не каждый чародей сможет уйти живым и невредимым, я, как всякая обиженная девушка, предпочла не думать.

– И пока в тебе зреет желание меня убить, поясню, - невозмутимо продолжил ворон. – Тай, извини, что я решил воспользоваться ситуацией с Ливрин. Пусть лучше все обсуждают наш с ней разрыв и то, что я предпочел ей другую, чем судачат о заговорщиках и покушении.

И я остыла. Враз. Вот как это так у ворона получается? Как он находит те самые слова, после которых мне если и хочется его придушить, то как-то так, для проформы что ли, без огонька… А потом я почувствовала, как спадает заклинание.

– Но я же скоро исчезну, - «умру» говорить как-то не хотелось. Но меня интересовал вопрос: что будет после? Арнсгар найдет мне замену? Или изберет роль одиночки, которого бросила ветреная возлюбленная?

– Я знаю. Как и то, что мне будет тебя не хватать, - это прозвучало абсолютно серьезно. Искренне. С затаенной… скорбью. Той, которую сильный Арнсгар, верховный каратель, сын императора, просто не позволит себе показать.

Но все его чувства отразились во взгляде, в том, как он взял мою руку, в том, как наши пальцы переплелись. Ворон смотрел на меня. Его взгляд, оголенный, пронзительный и сильный, как удар колокола, проникал в мою суть. Да он весь словно забрался под мою кожу, в мысли.

И я поняла: мне, моей душе, тоже его будет не хватать. Там, за Гранью.

Ну почему? Почему из сотен тысяч мужчин именно он? Тот, кого я встретила слишком поздно, а лучше бы – и вовсе никогда не встречала.

– Тай, нам осталось не так много… – Ворон сглотнул, словно слова давались ему с неимоверным трудом. – Но я хочу, чтобы ты знала, что стала дорога мне. И я, кажется, впервые в жиз…

Я поняла, что он сейчас скажет. И это станет моей чертой, за которой не будет возврата. Ко мне прежней.

– Значит, это не обед, а выгул в свет? - перебив его, попыталась сменить тему, взяв светский тон.

Ворон замер на несколько секунд. А я почувствовала, как он сжал мои пальцы. Прикосновения и взгляды. Это все, что могло быть у нашей нечаянной влюбленности. И мы оба это понимали.

– Спасибо, - поблагодарил меня ?р, словно он оступился, а я, протянув руку, не дала ему упасть. И включился в мою игру: – Я предпочитаю совмещать и то, и другое. Кстати, нас снимают через стекло, – не поворачивая головы, сообщил Ар.

Я, в отличие от него, тут же обернулась и увидела вспышку чарокамеры. А после этого жандармский свисток разрезал звуки полуденной уличной суеты. Репортеры, тут же отпрянув от окна ресторации, больше напоминавшего по размерам витрину магазина, припустили во все лопатки.

– ? если на чарографии я буду выглядеть, как умертвие? - спросила и поймала себя на мысли, что есть вопросы, которые волнуют всех женщин даже после смерти: во что я буду одета, лежа в гробу, и как при этом получусь на посмертных снимках.

– Поверь, через это стекло и я на них смотрюсь в новостных листках сущим стригоем. – И Ар улыбнулся, как истинный упырь из древних легенд. - Но не будем о репортерах. Ты уже определилась, что будешь есть?

И ворон с нарочитым вниманием посмотрел в меню. Мне же вычурные названия ровным счетом ни о чем не говорили. Что «конфи из эмана со специями», что «кордон блю», что «крок-эйр и крок-эйра»… Посему я поступила просто. Выбрала посетителя с самым счастливым выражением лица (надеюсь, что оное было от вкуса здешних блюд) и кивком указала на него, сидевшего за соседним столиком, сообщила ворону:

– Я бы заказала то же, что и вон тот эйр у окна.

– Столетнего бурборна? - со скорбью всего цвергского народа в голосе, будто его собрались ограбить на цельный годовой бюджет, уточнил ворон. И добавил: – Барон Лурц ныне заказал исключительно его.

– Нет, - насупилась я, поняв, что вышла промашка. И в отместку заказала и «блю», и «крок», и «конфи», оказавшимися на поверку пюрешечкой с кроликом, мясом в панировке и тостами, у которых вместо масла сверху была глазунья.

А вот ворон… Я смотрела на тарелку, которую поставил перед ним официант, и понимала: травить карателей действительно очень тяжело. Да что там, практически невозможно. Одного – так точно. Ибо кто ел пять минут назад живых морских гадов, тот бутерброда с белладонной не испугается.

Ар заказал себе какую-то трудно произносимую и жутко дорогую гадость, которая вызывала у меня стойкие ассоциации с моим учебным материалом: такая же склизкая, зеленоватая, сомнительно пахнущая. И по цене пяти форинтов за тарелку.

– Слушай, зачем тебе платить столько денег за такое?! Это же грабеж! Дай мне лопату, и я на болоте наловлю тебе тины не хуже, – вырвалось у меня непроизвольно. - И пиявки там пожирнее будут.

– Тай, – мужественно прожевав очередной кусок сырой то ли рыбы, то ли морского гада, произнес ворон, – не мешай мне проявлять дипломатию.

Какую именно, Ар пояснил, как только закончил с сомнительной зеленью и перешел к нормальной отбивной. Оказалось, что демонстративное поедание морепродуктов – это своего рода рекламная акция. Великие князья подавали пример своим подданным скорее даже не что есть, а показывая расположение к морским соседям.

А я поняла, что политика и дипломатия – это дело жутко тонкое, прямо как пленка мыльного пузыря. И порою значение имеет все, вплоть до цвета шейного платка или блюд.

– М-да, все же мне повезло родиться не в семье императора! – вырвалось у меня. - Я хотя бы могу есть что хочу, делать что люблю и жить как считаю нужным. Даже после смерти!

– Только не говори об этом громко, а то половина здешнего зала начнет тебе завидовать, - лукаво усмехнулся ворон. - Эти почтенный эйры обречены даже быть похороненными в костюмы по регламенту: фраки, мундиры и вечерние туалеты. Кстати, случись массовое поднятие центрального столичного кладбища, сдается мне, оно будет выглядеть ну очень официальным мероприятием.