В последний раз спрашиваю по- хорошему: Ты на мне женишься? (дилогия) (СИ) - Николаева Раиса Борисовна - Страница 22

И снова обида на отца всколыхнулась в душе Ирины Павловны. Ей было так горько, что он ничего не рассказал о ее матери, ни одного слова. Когда отец сказал ей слово-пароль, открывающий ее сокровищницу, она почему-то решила, что это имя ее матери. Когда она спросила в упор об этом, он ушел от ответа, не сказав ни да, ни нет.

Тут Ирина Павловна вспомнила рассказ Шертеса о шагаррах. Значит, она несет частички крови этого народа! Это было приятно. Всю жизнь Ирина Павловна считала себя обычным человеком, обычной, не очень счастливой женщиной, и вдруг такая новость. "Только бы вырваться отсюда, только бы спастись, — тихонько шептала она, с нетерпением ожидая возвращения вампира. А он и не думал возвращаться. — Интересно, сколько уже прошло времени? — думала она. Ей казалось, что прошла вечность, но она понимала, что прошло едва ли больше пары часов. — Хоть бы у него получилось то, что он задумал, хоть бы получилось! — страстно шептала она. — Он вернется, он вернется, он вернется, — твердили губы. Она чутко прислушивалась к малейшим шорохам, но все было тихо. И вдруг… где-то далеко-далеко она услышала взрыв, потом еще один, и еще?

"Это то, о чем предупреждал вампир? — заметались мысли в ее сознании. — Это уже начали пробивать стену? — не выдержав, она вскочила на ноги и бросилась из ниши в коридор, чтобы удостоверится, что она не ошиблась. С размаху она ударилась о какую-то преграду и шлепнулась на пол.

— Я же просил не выходить из ниши! — прошипел вампир, рывком поднимая ее с пола. — Хватай Колина и Элли! Быстро!

Ничего не спрашивая, она подхватила на руки брата с сестрой, вампир взвалил на плечо Фанну, что-то бросил себе под ноги, а потом, ухватив за талию Ирину Павловну, шагнул в открывшуюся воронку. Мгновение и они оказались посреди поля, слепящее солнце стояло в зените.

Глава 27

— А-а-а-а! — дико закричала Ирина Павловна и упала на землю, роняя детей. Она прижала руки к глазам от невыносимой боли. Вампир грязно выругался, злясь на самого себя, что он не подумал о такой вероятности, как оказаться на ярком солнце, после многих дней, проведенных в кромешной темноте.

— Открой глаза, — приказал он, Ирина Павловна сразу же подчинилась. Он раздвигал ей веки одной рукой, а другой заливал в глаза какую-то жидкость. Потом тряпкой, пропитанной в эликсире, плотно завязал ей глаза и досадливо вздохнул.

— Вы уходите, — сглотнув тяжелый комок в горле, попросила она. — Разбудите Фанну и детей, и уходите.

Вампир не отвечал, и ужас затопил ее душу. Умом она, конечно, понимала, что Шертес, вырвав, ее с детьми и Фанной из того страшного места, уже ничем ей не обязан. Но ее полная беспомощность, полное непонимание, где она находится, и что ей теперь делать, вызвало такой страх, такую панику, что сначала из глаз покатились слезы, а потом ее накрыла настоящая волна истерики. Она горько рыдала, скорчившись и сжавшись в комок, как вдруг почувствовала, что Шертес быстро ощупывает ее, спрашивая с беспокойством:

— Лорри, что случилось? Вы ударились, поранились пока я уходил?

— Вы… вы куда-то уходили? — все еще всхлипывая, спросила она, с радостью осознавая, что вампир не бросил их.

— Вдалеке виднеется небольшая роща, — скупо объяснил он свое отсутствие, — я хотел посмотреть, можно ли там укрыться хотя бы до ночи. Так почему же вы плакали? — снова вернулся вампир к интересующему его вопросу.

— Я думала, вы нас бросили, — честно сказала Ирина Павловна. — Я так сильно испугалась. Я не знала, что делать…

— Вот это правильно, — с иронией перебил ее Шертес, — если не знаешь, что делать — надо плакать!

Слезы у Ирины Павловны высохли за секунду, она едва сдержалась, чтобы не нагрубить ему. Вот что он за человек такой? Только начинаешь испытывать к нему симпатию и благодарность, как он тут же скажет какую-нибудь гадость и снова его хочется прибить. Хотя какой он человек? Упырь он, упырь и есть.

— Я сейчас отнесу Фанну и Колина к тем деревьям, какое-никакое, а все же укрытие, а то здесь посреди степи мы слишком бросаемся в глаза, да и тракт совсем рядом, — соизволил в этот раз предупредить ее Шертес. Как она не прислушивалась, так и не поняла рядом еще вампир или уже ушел. Окликать его она не решилась. Чтобы хоть чем-то занять свои мысли, она принялась считать. Раз, два, три… на тысяча восемьсот девять — вампир прикоснулся к ее плечу. Шертес сел рядом с ней и несколько раз глубоко вздохнул, а она вдруг спохватилась, что погруженная в свои страдания совсем не подумала о том, как ему тяжело. Ведь солнечный свет ударил и ему по глазам, к тому же сейчас он должен спать, а вместо этого бегает по степи туда-сюда, перетаскивая бесчувственные тела. Поэтому, когда вампир поднял ее на руки, она сжалась в комок, желая стать как можно меньше и незаметнее. Удивительно, но он сразу понял, почему она так себя ведет. Талас поставил ее на ноги и достаточно грубо встряхнул ее за плечи.

— Немедленно прекратите, — прошипел он.

— Что "немедленно прекратите"? — удивилась она.

— Прекратите меня жалеть и прекратите страдать, что вы такая беспомощная, и такая для меня обуза! — Ирина Павловна так растерялась, что просто и не знала, что ему ответить. А Шертес между тем продолжал: — Я не знаю, что вас ведет интуиция, или какие-то высшие силы, но именно то, что вы предлагали и делали, в конечном итоге спасло нас. Я редко когда признаю чужие заслуги, — Ирина Павловна почувствовала, что при этих словах он улыбнулся, — но я не могу не отдать должного вашей проницательности, предусмотрительности и просто-таки изворотливости вашего ума, — с этими словами он закинул Элли на одно плечо, Ирину Павловну — на другое, и твердой походкой куда-то их понес. Она нечаянно задела его голову и обнаружила, что он все еще ходит в той черной лыжной шапке, которую она ему дала, чтобы его белая коже не светилась в темноте. И вот представив, как посреди поля ясным солнечным днем гуляет худой костлявый мужчина, одетый во все черное, да еще в черной шапке полностью закрывающей лицо. От увиденной картины она хихикнула, но сразу же подавила неуместный, в подобной ситуации, смех, но Шертес ее, разумеется, услышал.

— Что такое смешное вы заметили?

Ирина Павловна сразу поняла, что он обиделся, иначе так бы не подчеркнул слово "заметили", поскольку в данный момент она была полностью незрячей. Перебрав в уме варианты ответов, она решила остановиться на правде.

— Вы до сих пор ходите в шапке, закрывающей лицо. Вот я и подумала, что если бы кто-то вас увидел, это произвело бы на него неизгладимое впечатление.

Вампир сразу расслабился:

— Да, эта одежда, а особенно темные очки меня очень выручили и в башне, и особенно, когда мы переместились в это место. Солнце, действительно, очень яркое. Очки спасли меня от такого же ослепления, — он немного помолчал, потом вдруг спросил: — Вы за полгода знали, что будете возвращаться в этот мир?

— Почему за полгода? — поразилась она.

— Вы так хорошо продумали, какие вещи с собой брать. Я, если честно, поражен.

Ирине Павловне были очень приятны такие слова, и она с удовольствием стала рассказывать:

— О, все было совсем не так. Иду я себе по улице, такая благообразная чинная пожилая женщина. Иду к приятельнице, чтобы поперемывать кости невестке, похвастаться внуком и рассказать о сыне, и вдруг упираюсь в невидимую преграду, сквозь которую все другие проходят совершенно беспрепятственно. И в эту секунду я вспоминаю об этом мире, о том, кто я, и о том, что через полтора часа этот портал вырвет меня из того мира. Вот за этот час с небольшим, я и собралась. А вот если бы у меня было целых полгода, — мечтательно вздохнула Ирина Павловна, — я бы такое сюда притащила…

— И чтобы вы еще с собой взяли? — с интересом спросил Шертес.

— Во-первых, велосипед. В детстве я хорошо ездила на велосипеде, особенно, когда на лето меня отправляли к бабушке в деревню, — она немного подумала, — хотя мотик был бы предпочтительнее, набрала бы литров триста бензину…