Отбор со смертельным исходом (СИ) - Хайд Хелена - Страница 24

— В таком случае, я запрещаю тебе называться фамилией Роуфорд…

— А вот этот запрет держи при себе, — твердо заявила Лара, скрестив с отцом взгляды. — Потому что родовое имя Роуфорд — не твоя личная собственность, отец. Я получила его не от тебя лично, а от наших предков, которые точно так же, как и мне, передали его тебе. В моих жилах течет законная кровь рода Роуфордов, и не тебе решать, носить ли мне эту фамилию, или нет. Но не волнуйся, с этого дня я в самом деле не хочу иметь с вами ничего общего, даже разговаривать с вами не желаю. И со своими проблемами буду разбираться сама. Так же, как сама дам ход делу о преступлении лорда Фарфонда. Ну а если на этом все, то убирайтесь.

Багровые от гнева, родители Лары буквально вылетели из медкабинета, оставив дочь стоять посреди комнаты. И я едва успела подбежать к ней, чтобы вовремя подхватить, прежде чем девушка, снова расплакавшись, упала на пол.

К счастью, детоксикация скоро закончилась, и доктор дал ей сильное успокоительное, под действием которого Лара уснула. Как он сказал, на ближайшие три-четыре часа. И убедив меня, что за ней присмотрит медсестра, уговорил сходить поесть.

Не сказала бы, что ощущала голод. Скорее даже наоборот — из-за нервов немного подташнивало. Тем не менее, травяной чай в самом деле бы не помешал. Так что договорившись, что вернусь через три часа, я покинула медкабинет и направилась в кафетерий, расположенный в крыле для участниц Отбора.

Как оказалось, там все продолжало бурлить, несмотря на поздний час. Ни одна из девушек даже не собиралась ложиться спать. Все были напуганы, подавлены и растеряны. К некоторым из участниц наведывались родители, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. У кое-кого посетители уже даже успели уйти, вручив дочерям какой-нибудь артефакт для физической защиты.

— Что там с Ларой? — осторожно спросила Элеонора, подсев ко мне за столик, когда я как раз опустилась на стул с большой чашкой ромашково-мятного чая.

Надо же, не думала, что сестрица захочет со мной вот так просто поговорить, причем не на тему, которая напрямую касалась бы работы, которую я должна выполнить вместо нее.

— Паршиво, — вздохнула я, отпив немного из чашки. — И похоже, она разрывает отношения с семьей, потому что хочет дать делу ход и посадить Фарфонда, в то время как родители надеялись все замять «свадебкой и детками после изнасилования».

— Больные сволочи, — поежилась Элеонора, обхватив руками собственную чашку с горячим напитком. — Надеюсь, Лара задаст им там всем жару, и этот мерзавец получит по заслугам. Подумать только… сотворить ТАКОЕ, в стенах дворца, да еще и с одной из участниц Отбора невест для короля! Это же насколько нужно потерять страх?

— Видимо он искренне думал, что его не поймают, — предположила я. — Вероятно, и не поймали бы, если б я не дернула стражу искать, куда подевалась одна из участниц, из-за чего его взяли с поличным. Пускай Лара все помнила и попыталась бы заявить на него, это было бы ее слово против его слова. Поскольку же жертву опоили, то ее свидетельства не стоили бы практически ничего — Фарфонд бы просто заявил, что одурманенная девушка ошиблась, приняв насильника за него, потому что у них, например, были носки похожи. Таким образом, к ней бы прицепилось не только клеймо изнасилованной, но и клеймо лгуньи, которая пыталась «опорочить такого замечательного уважаемого человека».

— Это просто какая-то прогулка в психбольнице, — страдальчески простонала Элеонора, подперев голову руками.

— Не стану спорить. Все же…

— Элеонора, милая, как ты?! — внезапно прозвучало за спиной. И обернувшись почти синхронно, мы с сестрой увидели отца, который быстрым шагом приближался к нам.

— Здравствуй, папа. Я так рада тебя видеть, — охнула она, тут же подорвавшись, чтобы обнять отца. Я в свою очередь медленно встала со стула, чтобы сухо поприветствовать его.

— С тобой все в порядке? — взволнованно продолжал отец, вообще кажется не обращая на меня внимание. — Когда мы узнали, что случилось с одной из участниц, то от волнения едва чувств не лишились! Как мы рады, что тебя не коснулся весь этот кошмар… мы чуть с ума не сошли.

— Не переживайте, со мной все хорошо, — улыбнулась сестра. — И маме передай, чтоб не волновалась.

— Передам, солнышко, — кивнул отец, ласково обнимая ее…

А потом наконец заметил меня. И его взгляд при этом внезапно омрачился, сконцентрировавшись, как будто… на моем ухе?

— Холли, а что случилось? — насторожено спросил он, выпустив Элеонору из объятий и подойдя ко мне.

— То есть, что случилось?

— Твоя сережка в хряще, которую я подарил тебе, — протянул отец, хмуря брови. — Где она? Как… то есть, зачем ты ее сняла?

В тот же миг меня пронзило холодом, но кажется, мне удалось каким-то чудом сохранить спокойное выражение лица.

— Потеряла ее на последнем испытании, — пробормотала я, потупив взор — как будто чувствовала себя виноватой в невесть чем. — Спускалась в пещеры с ней, а уже когда вышла, поняла, что ее больше нет.

— Надо же… это очень странно, — протянул отец, с подозрением хмуря брови.

— Ну… украшения иногда теряются. Особенно во время этих испытаний, — ответила я, делая вид, будто не понимаю намеков и в самом деле ни разу не догадывалась, что он повесил на меня в детстве артефакт для контроля.

— Да, наверное, — растеряно проговорил отец. А затем, резко развернувшись, попрощался с Элеонорой и ушел. При этом его выражение лица мне не очень-то нравилось.

Это что же, он не знал, что с меня сняли сережку?

Но ведь…

Ведь тогда, в пещерах, мужчина в маске сказал, что снял сережку, получив на это добро от моего отца! Только вот если отец ничего об этом не знал… то какие безумные и пугающие выводы можно из этого сделать?

Я боялась думать об этом. До дрожи.

— То есть… я все правильно понял? — переспросил Нейтан, сидя напротив Лары.

Девушку все еще не выписали из лазарета, где продолжали держать под наблюдением, хоть ее физическое состояние и нормализовалась (чего, увы, не скажешь о душевном). И я, немного забросив подготовку к следующему испытанию, старалась проводить с ней там как можно больше времени, чтобы просто не оставлять ее одну.

— Совершенно верно, — кивнула Лара, глядя на куратора. — После произошедшего я более не имею права принимать участие в Отборе. Тем не менее, прошу у вас разрешения остаться на нем в качестве одного из ваших ассистентов.

— Интересное предложение, — протянул мужчина, почесав подбородок. — И думаю, я могу на него согласиться. Если, естественно, вы понимаете, что это будет значить для вас множество обязанностей, которые нужно выполнять незамедлительно и на высшем уровне.

— Понимаю, и готова к работе, — заявила девушка. — А загруженность мне будет только на руку — поможет отвлечься от кое-какого дерьма. Да и хорошая работа с высокой ставкой не помешает мне с учетом того, что я сейчас начинаю самостоятельную жизнь.

— В таком случае, я поручу секретарю подготовить для вас трудовой договор, и буду рад видеть вас в команде, — кивнул Нейтан, пожимая Ларе руку.

Такой поворот меня, если честно, немало удивил. Я даже подумать не могла, что после всего случившегося она захочет остаться здесь. Но похоже, бывшая четвертая невеста решила не убегать от своей боли, а смотреть ей прямо в лицо.

Мне же было достаточно того, что метод, который она выбрала, чтобы справиться со своей личной трагедией, помогает ей. А детали уже не важны. Поэтому я решила просто ее поддержать.

Тем временем следствие по ее делу продолжалось, и подготовка к суду шла полным ходом. Благо здесь все было куда очевиднее, чем с таинственными «самоубийствами» участниц Отбора и прошлой королевы. Поэтому основной задачей нанятого Ларой адвоката было сделать все, чтобы положение лорда Фарфонда не помогло ему выбить для себя смягчение приговора. В идеале Лара хотела максимально возможного наказания: пожизненное лишение свободы в тюрьме строгого режима, конфискация имущества, лишение всех титулов и посад. И на самом деле все это даже не было таким уж нереальным если брать в расчет то, что Фарфонд не просто изнасиловал девушку и был взят поличным. Эта девушка не просто была благородных кровей. Но еще и являлась официальной участницей Отбора, одной из невест короля. А значит вступать с ней в любые отношения являлось тяжким преступлением что по мирским законам, что по законам церкви Тринадцати богов, которая все еще имела значительное влияние на государственные дела. Поэтому мужчина, решивший совершить такое преступление и совершивший его, а главное, сделавший это насильно, в самом деле имел все шансы огрести по полной программе.