Неживой - том 3 (СИ) - Ветров Клим - Страница 1

Обычный дождливый Питерский день. Смоленское военное кладбище.

Свежевыкопанная могила, гроб, и возле него, не считая военного караула, всего несколько человек.

Девушка метиска, — явно с японскими корнями, — парень с потухшими глазами, ещё одна девушка — высокая блондинка в тёмном кашемировом плаще, молодой мужчина с хвостом на голове, седой японец и четверо кладбищенских работников.

Они долго ничего не говорят, то и дело поглядывая на заколоченный гроб, и наконец парень с потухшими глазами произносит, обращаясь к мужикам с лопатами и верёвками:

— Давайте…

Те поднимают гроб, кладут его на плечи, делая пару шагов по направлению к могиле.

Сухо щёлкают выстрелы. Потом ещё раз и ещё.

Военные застывают по стойке смирно, а гроб плавно опускается в глубокую яму.

Девушка метиска плачет, парни отворачиваются, японец молчит, и лишь высокая блондинка никак не реагирует.

Гроб шумно утыкается в дно могилы, и через несколько секунд в крышку начинают биться комья земли до тех пор, пока на месте ямы не вырастает невысокий холмик.

— Прощай, Илья, — шепчет парень с потухшими глазамии, беря под руку девушку блондинку, молча уходит.

— Спи спокойно, Мастер, — прикоснувшись к уже намокшему кресту, так же тихо шепчет мужчина с хвостиком и, зачем-то кивнув куда-то в пустоту, отходит в сторону.

За ним почти сразу устремляются остальные, и только седой японец ещё стоит возле креста какое-то времяи что-то тихонько бормочет.

Но вот и он покидает своего господина, точнее, его могилу, и, едва не свалившись в грязь, выходит на тропинку.

Дождь усиливается. Ветер стихает. Солнце опускается за горизонт.

На кладбище тихо, все спят. И только свежий могильный холмик как-то странно шевелится.

Сначала слегка вздрагивает, затем, весело похлюпывая, осыпается мокрой глиной с краёв, и наконец земля сдаётся, и на свет, лунный свет, появляется чья-то скрюченная, местами почерневшая грязная рука.

Размазывая мокрый грунт, рука беспорядочно тыкается в грязь, и наконец, нащупав основание креста, замирает.

Спустя несколько секунд с противным чавканьем из глины лезет вторая рука, за ней так же перемазанная землёй голова, и постепенно, с частыми остановками, из могилы выползает какой-то человек и, подставляя лицо дождю, долго смотрит вверх, в затянутое тучами небо.

Затем, с трудом собирая разъезжающиеся в грязи руки, он откатывается в сторону, туда, где грунт не разрыт и есть немного травы, вытягивается во весь рост и долго лежит без движения.

Наконец, через какое-то время, человек поворачивается набок, подтягивает под себя колени и, вставая на четвереньки, принимается зарывать покорёженный могильный холмик. Делает он всё очень медленно, часто останавливаясь и надолго замирая. И только под утро, когда солнце ещё не вышло, но уже светает, заканчивает свою работу.

Конечно, прежнего вида могиле придать не удаётся, но это не беда, окончательные штрихи придаёт непрекращающийся дождь, размывая землю и превращая всё в одинаковую грязную массу.

Человек долго смотрит на результат своего труда, кое-как поднимается и, медленно переставляя ноги, стараясь не упасть, бредёт куда-то вглубь кладбища.

Идёт он долго, аккуратно обходя густо натыканные захоронения, и, когда почти доходит до цели, — а двигается он к полуразрушенному склепу, — первые лучи солнца освещают его бледное лицо, на котором, несмотря на обстоятельства, играет торжествующе-надменная улыбка, человек явно доволен, ведь он снова, не в первый уже раз, обманул почти прибравшую его костлявую старуху, и впереди у него не вечность в холодной могиле, а ещё одна, пусть неправильная, но всё-таки настоящая жизнь.

Тусклый свет подвешенной под потолок лампы едва освещает подвал, но яркий свет ему не нужен, он пока ещё раздражает, режет глаза, заставляя щуриться. Но это всё мелочи, ведь хотя с момента пробуждения прошло чуть больше недели, он уже почти полностью восстановился, ещё немного поработать над собой и можно в свет. Как в прямом, так и в переносном смысле.

В прессе уже дали опровержение его смерти, указав, что произошла ошибка, и он, получив контузию, всё это время валялся без памяти в одном из военных госпиталей.

Ну а что тут такого? Идёт война, люди гибнут, пропадают без вести, находятся. Всё как всегда.

Ему ещё повезло. Если бы не мальчишка…

Тогда, после смерти полковника, они успели добежать до выложенного камнем пересохшего древнего колодца и едва укрылись там, как земля дрогнула, а сверху, — Алекс видел через наспех поставленные щиты, — пронёсся кипящий огненный поток.

Минуту, может меньше, на поверхности бушевала высвободившаяся стихия, и когда всё стихло и щиты упали, выхода из колодца больше не было, земля вокруг спеклась, и они с Полянски остались намертво закупоренными в каменной капсуле.

И ладно бы только это, но огненный смерч уничтожил не только всё, что было на поверхности, он полностью, до последней крупицы, выжег всю ману, всё то, что тысячелетиями копил погост.

Вот и получалось, что спастись-то он спасся, только ненадолго, энергии не было не то что на телепортацию, её не хватило бы даже на детский фокус.

Глянув на Артура и убедившись что и у него дела обстоят подобным образом, Алекс расслабился. «Ну а что», — думал он, — «достойная могила для парочки некромантов — погост с тысячелетней историей, а у нас ещё и отдельная вип ложа».

— Может попробуем дыру пробить? — когда от нехватки воздуха стало тяжело дышать, тоскливо спросил парнишка. Алекс чувствовал, что тот не боится — в тоне парня не было ничего, что указывало бы на панику или страх, и спрашивает так, понимая что всё бесполезно, лишь разгоняя наступившую тишину.

— Чем? — хмыкнул Алекс. — Только ногти сдерём, а толку не будет. Расслабься…

Но парень не отставал.

— Я где-то читал, что если некромант умрёт, напившись крови, то восстанет вампиром… Это правда?

Алекс ухмыльнулся.

— Есть такой ритуал. Только не совсем вампиром, точнее, совсем не вампиром. Но в любом случае нужна мана, без неё ничего не получится…

— А много надо? — тихонько спросил мальчишка.

— Чем больше, тем лучше, будет энергии в достатке, быстро восстанешь, если недостаточно — подольше. В любом случае мана нужна лишь чтобы запустить процесс.

— А заклинание, вы знаете его? — не отставал парень.

— Конечно. Только толку… Энергии ни капли… К тому моменту, когда хоть что-то скопится, мы уже задохнёмся. Да и в вечной жизни радости немного. Можешь мне поверить.

Но тут парнишка смог удивить Алекса, повошкавшись, он достал откуда-то из ботинка небольшое невзрачное колечко с малюсеньким камнем.

— Этого хватит?

Князь взял накопитель в руки и удивлённо уставился на парня.

— Откуда?

— На полу в кабине валялось. Я и подобрал, хотел Макар Иванычу отдать, но не вышло…

И хотя энергии в перстеньке было мало, но для того, чтобы запустить перерождение, должно было хватить.

— Ты же понимаешь, что на двоих маны не хватит?

— А какая разница? — вздохнул парень. — Так у меня хоть какой-то шанс будет. Вы ведь, когда выберетесь отсюда, сможете мне как-то помочь?

Алекс задумался. Он понял, что имел ввиду Артур, говоря про «помочь», но шанс на то, что душа не отлетит сразу, был минимальным, и гарантировать возвращение из загробного мира он, конечно, не мог. Вот только и терять такого сильного слугу князь не хотел, прикидывая сейчас возможность разделения имеющейся энергии на двоих.

— Так что? — нетерпеливо повторил парень.

— Погоди. Я считаю.

Если он вольет в своё заклинание основную часть энергии, а парнишке оставит совсем чуть-чуть, то его шанс не сильно уменьшится, а парнишка получит свой лотерейный билет. Но это в любом случае лучше, чем совсем без шансов.