Феникс сапиенс (СИ) - Штерн Борис Гедальевич - Страница 29

Все-таки лед по реке еще шел, но уже достаточно рыхлый, так что каждая встреча с льдиной отзывалась лишь мягким ударом и шипением рассыпающихся ледяных «карандашей». Через нескольку дней экспедиция прибыла в Новую Самару – форпост цивилизации – те же бревенчатые дома с красными крышами, только жили здесь всего десять тысяч человек. Смотреть там оказалось особо нечего, покупать – тоже.

А за Новой Самарой, когда Волга повернула на запад, по правому берегу пошли небольшие, но симпатичные горы: снизу ельники, сверху – березовое криволесье, в распадках – снежники, кое-где по отрогам – отвесные известняковые скалы. Наконец впереди показалась древняя плотина, вставшая поперек реки. Та самая третья плотина. Проход через нее виднелся справа по ходу у левого берега. Слева от прохода стояла былая водосливная плотина – мощная бетонная стена с контрфорсами, справа – крутой берег, издали казавшийся скалистым, на самом деле – заваленный разнообразными бетонными конструкциями, обточенными паводковыми водами. Протока между ними с виду не сулила никаких проблем.

Сэнк с Крамбом, посовещавшись, решили проходить ворота сходу. Все-таки «Петербург» сильнее «Морского конька». Напролом – так напролом! Еще за километр до плотины стало ясно, что проблема все-таки есть – корабль еле полз относительно берега: течение лишь немного уступало ходу «Петербурга». В конце концов он дополз до створа плотины и остановился. Крамб попробовал прижать корабль ближе к левому берегу, но нос отшвырнуло отбойным течением; Крамб сделал вторую попытку – корабль стало мотать по сторонам, пришлось увести его подальше от берега и сдаться.

Пришвартовались к правому берегу в километре под плотиной. Некоторое время все молчали.

– Совсем чуть-чуть не хватило ходу! – прервал молчание Крамб. Все посмотрели на Сэнка.

– Я немного боялся этого, но был почти уверен, что пройдем. Может быть, мы упустили время, и паводок уже начался? Хотя еще начало мая, не должен. Или просто такой год выдался – ранняя высокая вода. Дальше будет только хуже: вода будет прибывать, течение – усиливаться. Первый раз в жизни я допускаю такой промах. Ведь можно было найти двигатель посильней, черт с ними, с деньгами! Идиот!

– Сэнк, жизнь всегда преподносит сюрпризы и всегда разные. Ты опирался на отчеты прошлых экспедиций и сделал все правильно. Не надо клясть себя! – ответил Крамб.

– Ну что, выбираем позор? – спросил Сэнк. – Возвращаемся в Новую Самару и собираем стаю в тридцать моторок?

– Только через мой труп! – ответил Крамб.

– Крамб, я понимаю твои чувства, но не пройдем мы без позора.

– Папа, пройдем! – неожиданно вскричал Стим.

– Как? – грустно спросил Сэнк.

– Ведь был встречный ветер, я только сейчас понял: когда корабль остановился, встречный ветер был точно такой же, как если бы он плыл. Никто не обратил на это внимания, и я тоже поначалу – ведь всегда, когда плывем, есть встречный ветер. Смотрите, даже здесь есть легкий ветерок с запада, а там, в воротах, он должен быть намного сильней.

– А ведь точно! Парусность у «Петербурга» приличная. Попробовать дождаться смены ветра?

– Конечно! – опять вскричал Стим. – Да еще парус надо сделать – при попутном ветре точно пройдем!

– Парус хорошо бы, да не из чего.

– Есть из чего! – в третий раз вскричал Стим. – Вон сосняк на том берегу. Взять сосну и поставить на растяжках, да еще ткани какой-нибудь на ветки!

Сосну водрузили в тот же день, укрепив на верхней палубе сразу за рубкой. Инзор стал ловить прогноз. Глобальный прогноз на земноморском, как оказалось, не покрывал далекий север, пришлось ловить местный верхнеморский прогноз, который включал Новую Самару. Теперь Инзор дежурил у приемника вместе с Колой, поскольку сам не понимал по-верхнеморски почти ни слова.

Коротая время в ожидании ветра, Сэнк со Стимом и Алекой совершили вылазку на правый берег к развалинам гидростанции. Они поднялись на безлесный, поросший мхом и вереском отрог ближайшей горы. Руины сверху предстали как на ладони. Бетонный хаос, поросший ивняком и березняком. Остатки стен машинного зала протянулись на многие сотни метров – зубы, торчащие меж былых оконных проемов. Березовая роща в машинном зале подернулась легкой зеленью, но оставалась прозрачной, за ней виднелись остатки противоположной стены, поверженные истлевшие опоры электропередач, груды ржавчины, оставшиеся от рухнувших козловых кранов.

– Грандиоз! – произнесла Алека полушепотом.

В долине недалеко от разрушенной гидростанции, у подножья противоположной горы приютилась живая деревня с самой настоящей ветряной мельницей. А дальше – опять следы развалин. Конечно, здесь был город, небольшой, но, видимо, уютный и приятный – разве город в такой красивой долине может быть неприятным?! Когда Сэнк с Алекой и Стимом прошли по гребню горы на ее другую сторону, они увидели, что долина идет подковой, огибая гору, и также выходит к Волге своим другим рукавом. Остатки древнего города виднелись по всей долине. А гора оказалась «съеденной» на одну треть: они уперлись в почти отвесный обрыв известнякового карьера – за карьером стоял огрызок той же горы. Далеко внизу на дне карьера распласталось светло-зеленое болотце, уступы поросли чахлым березняком и редкими сосенками.

– Хорошее место было когда-то, – сказал Сэнк. – Стим, наверное, можно позавидовать твоим сверстникам, жившим этом городе 16 тысяч лет назад в теплую эпоху. Великая река, уютная долина, могучая гидростанция, огромные карьеры, где можно лазить, плотина водохранилища – представь разлив выше плотины – какая там была красота! Не то, что у нас, – только море, да большой шумный город на плоском месте.

– А что, я готов переселиться сюда. Сделаем новый форпост для изучения Севера. Построим аэродром.

– О! – поддержала Алека. – Еще построим шлюз и будем брать плату с проходящих судов.

– Но сначала надо сюда тепло провести, ну или конца ледникового периода дождаться, а то не потянутся корабли через шлюз. Что им делать в холодной тайге?

– Дождемся, мы терпеливые.

– Сначала нужно дождаться восточного ветра, а там посмотрим.

Восточного ветра дожидались три дня: шесть метров в секунду, порывы до десяти. «Петербург» с торчащей сосной, на ветвях которой была растянута брезентовая палатка, выглядел нелепо и жалко. На левом берегу оказался сторонний наблюдатель – местный человек, шедший по своим делам. Глядя на отчаливающий «Петербург», он покрутил пальцем у виска. А когда корабль поплыл и начал раскачиваться вместе с сосной, человек произнес:

– Ну и идиоты!

Действительно, поперечные растяжки держали неважно и сосну при порывах ветра изрядно болтало, но «Петербург» довольно весело пошел против течения. В створе плотины он замедлился, но продолжал двигаться рывками, немного рыская и раскачиваясь – человек на берегу сжал кулаки, стиснул зубы весь в переживании – чем кончится дело. Наконец странный корабль преодолел створ и пошел быстрее, окончательно победив стремнину.

– Ишь ты! – сказал человек и пошел дальше по своим делам.

«Петербург» шел на север в ногу с весной. Навстречу плыли редкие рыхлые льдины, прибрежные рощи чуть-чуть подернулись зеленой дымкой. И так на протяжении полутора тысяч километров. Тайга становилась жиже, ели, березы и сосны – ниже, жилье на берегу, в отличие от следов развалин, попадалось все реже, дома становились все приземистей. Зато следы древних городов попадались постоянно: то бетонные плиты торчат из подмытого берега, то между елок высовывается угол обрушенного дома, то целая крепостная стена маячит на вересковом косогоре.

Люди на берегу, потомки давних переселенцев из Земноморья, хоть изредка, но все-таки попадались. Они не проявляли никакой агрессии, скорее выражали полное равнодушие – бросив взгляд на корабль, продолжали заниматься своим делом – примерно так же народ встречает суда на Ниле – чего там смотреть, когда они проходят раз в пять минут. Но здесь-то корабли попадаются раз в месяц! А один раз на берег выбежал возбужденный человек с ружьем, стал кричать, махать руками, выстрелил вверх из ружья.