Феникс сапиенс (СИ) - Штерн Борис Гедальевич - Страница 40

За день до прибытия Дават по рации передал просьбу к мэрии: не устраивать фейерверка, поскольку часть экипажа боится взрывов и выстрелов. На траверсе древнего Порт-Саида за «Петербургом» увязались три моторных лодки, вскоре еще три лодки и два катера, а километров за двадцать до Александрии за кормой образовался огромный эскорт – пестрый шумный гудящий шлейф разнокалиберных судов с развевающимися флагами государств, городов и сообществ. А впереди всего, на носу «Петербурга», – Глоня с подросшими щенками, Мана с девочками, Алека с Колой и чуть сзади Стим с Инзором.

На припортовой площади полторы тонны духовой и ударной меди и четыре кубометра барабанов грянули морской марш. Толпа что-то закричала, замахала головными уборами. Сэнк, стоящий за штурвалом, сморщился.

– Не бери в голову, – сказал Дават, – вы заслужили пышную встречу. Да и не для тебя весь этот восторг, он для них, для людей. Каждому хочется хоть капли причастности.

– Дай-ка посмотреть, – попросила у мужа бинокль женщина в роскошной шляпе с широкими полями. – Спасибо… Странная какая-то экспедиция. Вместо суровых мужчин – в основном дети, звери да беременные женщины.

Эх, Зедонг, давно я не отчитывался перед тобой. Куда ухнули эти двадцать лет? Ну, последние десять – еще куда ни шло. А первые десять? Называется «почивал на лаврах». Конечно, это тоже своего рода работа – две книги, статьи, лекции, конференции, приемы, телепередачи. Аж забронзовел слегка. И ничего нового все десять лет. Правильно сделал, что десять лет назад после звонка Савена, нашедшего вторые часы, сменил микрофон на лопату, с ней вся бронза быстро осыпается. Хоть и спина уже побаливает, зато чутье окрепло в разъездах и в раскопах на свежем воздухе. И вот, Зедонг, могу доложить: наконец кое-что проклюнулось. Спасибо за помощь Алеке с Инзором и десяткам «часовщиков» – волонтеров и рабочих! Мы еще не нашли ответа, мы не нашли настоящую причину, да и не найдем ее – там сразу много причин. Но, кажется, мы нашли триггер! Мы нашли тот спусковой механизм, который запустил Большой Охряст. Кажется, нашли. Не хватает последних штрихов. Надо собрать старую семейную команду, я так соскучился по ним! Прямо сейчас позвоню всем!

– Стим, привет, ты где?

– Привет, папа. В яме. Копаю яму для септика на участке. Лема помогает вынимать грунт.

– Достойное занятие. Но ты же еще дом не построил.

– Сначала надо подготовить отвод дерьма, а уже потом делать великие свершения! Таков мой принцип.

– Хорошо. Вы в отпуске?

– Лема в отпуске, я нет – просто мертвое время в институте. Работаю дома в режиме совы.

– Слушай, помнишь, мы лет двадцать назад мечтали вернуться на Север?

– Да, помню, я еще рвался через пару лет приехать.

– Я думаю, пришло время. Тем более, как еще мне собрать всех вас? Кроме того, есть о чем поговорить по делу. К тебе есть вопросы и к другим есть вопросы – вполне серьезные. Короче, хочу устроить поездку на несколько дней с докладом на станции и с пикником на той самой поляне. Первая половина августа – идеальное время.

– Хорошо, я готов. Подожди… Лема говорит, что она тоже с радостью.

– Отлично, перезвоню послезавтра.

– Привет Алека, как вы там с Инзором? Наша с вами статья про часы уже на выходе. Как ваши мертвецы?

– Хорошо. Мы дома, отдыхаем после экспедиции. Мертвецы вот-вот заговорят.

– А я договорился о полете всех нас на станцию «Петербург». Сделаю доклад, может быть, кто-то из нас еще сделает. Но в любом случае они готовы пригласить всех девятерых, причем полный комплект их обрадует больше всего.

– Ура! Дядя Сэнк, ты добрый волшебник! Давно мечтала туда вернуться хоть на денек, а вчера весь день вспоминала, ностальгия прямо заела. Когда?

– Вторая неделя августа. А как Инзор?

– Конечно, Инзор согласится, гарантирую! Он у меня паинька, мой верный солдат. Следующую экспедицию чуть подвинем.

– Отлично, позвоню через пару дней.

– Крамб, привет, ты где?

– На площадке в Гриане. Через четыре дня запускаем вторую «Марсианку».

– Ох, а я и забыл! У тебя горячая пора. А что с первой?

– Мир ее праху. Но я точно знаю, что мое шасси тут не при чем. Похоже, программистская ошибка, выключившая прием команд. Несколько снимков все-таки получили.

– Видел. Слушай, я договорился о рейде на станцию «Петербург» для всех «петербуржцев» – вторая неделя августа. Вырвешься?

– Хорошая идея. Вырвусь. Как раз запустим и настанет общий расслабон на первые месяцы полета.

– А Кола?

– Кола дома сидит, книгу пишет. Позвони ей лучше сам, а то она вчера на меня нарычала.

– Кола, привет! Ну как литература XXI века поживает?

– Если ты о русской литературе, то смотря как глянуть. Если считать литературой наличие хороших текстов и авторов – то вполне поживает, точнее, поживала. Даже в начале XXII века теплилось нечто приличное, а потом уже не проследить. А если считать литературой национальное явление, влияющее на развитие социума, то ни черта она не поживала – ютилась в щели под забором.

– Расскажешь более подробно при личной встрече, для нее появилась хорошая оказия. Летим на «Петербург», все мы, кто там был. Летим и живем за их счет. Крамб согласен.

– Эх, получит он от меня в лоб при этой оказии! Уже два месяца мотается в командировках – «Марсианка» у него вышибла из головы все остальное. Хоть бы звонил почаще, хоть бы сказал что-нибудь…

– Хорошо, заодно дашь Крамбу в лоб. Вторая неделя августа. Позвоню через пару дней, скажу точнее.

– Привет Кана, как поживает ваш гербарий?

– Привет, дядя Сэнк. Отлично. Надеюсь, скоро сильно пополнится. В подошве сандалий Праотца в щели между слоями кожи полно травы – соломинки, семена, пыльца. Пока не дают достать их оттуда, при встрече расскажу. Ты был прав, он носил эти сандалии многие годы и даже чинил их, не выпотрошив все это богатство. Там, похоже, есть злаки, которые растут только в горах Экваториальной Африки. Так что спасибо за идею!

– Ты умница, и я хотел бы обсудить с тобой все вышесказанное. Скорую личную встречу гарантирую. Помнишь Север, «Петербург», поляну? Хочешь слетать туда?

– Ой, конечно! Еще как хочу! Я прекрасно помню наше место. Помню, как клад забыла, когда отплывали, а дядя Инзор спас его. А у меня ведь там еще один тайник остался! Дядя Сэнк, возьмите меня!

– Обязательно. Всех возьму!

– И Лему?

– И Лему. И Глоню бы взял, жаль, они столько не живут… Позвоню послезавтра и скажу все точней.

Сэнк сунул телефон в задний карман брюк, но вспомнил, что он уже раздавил два телефона таким образом. Он переложил его в нагрудный карман рубашки, но вспомнил, что, наклоняясь, многократно ронял телефоны из этого кармана, причем один раз в костер, другой раз в бассейн.

– Мана, сшей мне мешочек на шею для телефона, как у Праотца! Кстати, надо сказать Кане, чтобы хорошенько проверили швы этого мешочка. В общем, я всех обзвонил, все согласны.

– Ну и славно. А младшее поколение будем звать?

– Я думаю, им не столь интересно туда лететь – вряд ли их терзает внутриутробная ностальгия. Сын из похода еще не вернется, а его племянницы в Америке до середины августа.

Встретились прямо на взлетном поле. Алека бросилась на шею Сэнку, Кана с Лемой с двух сторон обхватили Ману, Крамб со Стимом долго трясли друг другу руки и хлопали по плечу, проверяя на крепость, Инзор обнялся с Колой. Четырехмоторная турбовинтовая амфибия, как будто та же самая, что летала в те давние времена, загружалась с заднего порта всяческим оборудованием. Темно-серая, страшная, как химера на древней крепостной башне, страшней, чем на воде из-за разлапистых шасси, выпущенных по бокам, – хищное чудовище, готовое ринуться на врага. Дорогих гостей пригласили на посадку по трапу через переднюю дверь. Компания уютно расположилась вокруг небольшого круглого стола в носовом салоне. Обычно в этом салоне летали всяческие начальники со свитой. Но для такого рейса Сэнк был намного круче любых начальников. Да и другие участники экспедиции были важными птицами, а уж все вместе – эпохальное событие: экипаж легендарного «Петербурга» в полном составе посещает международную станцию «Петербург». Сэнк выразил надежду, что у них там нет ни фейерверков, ни духовых оркестров.