Феникс сапиенс (СИ) - Штерн Борис Гедальевич - Страница 69

5 апреля. Дети требуют идти немедленно. Почему бы и нет, но кто останется на хозяйстве? Катя готова остаться – все эти сказочные тропы ее не возбуждают. Крис необходим для строительства избушки. Уговорили остаться Игоря, они вдвоем справятся.

12 апреля. Вернулись. Я сломал лодыжку на спуске. Тащил на плечах увесистого Мишу, поскользнулся на мокрой глине, нога попала в промоину, меня развернуло… Доковылял до пологого спуска и сел. Дальше меня тащил Крис на закорках. Сейчас лежу ногой вверх, Маша наложила шину. Но лодыжка – мелочь, а в остальном: счастье – полное, тропа – сказочная, избушка – волшебная, Крис – мастер, водопад – потрясающий, дедушка с бабушкой – любимые.

20 января 2236 года. Племя живет в ста с небольшим километрах от Нила, и никто, кроме нас со Стивом, его не видел. Молодежь ноет и требует. Сходить пешком? А не использовать ли наш драгоценный ресурс – джип? Можно не трогать неприкосновенный запас солярки и не теребить драгоценные солнечные панели – одного заряда хватит на путь в оба конца. Ведь и джипу надо как следует размять члены. А то гоняем его всего по 15 минут раз в квартал. Хотят все, и даже Катя. Что ж, овец – в загон, коров – на лужайку на привязь, птиц – на свободу, никуда не денутся от заготовленного корма. Обернемся за день.

23 января 2236 года. Вчера съездили на Нил, глядели, как завороженные. Тим с Гошей требуют построить плот и покататься по порогам.

15 января 2237 года. Десятилетняя годовщина. Роб Прист сделал грустное заявление: он вещает в последний раз. Проблемы с сердцем – он еле поднялся на эти четыреста метров. Раз уж вполз, будет вести передачи еще дней десять, а потом удалится на покой в свой Вермонт и будет любоваться зеленью и облаками из кресла-качалки. Вместо него обзоры будет делать Чак Дармер. А в целом – обычная картина: осталось 155 радистов, в Вермонте численность общины держится на константе, в Израиле происходит медленная депопуляция, в большинстве поселений – тоже, наше племя остается исключением. В Нью-Йорке моросящий дождь и зеленая трава – на тротуарах, по краям проезжей части улиц, на карнизах, на капотах машин перед ветровыми стеклами – везде, куда ветер заметает пыль и семена. Газоны Центрального парка превратились в молодые пролески; пруды зарастают; собаки Нью-Йорка, мощные и хорошо организованные, успешно держат оборону от пришлых волков, впрочем, они приняли двух одиноких волчиц, что заметил и снял Митч Багельман.

8 декабря 2237 года. У Алены четвертый ребенок, мальчик. Нас шестнадцать.

7 июня 2238 года. В племени стремительно развивается извечная драма – любовный треугольник. Умо и Ола соперничают из-за Стива. От сестринской благостности не осталось и следа. Судя по заплаканному лицу Олы, кажется, Умо побеждает. Маша укоряет меня, что я посмеиваюсь над детской трагедией, говорит: вспомни себя. Ну да, вспомнил – тоже пережил нечто вроде трагедии, когда, слава богу, проиграл соперничество. Тоже посмеиваюсь над собой тогдашним и с ужасом представляю, что было бы, если…

15 августа 2238 года. Стив женился на Умо. В качестве свадебной процедуры сходили с ними по Сказочной тропе и велели минуту стоять вдвоем под водопадом. Ола, мрачнее тучи, осталась пасти кур. Брачную церемонию под водопадом изобрел я, чем горжусь. Здесь сразу несколько смыслов: холодный душ, испытание (струя мощная и пульсирующая), взаимоподдержка: выстоять в одиночку очень трудно.

1 февраля 2239 года. Умо беременна. Наконец родится первый ребенок племени, не являющийся нашим с Машей прямым потомком.

25 марта 2239 года. Ола тоже беременна. Никто не спрашивает от кого, потому что и так ясно. У Стива на лице следы претензий. Однако, наверное, оно и к лучшему. Полигамию в племени учреждать не будем – пустим дело на самотек.

20 октября 2239 года. Аксель подсадил меня на Баха (запомнил-таки имя, благо короткое). Оказывается, у Алены в ее захламленном электронном архиве есть Бах. Надеваю наушники и слушаю звездными ночами рокот Вселенной.

20 сентября 2240 года. Опять забросил дневник. За истекшее время Умо родила девочку, Ола – мальчика. Ола души не чает в ребенке, страдания улетели, словно пушинки на ветру, и забылись. Маюсь зубами. Тут уж ничего не сделаешь – Маша может помочь только обезболивающим. Зубы – проклятие нового неолита. А как обстояло дело с зубами в старом неолите?

16 марта 2241 года. Умер Роб Прист. Об этом сообщил Чак. Роб уже четыре года не появлялся в эфире, но регулярно передавал свои приветы и напутствия из своего кресла-качалки среди зелени под вермонтскими кучевыми облаками. Эти приветы грели душу, а его былые выступления вправляли мозги всему радиофицированному миру. На «Радио Нью-Йорка» остались отличные парни, но так, как Роб, они не умеют. А может быть, мне попытаться сказать людям что-то теплое и полезное? Мне ведь есть, что сказать. Записать обращение и перекинуть его Чаку – пускай дадут в эфир, если сочтут нужным. А сейчас надо сказать пару слов про Роба, пусть Игорь запишет и перекинет.

15 января 2242 года. Чак пустил в эфир мою речь, приуроченную к пятнадцатой годовщине. Я сказал, что наше сидение по углам обязательно кончится – может быть, через три, а может быть, и через тридцать поколений. Скорее через тридцать, но для нас это не имеет значения, поскольку мы все равно не доживем. Имеет значение то, что потомки когда-нибудь вылезут из углов и объединятся – когда и как, полностью зависит от нас, ныне живущих. Сейчас, пока наш иммунитет ни к черту из-за двух веков комфортной бездарной жизни, мы должны сидеть, не высовываясь, иначе перезаражаем друг друга – обменяться инфекциями легко, антителами – нет. Но за несколько поколений жизни в естественных условиях иммунитет восстановится, поверьте! Поэтому давайте работать на будущие поколения, давайте развиваться, насколько позволяют условия, давайте изо всех сил беречь наши радиостанции и источники энергии – нам ведь важно ощущать, что мы не одни в этом мире. Ну и так далее – я попытался воодушевить людей, а если где-то приукрасил перспективы, меня простят.

10 ноября 2242 года. Тим и Ола прямо светятся, глядя друг на друга, ходят, взявшись за руки. Ему четырнадцать, ей двадцать с прицепом. Любой среднестатистический доапокалиптический родитель пришел бы в ужас, а мы с Машей любуемся. Тим, кстати, уже вымахал на полголовы выше Олы.

12 декабря 2242 года. В прошлом мире Ола села бы в тюрьму за совращение несовершеннолетнего. А здесь строгий вождь требует соблюдения свадебной процедуры – отправились к водопаду, Ола с Тимом выстояли минуту под тяжелой струей. Только бы он не бросил ее через десять-двадцать лет! Пусть Тим почаще вспоминает стояние в обнимку под ударами холодной воды, как держал и прикрывал ее.

31 декабря 2243 года. За истекший год нашего племени еще прибыло – у Олы девочка, на сей раз – наша золотисто-коричневатая внучка. Да, сплошное «Авраам родил Исаака, Исаак родил Якова» в моем дневнике – боюсь, эта тема будет скучна для будущего читателя. Но мне важно всех записать с датами, потом сфотографируем дневник и запечатлеем родословную племени на каком-нибудь твердом носителе типа песчаника или керамики. Иначе за пару-тройку поколений забудется, кто кого и когда родил. Не знаю, какой толк в генеалогической памяти, но уверен, что он есть. Что до меня, патриарха, то я лишился еще двух зубов. Выгляжу стариком, хотя сил еще полно. Надо бы сбросить несколько килограммов. Завтра идем по Сказочной тропе выше водопада – на горные луга. Понесу на плечах одного из трехлетних.

15 января 2245 года. Чак выступил с обзором. За год прибавилось три радиста. Именно прибавилось – было 147, стало 150, точнее, радиоточки восстановились! В одной из общин починили ветряк, в другой починили передатчик, в третьей разобрались, как работать с передатчиком, хозяин которого умер три года назад. Вермонт держится на демографическом плато. Во Внутренней Монголии рождаемость впервые превысила смертность. На Аляске поселенцы приняли оставшихся в живых с авиабазы – у тех кончилась солярка и запасы еды. Еще летом для них и с их помощью построили здоровенный сруб. В Израиле, наконец, исчезли лагеря беженцев – разбились на общины и перешли на натуральное хозяйство на опустевшей земле.