Черная луна (СИ) - Мах Макс - Страница 2

- Привет! - сказала она, входя в мастерскую. - Ты как? Как твоя поясница?

- Поясница болит, - улыбнулся старик, - но дела мои обстоят скорее хорошо, чем плохо. Смотри, какую красавицу я сделал для графа Юэ!

Скрипка, и в самом деле, была изысканно красива, аристократически изящна и сияла невероятным алым лаком.

- Красавица! - признала Герда. - А как звучит?

- А вот натянем струны и узнаем.

- Сварить тебе пока суп?

- Сегодня не надо, - отмахнулся Эггер. - Лучше сыграй что-нибудь классическое!

- Как скажешь, старик! - засмеялась Герда и пошла к спинету, который по прихоти хозяина стоял не в жилой части дома, а в мастерской.

Эггер был скрипичным мастером, но играть Герду на клавесине научил именно он.

- Вивальди? - спросила она, усаживаясь за инструмент. - Концерт Ля-Мажор 2-я часть? Или "Бабочки" Купперена?

- На твое усмотрение.

На свое усмотрение Герда выбрала "Хроматическую фантазию" Баха, и пока играла, как часто случалось с ней и раньше, забыла обо всем на свете. Вернее, ушла от повседневности в мир грез, где возможно даже невозможное...

...За обедом она все время злилась. И домочадцы, как сговорились, не переставали ее бесить. В говяжьей похлебке не хватало перца и шафрана, о чем Герда вежливо сказала слуге, разливавшему суп. Но за повара вступилась Элла, которую тут же поддержал отец. Все они утверждали, что похлебка получилась просто замечательная, и что перца и шафрана в нее положено в меру. Герда не стала спорить, поскольку привыкла не связываться, но, когда еще и хлеб оказался черствым, она не смолчала. Однако сделала этим только хуже. Адель заметила, что некоторые изображают из себя знатных дам, хотя живут в доме из жалости. Герда вспыхнула, но вовремя взяла себя в руки.

"Глупость какая, - подумала она в раздражении. - Еще скажите, что я не знала этого раньше!"

Между тем, обстановка за столом накалялась - бестактные замечания сводных сестер, холодный взгляд мачехи, презрительная усмешка отца, - и в конце концов стала настолько невыносимой, что захотелось встать и уйти, но правила приличия сделать этого не позволяли. Герда осталась сидеть за столом, но только для того, чтобы ее снова унизили теперь уже при разделке жаркого. Она выбрала себе взглядом аппетитный кусок, который по всем расчетам должен был достаться именно ей, но получила вместо него какой-то жалкий обрезок. И тогда ее охватил гнев. Рассудок уступил место чувствам, и, схватив с блюда разделочный нож, Герда полоснула им мачеху по горлу. Никто не успел и слова сказать, а Герда была уже рядом с отцом. Барон мог бы оказать ей сопротивление, но Герда была стремительна и не оставила ему ни единого шанса... Затем был зарезан заступивший ей дорогу слуга, а две замершие от ужаса "сестрицы", словно, сами просили пресечь их никчемное существование.

А потом все кончилось, и Герда с любопытством осмотрело дело своих рук. Картина резни оказалась поистине ужасна: разгромленный стол, кровь, много крови, и мертвые тела... Но вот, что любопытно. Она не испугалась. Напротив, внезапно Герда ощутила, как на нее нисходят покой и умиротворение.

"Какое счастье! - думала она, глядя на устроенную ею бойню. - И как это я раньше об этом не подумала! Давно надо было их всех убить..."

Увы, это был только сон. Музыка закончилась, и Герда очнулась от грез.

- Сегодня ты играла необыкновенно хорошо, - похвалил ее старик. - И у тебя, деточка, было такое одухотворенное лицо, что я чуть было не пустил слезу...

"Знал бы ты, Эггер, о чем я грезила на самом деле!"

***

К обеду она все-таки вернулась домой. Правила следует соблюдать, тем более, что она все еще является несовершеннолетней дочерью барона Корнелиуса Геммы - человека жесткого, иногда жестокого, но готового предоставить ей невероятною для девушки ее возраста и положения свободу, лишь бы она играла по правилам. Герда старалась, она знала, что такое играть по нотам, - нотным знакам ее обучил все тот же старик Эггер, - как, впрочем, знала она и то, что такое импровизация. Поэтому ей до сих пор удавалось довольно ловко сочетать одно с другим, оставаясь в рамках приличий, и в то же время творя все, что в голову взбредет.

Обед прошел спокойно. Без ужасов и кровопролития. И вскоре Герда снова обрела свободу идти, куда хочется, и делать все, что заблагорассудится. На этот раз она выбрала Игровое поле. Там, под западной стеной королевского замка, в это время обычно упражнялись солдаты гарнизона, но сегодня бились на мечах исключительно гвардейцы. Те, кто помоложе, знали Герду давно, звали по имени и даже немного с ней флиртовали, но никогда не переходили черты. А Герда любила смотреть, как они стреляют из луков и арбалетов или тренируются в искусстве мечников. Она бы и сама с удовольствием поучилась чему-нибудь "эдакому", но, увы, ей совершенно естественно не хватало для этого сил. Она никак не могла натянуть лук, взвести арбалет, или поднять меч. Однако ей нравилось смотреть, как дерутся другие. Иногда Герда могла даже вообразить, что это она сама машет до ужаса тяжелым и восхитительно опасным куском железа. Увлекательное зрелище и переживания волнующие. Так что время пролетело незаметно, и она ушла с Игрового поля только тогда, когда начало смеркаться.

Наступил вечер, настало время волшебства. Время магии, чудесных превращений и колдовских чар. Но метаморфозы, как известно, не случаются сразу вдруг. Их надо тщательно подготовить и умело претворить в жизнь. Однако Герда не была ни колдуньей, ни ведьмой, и у нее, увы, не было крестной феи. Впрочем, Герда превращалась не в первый раз, а опыт - хороший проводник даже в темном лесу. Суть же ее чар была невероятно проста. Если сменить скромное девичье платье на хорошо сшитый наряд взрослой дамы, спрятать косу, надев шляпу с вуалью, - или попросту заплести ее на взрослый манер, - встать на высокие каблуки, набросить на плечи шелковый плащ, тебя никто нипочем не узнает. Выдать может только лицо, но и с этой проблемой легко управиться, если наложить правильный грим...

2.

Уйдя с Игрового поля, Герда отправилась в сторону Старого рынка. Добраться туда можно было двумя путями - коротким, идя напрямик, или длинным, через центральную часть города. Герда выбрала короткий, потому что не любила много таскаться пешком. Тем более, по мощеным булыжником улицам. Но у короткого пути имелись не только преимущества. Чем дальше она углублялась в безумный лабиринт Приречной слободы, тем уже и грязнее делались улицы, тем опаснее становилось там идти. Герда это знала, и в глубине души опасалась, что рано или поздно любовь к простым решениям выйдет ей боком, но, с другой стороны, кто не рискует, тот стирает ноги о камень мостовых.

Вообще-то, ей надо было попасть на Продажную улицу, расположенную так, что, с одной стороны, она являлась неотъемлемой частью Приречной слободы, а с другой стороны, пройди улицу до конца, пересеки рыночную площадь, и ты уже в Чистом городе, в самом сердце Бегонии - квартала, в котором расположено большинство театров, дорогих гостиниц и самых известных в столице ресторанов. А неприятности поджидали Герду буквально в двух переулках от квартала Красных фонарей и Продажной улицы, делившей квартал надвое. Она как раз свернула в очередной переулок, когда на нее выскочил зареванный парнишка по виду одних с ней лет или немного помладше.

- Тетенька! Тетенька! - запричитал он, глотая слезы. - Помогите, сделайте милость!

- Ну, какая я тебе тетенька! - хмуро ответила Герда. - Шел бы ты, пацан, просить милостыню в другом месте!

- Ох! - взмахнул руками парнишка. - Извините, барышня! Это я просто сослепу не разобрал. И я не побираюсь. У меня деньги есть, сам вам могу заплатить, только помогите!