Приёмный (СИ) - Кочеровский Артем - Страница 21

С третьего дня я начал понемногу вставать и прогуливаться по каморе, когда Карате не было дома. Дома его не было часто. Похоже, помимо кражи алкоголя из дорогих домов у них хватало и других дел, но Карате со мной о них не говорил.

К концу первой недели я дошёл до конца коридора и посмотрел в щель подвальной двери. Улица оказалась в одном шаге, но мой шаг был ещё слишком неуверенным.

В свободное время я занимался… ничем. Карате не пользовался телефоном, который я мог бы попросить, чтобы посёрфить в интернете, а книг в его каморке нашлось всего две, и обе они закончились слишком быстро. Был телек, но от постоянного шипения болела голова. За неимением лучшего обязательными программами для просмотра стали новости, где я надеялся услышать что-то о своём деле или увидеть своё фото с печатью "оправдан". К сожалению, моя актёрская карьера пробыла на пике всего один день, затем наступил творческий кризис.

В интернате я неплохо изучил своё тело. Составил себе программу из самых примитивных упражнений, начал регулярно заниматься, а перерывах между подходами — думал.

В ближайшее время мне предстояло решить, что делать дальше. Причём, я думал не о выборе, перед которым меня поставили пацаны, а о чём-то более глобальном. Предположим, каким-то макаром я отработаю десятку, но что дальше? Что будет с моей жизнью потом? Раньше передо мной вились варианты: учёба, возможности приёмной семьи, возвращение в интернат в конце концов. С недавних пор все эти варианты накрылись медным тазом, и теперь вопрос, на который в разные периоды жизни, у меня всегда был ответ, звучал в пустоту. Что я буду делать потом?

Часы упорной работы нейронов в моей голове не прошли даром. Пускай план не выглядел реалистично, но, по крайней мере, он стал хоть какой-то целью. Надеждой, которая помогала вставать по утрам.

Как только я отплачу пацанам, я вернусь к своим проблемам и попробую их решить. Сдаться с повинной и рассчитывать на снисхождение суда — не вариант. Меня слишком сильно прорекламировали в новостях. Общественность поднимет неслабый вой, узнав, что я отделался сроком до десяти лет.

Единственный способ вернуть своё настоящее и обеспечить нормальное будущее — доказать свою невиновность. Играть с Иксами бессмысленно, но ведь в цепочке моего похищение болталось звено много слабее. Сергей. Если добраться до него, надавить и по-быстрому притащить в полицию, а ещё лучше — записать чистосердечное на камеру, тогда у меня появятся хоть какие-то шансы. Но в ближайшее время провернуть подобное не получится. Любой контрольный пункт между районами станет для меня последним.

Через полторы недели я вышел из подвала. Свежий воздух положительно влиял не только на здоровье, но и настроение. Потихоньку затирались воспоминания о случившемся в гостевом доме, и я всё реже просыпался от кошмаров.

Примерно по два часа в день, в утреннее время, я сидел на лавочке у подъезда. Дальше пятидесяти метров не отходил и по приказу Карате спускался в подвал каждый раз, когда слышал шаги или кого-то замечал.

Твёрдо встал на ноги через две недели. Тогда-то Карате и напомнил мне, что пришло время сделать выбор. У меня было время подумать до вечера. Хотя, что там думать? Я был слишком беспомощным в этом новом мире. К тому же, прикипел к Карате. Он был хорошим парнем… Они все были нормальными ребятами, потому что не бросили меня умирать. Ну и раз уж мне предстояла новая жизнь беспризорника вне закона на улице, то лучше я начну её с этими проверенными ребятами, чем с любыми другими.

— Ну что? — спросил Тарас.

— Я с вами! — ответил я.

— Хорошо. Будь готов завтра в восемь утра!

— Для чего?

— Объясню всё по дороге.

Спал плохо. И не только потому что волновался перед завтрашним днём. Моё состояние улучшилось, и Карате вернул себе кровать, а меня переложил в раскладное кресло, где уровень удобства из "неудобно" опустился до "затруднительно", а местами даже — "болезненно".

Полночи думал о деле. Ребята промышляли преступностью, а значит завтра мне предстояло нарушить закон. Если не считать потасовок в интернате и пары отобранных ручек у одноклассников, то закон я не нарушал. Не стоит, конечно, забывать про побоище в гостевом доме Иксов, но там я действовал в рамках самообороны. Не важно, что скажет суд, если до этого дойдёт, главное — что правду знал я. В этот раз мне предстояло нарушить закон умышленно. Украсть, сломать или… Что там задумал Тарас?

Как и договаривались, в восемь утра я стоял у подъезда. Карате и Желудь жили в подвалах через стенку, а Тарас — в другом крыле. Я мог бы подождать внутри, но низкие потолки и запах сырости приелись слишком сильно, чтобы обделить себя парой лишних минут на свежем воздухе.

После случившегося в особняке Иксов и жизни в подвале мои шмотки превратились в неузнаваемое рваньё. Карате подыскал одежду из своей. Он был лишь немногим худее и ниже меня, но в одном из множества пакетов нашлось подходящее. Я надел коричневые штаны, тёмно-синюю кофту на замке и чёрные кеды. Одежда, как и моя, не могла похвастаться свежестью, зато не светилась дырками через каждые десять сантиметров и не трескалась в местах пятен от засохшей крови.

Тарас появился через десять минут. Щёлкнул подвальным замком, в три шага преодолел восемь ступенек наверх, мотнул головой, призывая следовать за ним, и пошёл по пешеходной дорожке в глубь дворов.

Он выглядел слишком занятым и важным, чтобы отвлекаться на меня. Шёл быстро и не оборачивался, отчего мне приходилось местами подбегать, чтобы не отставать. Ловко срезал угол по усохшей клумбе, перелез через парапет и перепрыгнул яму в арке. Я поспевал за ним, но постоянно отвлекался. Как-никак это был мой первый выход на улицы Бетонки, а от других районов она отличалась сильно.

Трущобами не назвать, но близко. В каждом дворе находился заброшенный многоэтажный дом, на детских площадках никто не играл, а редкие прохожие — смотрящие в землю угрюмые мужчины. Мы прошли шесть дворов, а я так и не встретил ни одной нормальной машины. На полупустых стоянках стояли либо брошенные поржавевшие коробки на спущенных колёсах, либо почти такие же убитые в хлам, но ещё на ходу.

Иногда по пути нам встречались скопление подростков и ребят постарше. Тарас махал им рукой и ловил ответный жест, а я ловил на себе десятки недобрых взглядов. Мы прошли четыре группировки, и возле каждой я заметил красочное граффити — эмблема или название банды.

Надо сказать, что в целом стены Бетонки натерпелись вандализма. Любителей порисовать тут было хоть отбавляй. Одни оставляли на стенах, воротах и гаражах довольно неплохие и оригинальные арты, а другие — мазали лишь бы мазать и не стеснялись оставлять свою подпись.

Один рисунок встречался чаще остальных. Бетонное кольцо. Кажется, такими кольцами сдерживают землю, когда роют колодцы. Только те обычно кладут плашмя, а это катилось и вот-вот должно было раздавить человечка в костюме с пистолетом в руке. Такие рисунки встречались в каждом дворе, почти на каждом доме, а когда мы переходили дорогу между частями спального района, я различил такой рисунок и на асфальте. Приблизившись к Тарасу, поинтересовался:

— Что это за рисунок?

Тарас хмыкнул. Он словно говорил мне, что даже самый последний профан знает об этом. Не стыдно ли вообще такое спрашивать? Я ждал, что он промолчит или пошлёт меня в задницу, но рисунок был его темой, а потому Тарас быстро развязал язык:

— Бетонное кольцо, — сказал он. — Лет пятнадцать назад бетонный завод знал свои лучшие времена. Там работали почти все мужики с района и зарабатывали неплохие деньги, но потом появились рэкетиры из Центра. Те козлы оказались очень жадными и жестокими, обложили завод так, что тот еле концы с концами сводил. Центровых пытались образумить, но те выжимали всё до копейки. Тогда начались увольнения, сокращения зарплат, штрафы и прочее. Директором был неплохой мужик из своих, но он ничего не мог сделать, кроме как идти на дно вместе с заводом. Тогда-то и появилось Бетонное кольцо. Сопротивление, которое решило дать отпор Центровым. Куба создал Бетонное кольцо, но не брал туда кого попало, а подбирал только серьёзных и надёжных ребят, потому что и дело они затеяли серьёзное. Эти рисунки начали появляться уже тогда, а сейчас их вон сколько расплодилось. Когда людей в Бетонном кольце собралось достаточно, они забили Центровым на заводе стрелку, но в открытую, а позвали под каким-то другим предлогом. Те пришли в цех, мужики закрыли ворота и забили козлов до смерти. Двенадцать обученных бойцов из банды Центровых положили два десятка работяг, но пятьдесят мужиков Бетонного кольца оказались сильнее.