Книга тайн (СИ) - Гольшанская Светлана - Страница 5

Николас задумчиво жевал губами. Можно ли ему верить? По виду Лесли добрый, защитил от Лучезарных. Но что ему надо на самом деле?

– Ты, наверное, голоден?

Лесли привёл его на кухню, усадил на высокую табуретку у стола и взял с подноса сахарный рогалик.

– Угостись. Ну же, он не отравленный. Честно!

Николас отодвинул от себя протянутую руку со сладостью. Есть не хотелось, наоборот, мутило и кружилась голова.

– Какой недоверчивый малыш! – Лесли отложил рогалик и ущипнул мальчика за щёку. – Белый Палач тебя напугал?

– У него чёрное сердце, – Николас, наконец, отдышался и нашёл свой голос.

– Ага, добротой не отличается. Лучше с ним не шутить, – Лесли улыбнулся шире.

– Нет, у него, и правда, чёрное сердце. Как такой… – мальчик задумался, глядя по сторонам. Из кипевшей на печи кастрюли торчало бледное осьминожье щупальце. – Спрут, да, спрут, только угольно-чёрный, с большими присосками.

Лесли удивлённо вскинул брови, едва сдерживая смех. Николас поджал губы. Да, о таких вещах лучше не рассказывать, отец же столько раз предупреждал.

Хлопнула дверь в холле, послышались суетливые шаги.

– Где мой сын?! – донёсся из коридора знакомый голос.

Николас соскочил с табуретки и побежал навстречу. На пороге кухни показался взмыленный отец. Он сильный, он защитит от всего! Мальчик прижался к нему, отец ласково потрепал его по волосам. Встревоженное лицо смягчилось, морщины на лбу разгладились.

Отец поднял взгляд на «друга семьи»:

– Ваше В…

Лесли приложил палец к губам.

– Я здесь тайно. А ты? Я же просил не приезжать в Ловонид и уж тем более не тянуть сюда мальчика. Лучезарные ищут вас.

– Моей семье надо на что-то жить. А Ники я с женой оставить не могу, она с ним не справится. Я сам с ним не справляюсь.

– Он подошёл к Палачу и спросил: «Заслужил ли я смерть». Даже мне на мгновение показалось, что я вижу перед собой твоего отца. А Палача и вовсе будто уксусом раскаяния напоили, – потешался Лесли, но отец становился мрачнее тучи. Глядя на него, собеседник тоже посерьёзнел: – Объясни Ники, что к чему, чтобы не вышло беды. Когда-нибудь он станет спасителем для нашей многострадальной земли.

Значит, Лесли и Палач были учениками предыдущего лорда Комри? Деда? Почему отец никогда про него не рассказывал? В нём тоже было зло? Тогда чему он мог обучать лорда Веломри? Бред какой-то.

– Ники не ваш спаситель. Вам мало моего отца? Он взошёл на костёр больше десяти лет назад, а вы с Палачом до сих не можете поделить его прах. Я не хочу такой судьбы для своего сына!

– Даррен, ты не в силах… – Лесли осёкся. – Может, твоей семье следует уехать в Норикию? Вам предоставят самые лучшие условия и защитят.

– От себя самих? Нет! Лучше быть изгнанником, чем жить на милости тех, кто незаслуженно ненавидит моего отца.

– Хорошо! Но ты не представляешь, чего мне стоит хранить вашу тайну. Вот, – Лесли вручил отцу увесистый кошель.

– Это что, милостыня?! – покривился тот. – За кого вы меня держите?!

– Прошу, не начинай! Мы же не чужие. Просто не приезжай сюда. Присылай вести с доверенным человеком, и я достану всё, что вам надо. Раз ты сам не справляешься с сыном, разыщи наставника. Ники ведь уже почти восемь, время пришло. Хочешь, я возьму на себя и эту обязанность?

– Нет, – шумно выдохнул отец. – Это моя семья и моя жизнь. С нашими проблемами я разберусь сам. До встречи и всего самого лучшего, мессир!

Он потянул сына на улицу, шагая настолько широко, что Николасу приходилось бежать.

– Даррен!.. – выкрикнул напоследок Лесли.

Николас повернул голову, бросая последний взгляд на своего спасителя.

На улице мальчик вырвался из отцовской хватки и потёр передавленное место.

– Кто это был? – спросил он.

– Друг семьи.

– А что случилось с дедом? Это из-за него Белый Палач такой злой? Кого я должен спасать? И что, моими успехами в учёбе опять недовольны?

– Помолчи, Ники. Молчание – золото. Ты ещё мал – не поймёшь. И никому, слышишь, никому не рассказывай о том, что произошло сегодня, – отмахнулся отец.

Николас насупился и обнял себя за плечи:

– Да мне и разговаривать-то не с кем.

На углу большой улицы уже дожидался экипаж. Николас заскочил внутрь и забился в угол, закинув ноги на лавку. Напротив сидел изнывающий от беспокойства Эдвард. Отец устроился рядом с младшим сыном, и экипаж тронулся с места.

– Я же велел не ходить на казнь! – строго выговорил Эдварду родитель.

– Ники сбежал! – неловко оправдывался старший брат. – Ты же знаешь, он иногда как сквозь землю проваливается. Когда я его нашёл, он уже разговаривал с Белым Палачом.

– Он не виноват! Я сам сделал глупость, – заступился за него Николас.

Уж лучше соврать, чем наябедничать.

Отец полез в оставленную на сиденье сумку и сунул ему в руки альбом и деревянную коробочку:

– Смотри, что я тебе купил!

Николас отодвинул крышку: под ней оказались угольные стержни. Отец снова пытался подкупить его подарками. Мальчик взял самый тонкий стержень и начертил для пробы первую линию.

Отец обернулся к Эдварду:

– Нужно было взять его за руку и отвести на ярмарку, где выступали бродячие артисты. Я не успеваю везде один. Ты уже достаточно взрослый, чтобы брать хоть часть ответственности на себя!

– Я, как всегда, плохой, а он невинный несмышлёныш! – вспылил старший сын и отвернулся.

– Дело не в том, что кто-то плохой или хороший. Он – твой младший брат. Мы – семья. Нам не на кого больше положиться.

Отец бросил взгляд на рисунок Николаса. На листе уже красовался костёр и человек, который поднимался из него по ступеням к звёздному небу.

– Эй, я же по-хорошему просил! – отец вырвал лист и скомкал его, размазав уголь.

Николас печально потупился.

– Что вам стоит хотя бы сделать вид, что вы меня слушаетесь?! – разочарованно прикрикнул отец на обоих сыновей.

***

Усадьба Комри находилась в Озёрном крае, в северной части острова. Из столицы дорога туда занимала дольше двух недель. Всё это время семья провела молча. Николас всего пару раз выезжал за пределы дома и теперь был уверен, что больше его никуда не выпустят.

А ведь он так мечтал путешествовать по дальним странам, узнавать новое, открывать тайны вроде той, что связывала их семью с Лесли и Белым Палачом. Жаль, что не с кем было этим поделиться. Эдвард только огрызался, отец запрещал быть самим собой, младшая сестрёнка Лизи пугалась, а мама и вовсе не понимала. Теперь до скончания жизни придётся прозябать с нудными учителями!

Нет, отец же на самом деле хороший: самый сильный, смелый, добрый и умный. Николас любил, когда тот что-то рассказывал или брался учить сам. Только жаль, что он был такой занятой и усталый. Часто у него не хватало времени на детей.

Больше всего неприятностей Николасу доставляла родинка у затылка. Она чесалась на непогоду или от волнения. Каждый год, когда приближалась неделя Мардуна, родинка набухала и сдавливала шею настолько, что не получалось дышать. Семь дней Николас мучился в постели от слабости, а иногда и от лихорадки. Странно, ведь другие недуги его не донимали, он даже не простужался никогда.

Отец проводил это время в спальне Николаса: вытирал лицо сына тряпкой, поил травяными отварами, успокаивал сказками и песнями.

С наступлением ночи ветви старых яблонь стучали в окна и изрисовывали стены тенями. Казалось, в дом заглядывают полупрозрачные призраки и демоны со спутанными волосами, за которыми не видно лиц. Самый жуткий из них – высокий и тонкий, как безлистая берёза, – владыка. Одна половина его лица чарующе прекрасная – белая с золотым глазом, а вторая, отчерченная шрамом по переносице, – уродливая красная, покрытая волдырями от ожогов. Он дышал на стекло инеем и выводил серебряным пальцем угрозы.

Его сладкий соловьиный голос пел:

«Ступай в мой сад теней, милое дитя. Мои дочери будут играть с тобой, петь и танцевать. Я заберу твою боль и страдания, я открою тебе тайну. Ты – мой».