Ласточка и другие рассказы
(Совр. орф.) - Конопницкая Мария - Страница 16

— Ну вот… какое там хозяйство!

— Ну так чего же ты, собственно, хочешь, моя Эвуня?

— Разве я знаю?.. Мне скучно!..

— Ну, моя деточка, старайся чем-нибудь заняться, развлечься. Ты станешь невыносимой для себя и для других тем, что вечно хмуришься и бродишь из угла в угол без всякой цели. Посмотри только, как светит солнце, как ласточка собирает корм для своих малюток, как пчелки роем вылетают из улья на цветущий клевер; посмотри, как все, что живет, кружится, суетится и наслаждается жизнью. Слушай, как несется с поля песня жнецов, как весело поют птички, как радостно жужжат мушки.

Ты одна только ходишь насупившись, праздно, ты одна не принимаешь участия в этом движении, в этой всеми охотно исполняемой работе, в этом всеобщем веселье.

— Чем же я виновата, мама, если мне скучно?..

И об это маленькое слово «мне скучно» разбиваются все усилия мамы развлечь, расшевелить, занять Эвуню.

Эвуня начинала зевать уже с утра, за уроками зевота доходила до того, что делалось страшно, как-бы ее ротик не разорвался; обед не нравился, игрушки не привлекали и все эти неудовольствия выливались в хныканье, которое Ясь сравнивал с осенней слякотью. Напрасно папа привозил игры и игрушки, напрасно тетя наряжала красивых кукол, напрасно дядя присылал красивые книжки с картинками, напрасно бабушка подарила нашей девочке шкатулку с шерстью, канвой, иголкой и маленьким серебряным наперстком. Все это лежало забытым, нетронутым, покрытым пылью, а Эвуня зевала и зевала, и бродя из угла в угол, давала на замечания мамы один только ответ: «а если мне скучно?..»

Однажды к родителям Эвуни приехала тетушка, у которой тоже была дочурка Яня и, когда заговорили о той вечной скуке, на которую жаловалась Эвуня, тетушка усмехнулась и сказала:

— Уж я бы нашла лекарство против этой скуки. Позвольте только Эвуне поехать хоть на месяц ко мне, и я ручаюсь, что она вернется совершенно другой…

Взглянули родители Эвуни друг на друга и согласились на такой опыт.

— Ну! — решил отец, пусть едет, может-быть, ей будет веселее в чужом доме.

— Пусть едет! — повторила мать, хотя ее сердце сжалось при мысли, что она целый месяц не увидит свою единственную дочурку. — Я предпочитаю, чтобы она была далеко, только бы не видеть каждый день ее гримас. Что же делать!..

Вспыхнула сразу Эвуня при этих словах мамы, но это едва ли продолжалось минуту. Вскоре по своему обыкновению, она начала зевать и хмуриться.

На следующий день тетушка увезла ее с собой. Дорога была длинная, продолжалась целый день, и разоспавшуюся девочку перенесли из экипажа прямо на кровать. Однако ранним утром ее разбудил милый и веселый голосок:

— Вставай, соня, уже седьмой час! Жалко терять время, солнце светит так ярко!

Эвуня открыла глаза и увидала девочку одного с нею возраста, в свежем платьице с красиво причесанными волосами, к которым была приколота ветка жасмина. Личико девочки цвело здоровьем, глаза были похожи на покрытые росой васильки; ловкие, живые движенья делали ее похожей на птичку, которая остановилась на минутку, чтобы пощебетать и сейчас же улететь.

Это была Яня, единственная дочурка тетушки.

Эвуня хотела быть любезной и попробовала улыбнуться на приветствие, но открывши рот, только громко зевнула.

— Не открывай так широко рта! — сказала со смехом Яня, — а то в него воробей влетит. — Эвуня сконфузилась и села на кровать. А Яня уже за это время вытряхнула ее чулочки, подала ей юбочку и, щебеча как ласточка, помогала одеваться отяжелевшей и ленивой девочке.

— Спеши же, спеши! — говорила она. — Пойдем сейчас в столовую готовить завтрак для мамы и для себя. Папе я уже давно подала кофе.

Эвуня широко открыла заспанные глаза. Как так? Она должна готовить завтрак и себе и кому-то еще?

Ведь дома ей всегда подавали все готовое, она даже не знала, как и откуда все это берется и кто этим занимается.

— Разве у вас нет прислуги? — спросила она.

— Напротив, — живо ответила Яня, — есть, но у них и без того много работы: одна подметает комнаты, другая чистит к обеду овощи, третья гладит для мамы чепчики, и каждая спешит, потому что время не стоит, а летит.

Удивилась Эвуня, откуда знает эта маленькая девочка, что делает в доме прислуга; она сама никогда об этом не беспокоилась. Яня провела ее в столовую, положила на стол чистую скатерть, и вынув из буфета чашки, ловко и осторожно расставила их, а Эвуне подала салфетки, ложечки и ножики, показывая, куда их класть. Наша девочка не была особенно довольна своей новой ролью и совершенно не могла понять, почему Яня поет так весело, бегая от шкапа к столу и от стола к шкапу: ведь это было так скучно!

Однако в душе она должна была сознаться, что завтрак, над приготовлением которого сам хлопочешь, кажется гораздо вкуснее. Она не успела даже хорошо подумать над этим, как Яня, убрав со стола, вынула из ящика мягкую тряпочку и сказала:

— Пойдем теперь вытрем пыль. Хорошо? — И, не ожидая ответа, убежала в гостиную, напевая свою песенку.

Эвуня с удивлением смотрела на нее:

— Чему Яня так радуется?

Зевнув раз — другой, она все-таки пошла и, став в дверях, смотрела на проворную девочку, которая с большим старанием вытирала пыль с книжек, картин, ламп, зеркал и делала все это без шума, без стука, вертясь, как маленькая мышка в своем сером платьице.

— Раньше в утренние часы у меня были уроки, — сказала она, повернув головку к Эвуне, — но теперь каникулы, и у меня свободен целый день.

«Хороша свобода! — подумала Эвуня, — готовить к завтраку и вытирать пыль!» улыбнулась она снисходительно, пожав плечами.

Яня не прекращала своего занятия; время от времени она вытряхивала через открытое окно тряпочку и разговаривала то с ласточкой, которая свила под окошком гнездышко; то с Брысем, который дремал вблизи. И после каждого движения маленькой хозяйки, предметы, к которым она прикасалась, становились блестящими, чистыми и комната принимала привлекательный и свежий вид.

— Так! — сказала она наконец, осматривая все внимательно, — теперь возьмем книжку и пойдем в сад читать.

Это предложение не показалось Эвуне заманчивым.

— Э, э!.. — сказала она, скривив ротик. — Книжку?.. А какую?..

— Выбери, какую хочешь, — ответила ласково Яня и повела гостью в свою комнатку.

Эвуня была удивлена.

Эта опрятная, чистая комнатка показалась ей почти пустой.

В ней не было тех изящных безделушек, тех предметов комфорта, которыми был заполнен ее собственный уголок и среди которых обыкновенно становилась она в нерешительности, не зная, чем заняться, за что взяться, что сделать с собой?

Простотой и важностью веяло от этих беленых стен и скромной мебели.

Единственной роскошью этой комнатки были красивые цветы, которые Яня растила в горшках. Она раньше всего подбежала к ним, рассказывая Эвуне с большим оживлением о возрасте, происхождении, времени цвета и способах ухода за своими любимцами. Это отняло у них порядочно времени, так как Яня знала о своих растениях не только то, что они растут, но знала их родину, их ботанические названия, их свойства, род и сорта; этому учил ее отец, и ей очень нравился этот предмет.

Она говорила бы долго, если б мама не позвала ее к себе.

— Поиграй здесь, дорогая Эвуня, я вернусь через минуту.

— А где же твои игрушки?

— Мои игрушки? Здесь все, что у меня есть! — сказала она с улыбкой, указывая ручкой на полки с книгами и корзину с шитьем. И, кроме того, весь дом, сад, деревня… И убежала к маме.

Эвуня смотрела на нее все с большим удивлением.

Как же это? Яня называет игрушками шитье, книжки, беготню по дому и уход за цветами?

Она осмотрела несколько раз комнату, желая отгадать, что может быть интересного во всем этом, но решительно ничего не заметила. Она взглянула на книги. Но они были не новы, без хороших переплетов, не были заполнены картинками. Большинство из них было учебными книгами.

Единственной роскошью был только красивый ботанический атлас, лежавший на столике перед окном; тут же лежал тщательно подобранный гербарий. Сначала Эвуня презрительно усмехнулась, заметив в нем обыкновенные полевые цветы и множество тех простых растеньиц, которые она называла сорной травой. Но когда она начала присматриваться к ним ближе, то заметила, что среди них есть удивительно нежные и прелестные растения; и она переворачивала страницу за страницей, все больше и больше заинтересованная.