Воспоминание - Деверо Джуд - Страница 83

• Предыдущая
• 83/109
• Следующая

— А ты ей говорил о своей любви? — спросил Уилл. — Женщинам прежде всего нужны слова.

— Конечно, говорил, — ответил Талис, но Уилл в сомнении покачал головой. Ну, а даже если он конкретно именно этого ей и не говорил — что с того? Калли и так знала все о его чувствах. По тому как он вел себя каждый день, неужели она не могла это понять? Он позволял ей даже…

…Как тогда сказал Уилл?

— Женщины хотят не только варить тебе обед и говорить тебе, какой ты красивый. Даже во всех историях Калли — что делает рыцарь, чтобы завоевать свою возлюбленную? Борется с драконом. Он должен бороться, чтобы получить женщину, которую он любит.

В момент, когда Талис неожиданно вспомнил слова Уилла, он смотрел на пеструю компанию женщин, подбегающих к нему, и их шелковые платья, блестящие и переливающиеся на солнце, показались ему чешуей какого-то сказочного дракона, а драгоценные украшения сверкали, как его глаза.

Возбужденные лица этих дам были словно огонь, вырывающийся из его пасти. А Аллен Фробишер был колдуном, заклинателем драконов.

— Калли! — закричал Талис, развернулся и бросился за ней — а женщины, подобрав юбки, побежали за ним следом. Они и на самом деле искали его весь день, так что теперь, отыскав его наконец, они уже не собирались больше выпускать его из виду.

— Калли, Калли! — громко повторял Талис до тех пор, пока она не остановилась в ожидании, с выражением отвращения на лице.

Талис остановился напротив нее. Ему ужасно мешали все те женщины за его спиной, и наглец Фробишер был совсем рядом. Кажется, он отпустил какое-то замечание, то Талис не расслышал. К тому же боковым зрением он успел заметить, как к ним приближаются Филипп и Джеймс. Он не хотел, не хотел говорить с Калли в присутствии всех этих людей, чтобы они считали его круглым дураком. Он не хотел, чтобы они потом потешались над ним. Он всегда хотел быть великим рыцарем, который смотрит на всех сверху вниз, который…

— Чего ты от меня хочешь? — ядовитым тоном осведомилась Калли. — Тебя вон сколько народу ждет.

— Калли, я… — Он сглотнул. Потом набрал побольше воздуха и произнес — Я тебя люблю.

Ну слава Богу, наконец-то. Господь ему помог, однако он так волновался, что буквально выкрикнул последние слова, так что по крайней мере пятьдесят человек вокруг могли их услышать. Разумеется, все — дамы, Фробишер и Филипп с Джеймсом — остолбенели и словно к земле приросли.

— Талис! — прошептала Калли с округлившимися от ужаса глазами. — Люди же слышат!

Она изо всех сил пыталась сделать так, чтобы он понял — это личное, что никто не должен слышать. Они всегда тщательно оберегали свои чувства от посторонних и скрывали их. По крайней мере, им самим так казалось.

К своему удивлению, Талис почувствовал, что у него вспотел лоб. Вообще-то он всегда любил, когда на него смотрят. Он часто играл на публику и обожал восхищение и внимание. Но выражать при всех свои личные чувства — этого он всегда терпеть не мог.

— Я люблю тебя, — повторил он еще раз. На этот раз было уже легче.

Калли покраснела.

— Я счастлива, — тихо ответила она. — Мы поговорим об этом позже. Теперь тебе лучше уйти. Тебя ждут другие. — Она кивнула на женщин, стоящих за спиной у Талиса и уже хотела уйти вместе с Алленом.

— Нет! — решительно заявил Талис, заставив ее снова посмотреть на него. — Я не хочу, чтобы ты была с ним. Я хочу, чтобы ты была со мной.

Одна из женщин выступила вперед и взяла Талиса за руку. Это была красавица леди Фрэнсис, кузина семьи Хедли. Леди Алида тайно пообещала ей женить на ней этого соблазнительного молодого человека, и леди Фрэнсис не могла допустить, чтобы Талис продолжал говорить с Калли в том же духе.

— Ты должен пойти со мной, — твердо заявила она.

— Да, ты должен пойти с ней, — равнодушно подтвердила Калли, снова отворачиваясь от него и готовясь уйти.

Талис мгновение колебался, и Калли видела это. Но в то же мгновение он понял, что уйти сейчас будет означать потерять Калли. До сих пор он как-то старался примирить всех и все, но тут его настроение резко изменилось. Какое ему дело, услышат все эти люди или нет о его чувствах? Что они услышат, что он любит Калли? Ради Бога! Что значит вообще все и все, если нет Калли?

— Калли! — заговорил он громко. — Моя любовь, моя единственная любовь, любовь всей моей жизни! Я так тебя люблю! Неужели я тебе совсем-совсем безразличен?

Калли была уверена, что она покраснела вся до самых кончиков ног. Конечно, она очень хотела, чтобы Талис признался ей в любви. Конечно, она хотела, чтобы все эти дамочки узнали, что он любит ее… Но она совсем не хотела смущаться на виду у всего народа!

— Талис, не надо, пожалуйста, — прошептала она, снова поворачиваясь к нему.

Но он уже не мог остановиться. Через секунду она с ужасом поняла, что он встал перед ней на колени, прижав руки к сердцу. Она была в таком смущении, что совершенно не знала, куда деваться.

— О, Калли, моя единственная настоящая любовь! Скажи мне, что ты меня любишь, или я умру сейчас же!

— Правда, Талис? — Прервала его леди Фрэнсис, которая полагала, что она его невеста, хотя это и было неизвестно самому Талису. — Ты выглядишь как дурак.

— Если быть влюбленным значит быть дураком, тогда я — самый большой дурак на свете. И я так и умру дураком. Калли, пожалуйста, ты должна сказать мне, что ты меня любишь!

— Да, да, я тебя люблю, — пробормотала Калли быстро и тихо. — Теперь встань и веди себя как следует.

Однако теперь, когда Талис затеял это действо, он обнаружил, что ему это начинает нравиться. С каждой минутой толпа вокруг них все прибывала и прибывала, и все смотрели на него. Мужчины смотрели с таким видом, словно вспоминали, как и они когда-то были на его месте. А женщины смотрели так, как будто и в самом деле видели в нем победителя драконов.

Талис схватил подол юбки Калли и почтительно поднес к своим губам.

— Моя прекрасная Калласандра, я не достоин даже поцеловать ваше платье.

— Ну и не целуй! — прошипела Калли в отчаянии, вырывая юбку из его рук.

— Талис! — застонала леди Фрэнсис. — Так не подобает вести себя молодому рыцарю.

— Как же мне еще вести себя, если мое сердце разрывается от любви? Я не помню себя от этой сердечной боли, и все потому, что моя возлюбленная сказала, что она меня не простит. Дорогие, з… зрители! Я опасаюсь, что я вел себя по отношению к ней с непростительным невниманием. О, простите меня, грешного! Как я мог такое совершить? Кажется, я прельстился сияющей красотой других женщин.

— Ну, в этом его трудно винить, — пробормотал какой-то человек, а потом вскрикнул, когда его жена дала ему звонкую пощечину.

— Талис, — быстро зашептала Калли. — Прошу тебя, давай уйдем отсюда куда-нибудь.

— Не уйдем, пока ты не скажешь мне, что ты меня простила.

— Ну конечно, я тебя простила, — торопливо ответила она. — Только встань!

— Ты должна сказать, и что ты меня любишь, и что ты меня простила. И ты должна сказать… — Он ударил себя в грудь сжатыми руками, и бедная обезьяна, которая давно уже там мирно и уютно уснула, завопила от боли и попыталась вырваться наружу из-под его рубашки. Но вместе с тканью, которую она решила прокусить, она прокусила Талису и кожу.

Вскрикнув от боли, Талис выхватил разъяренного зверька из-за пазухи и протянул его Калли. Сделал он это самым демонстративным жестом, на какой только был способен, все еще стоя на одном колене, склонив голову к плечу, одну руку прижав к сердцу.

Увидев это прелестное животное, Калли не выдержала и улыбнулась уголком рта.

— Ну, давай-давай, — пробормотал кто-то сзади, чтобы ее подбодрить. — Возьми его.

Испугал обезьянку внезапно раздавшийся пронзительный голос леди Фрэнсис:

— Талис! Ну все, хватит! Я себя плохо чувствую, ты должен проводить меня домой! И убери скорее эту гадость. — Она протянула руку, чтобы толкнуть руку Талиса и заставить его бросить обезьянку, но бедный зверек, который был порядком напуган непривычными событиями сегодняшнего дня, решил, что наступил момент постоять за себя. Он одним стремительным движением повернулся к руке леди Фрэнсис, и острые зубки немедленно и весьма болезненно впились в ее палец. Тотчас полилась кровь. А когда леди завизжала так, как будто ее насквозь пронзили кинжалом, а Талис, растерявшись от неожиданности, отпустил руку, испуганная обезьянка выпрыгнула и ринулась прочь. Она одним прыжком вскочила на плечо стоящего рядом Аллена и схватила рукой прядь его волос, а когда Аллеи замахнулся, чтобы ее прогнать, она через несколько голов других людей, стоявших рядом, без труда запрыгнула на навес от дождя и оттуда, будучи в безопасности, моргая взирала на толпу народа.

• Предыдущая
• 83/109
• Следующая