Пупсик (СИ) - Федин Андрей - Страница 7

И я закричал; мысленно, потому что мое горло не могло сейчас издавать звуки.

«Что это?!»

«Терпи, дубина. Мне так же больно, как и тебе».

Снова короткое предложение из непонятных слов. Краем глаза я заметил движение, почувствовал, как с меня снимают украшения: цепочку, кольца, последовала новая вспышка боли, когда сорвали серьги.

Примерно минуту я продолжал слышать неразборчивые голоса и шорохи. А потом наступила тишина, которую изредка нарушало лишь фырканье лошадей.

«Похоже, все», – сказал Ордош.

«Что, все?»

«Ушли. Нам повезло».

«Повезло? – возмутился я. – Ничего себе везение! Жасмина убили! Нам проткнули ногу и порвали уши!»

«Я и говорю: повезло. Наше тело удачно упало. Тот, кто проверял, живы мы или нет, поленился и вонзил нам нож всего лишь в голень. А должен был – в сердце. Хотя… живой человек и укол в ногу не перенес бы так спокойно, как мы».

«И что теперь делать?»

«Ждать. Мы не сможем двигаться еще минуты три. А пока…».

По животу пробежали мурашки. И еще раз.

«Что это было?» – спросил я.

«Убрал с живота твои художества. И нанес на кожу нормальную руну».

«Лучше бы ногу залечил. Больно».

«Руна важнее, дубина, – сказал Ордош. – Сейчас испробуем ее».

Знакомое теплое прикосновение.

«Кто-то опять умер?»

«Совсем другое дело! – сказал колдун. – Всего одной жизни хватает, чтобы заполнить наш резервуар полностью! Теперь можно и подлечиться».

Боль в ноге исчезла.

«Ты используешь магию? А почему я не чувствую… этот, как его, источник? – спросил я. – Я могу создавать заклинания?»

«Нет, Сигей, – сказал Ордош. – Похоже, мы с тобой теперь будем дополнять друг друга. Ты у нас заведуешь телом. А магия досталась только мне».

«Почему?»

«Вопрос не по адресу. Думаю, это не смогут тебе объяснить даже те криворукие, кто запихнул нас двоих в одно тело. Придется нам с тобой приспосабливаться друг к другу».

«Это как?»

«Чего ты ждешь от новой жизни? Чем хочешь заниматься? Что тебе может доставить удовольствие?»

«Не знаю. Сотню лет просидел взаперти, – сказал я. – Наверное, хочу каких-нибудь приключений. А ты?»

«А мне приключений хватило еще в прошлой жизни. С удовольствием сидел бы теперь в башне и читал книги».

«В моей памяти ты найдешь их предостаточно».

«Я это уже понял, – сказал колдун. – И даже приступил к их прочтению. В ближайшие годы буду присутствовать в твоей голове, но заниматься своими делами. Постараюсь не препятствовать твоим развлечениям. Но, если ты не хочешь снова оказаться запертым в башню, тебе нужно срочно убираться из кареты».

«Почему?»

«Дорога, по которой мы ехали, оживленная. Очень скоро появятся желающие тебе помочь: вытереть сопли и отправить к женушке. А там тебя снова ждет удобная собачья конура. Пожалуй, мы не станем дожидаться, когда действие моего заклинания закончится само. Сейчас я его сниму. Но запомни, дубина, ты в этом мире никто. И прав у тебя не больше, чем у комнатной собачонки. Ни одна живая душа не будет воспринимать тебя всерьез, пока ты не докажешь, что достоин этого».

Я сидел на каменном бортике фонтана и неторопливо доедал уже подсохшую корку хлеба. Ее мне дала женщина, на телеге которой я приехал в город Залесск – столицу одноименного герцогства.

Перед женщиной мне вновь пришлось изображать блондинку. Рассказал жалобную историю о том, что потерялся, и попросил доставить в город, где меня якобы дожидаются опекуны и воспитатели.

Выглядел я жалко: без косметики (ее пришлось смыть вместе с высохшей кровью), одет явно с чужого плеча. Свою испачканную одежду я сменил. Эту рубаху, рукава которой мне коротки, и бриджи я нашел среди разбросанных по дороге вокруг кареты вещей нашего свадебного каравана. А вот туфли, больше похожие на комнатные тапки, оставались прежними: не обнаружил ни одной пары обуви своего размера. Ордош заставил меня осмотреть даже обувь мертвецов; к моему облегчению, размер сапог у всех мертвых женщин оказался меньше моего. В сумку я затолкал еще парочку рубах и колготок, белье и какие-то бумаги. Ни денег, ни драгоценностей не обнаружил. То ли не там искал, то ли нападавшие унесли их с собой.

Добрая женщина порывалась доставить меня точно по адресу, но я уговорил высадить мою персону в паре кварталов от этой площади, сказав, что увидел знакомые места. Женщина согласилась, но лишь потому, что где-то неподалеку располагался рынок, куда она ехала за своей супругой, торговавшей там чуть ли не с самого рассвета.

Я откусывал маленькие кусочки хлеба и с интересом разглядывал окружавшие площадь здания. Пока я не заметил в городе построек, где насчитал бы больше трех этажей. На окраине, до самой стены, дома были деревянные. Здесь же, в «ремесленной» части города, как назвала эти кварталы моя провожатая, я видел в основном постройки из кирпича. Фасады зданий выглядели однотипно, без особых «красивостей». Нижние этажи занимали магазины. Они завлекали покупателей незамысловатыми вывесками, большую часть надписей на которых я даже смог прочесть.

«Принца пытались обучить грамоте, – объяснил Ордош, который в последние часы предпочитал отмалчиваться. – Толку для него от этих уроков оказалось мало. Но нам его воспоминания об услышанном пригодились».

«А у него не было воспоминаний о том, где в этом городе можно переночевать?» – спросил я.

«Были. Тебя ждут во дворце герцогини. Там тебе приготовили уютную комнату на верхнем этаже башни».

«Очень смешно».

«А я предлагал заночевать в лесу! – сказал Ордош. – У озера, где ты мылся. Сейчас не холодно. В крайнем случае, развели бы костер. А где ты собираешься жечь костер в городе?»

«Что-нибудь придумаем», – сказал я.

Пережевывая хлеб, зажмурился, подставил лицо спускавшемуся к линии горизонта солнцу.

Такие вещи, как отсутствие подходящего места для ночлега, меня сейчас интересовали, но не смущали и, уж тем более, не пугали. Я согласен улечься спать даже здесь, на бортике фонтана. Впервые за… много лет я ощущал себя свободным человеком: больше ни перед кем не отчитывался, никто мне не указывал, что делать, я волен был идти, куда вздумается. Новое, непривычное, пьянящее ощущение! Я наслаждался им.

Даже не знаю, сколько сидел у фонтана, слушая журчание струй воды, цокот копыт лошадей, перешептывания прохожих и вдыхая пропитанный влагой и запахом лошадиного навоза воздух.

А потом массивная фигура заслонила солнце.

Я увидел перед собой черную лошадь (нет, хм, определенно – коня) и всадницу. Девушка разглядывала меня, склонив на бок голову и близоруко щуря глаза. Впервые в этом мире я увидел волосы, заплетенные в косу, длинную, похожую на пучок колосков пшеницы. С завистью посмотрел на высокие замшевые сапоги.

– Какая прелесть! – сказала девушка, – Пупсик, ты потерялся?

Ее голос звучал негромко, но уверенно и… нежно. Девушка улыбнулась мне, продемонстрировав ровные белые зубы и ямочки на щеках. Не сомневаюсь, она погладила бы меня по голове, если бы смогла дотянуться.

Слово «пупсик» заставило меня поморщиться.

– Гражданочка, ступайте себе мимо! – сказал я и взмахнул рукой, точно отгоняя муху. – Проваливайте! Вы загораживаете солнце.

Не знаю, что на меня нашло. Разговаривать таким грубым тоном я не позволял себе давным-давно. Должно быть, мне вскружил голову этот пропитанный лошадиным навозом воздух свободы.

«Хорошо сказал, – похвалил меня Ордош. – Смело!»

Только сейчас я заметил, что всадница не одна. В десятке шагов от фонтана ее дожидались две темноволосые подруги верхом на гнедых лошадях. И, судя по их ошарашенным взглядам, мои слова они расслышали.

Обладательница пшеничной косы продолжала щуриться, но теперь уже не по причине близорукости. Ее прищур не обещал мне ничего хорошего. Вороной тоже покосился на меня и уронил себе под ноги несколько пахучих яблок.

Я же смотрел на длинную шпагу, что висела у бедра девушки.