Паутина жизни (ЛП) - Калмз Мэри - Страница 23

— Блядь, — простонал он, качая головой, злой и обиженный одновременно. — Я не хотел… твою ж мать!

Я сосредоточился на том, чтобы мой голос звучал ровно.

— Ты когда-нибудь собирался мне рассказать об этом?

— Нет, — пробормотал он, сжимая кулаки на лацканах моего пальто.

— Почему?

— Ты не… я не… — Ян замолчал. Резко вдохнул, секунду смотрел на мой подбородок, а потом поднял глаза и встретился со мной взглядом. — Я никогда не позволю тебе думать, что я слабый.

Понадобилось немного времени, чтобы осознать его слова, потому что они были такими чужими.

— Что? — В этом не было никакого смысла. — Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю! — закричал я. Как ему вообще в голову могло прийти что-то настолько нелепое, не говоря уже о том, чтобы думать, что я могу так считать? — Господи, Ян, неужели ты совсем меня не знаешь?

У меня перехватило дыхание, а сердце разрывалось от этих слов.

— Я знаю тебя!

— Тогда какого хрена?

Он отпустил меня, но не двинулся с места.

— Да, но теперь ты считаешь, что я сделал что-то плохое, и…

— Кто я такой, чтобы критиковать тебя за то, с кем ты спал до того, как мы встретились?

— Я не был хорошим парнем.

— Я спал с кем попало, и ты никогда не осуждал меня, ни разу.

— Меня это бесит, — признался он. — И когда мы сталкиваемся с парнями, с которыми ты спал… мне это совсем не нравится.

— Но ты же не думаешь обо мне плохо.

— Нет.

— Тогда как же я могу поступить так с тобой?

Он кивнул.

— Ты очень хороший человек, Ян Дойл.

Я наблюдал, как эмоции сменяют друг друга на его лице: страх, облегчение, гнев, боль, счастье, — он стиснул челюсти, нахмурил брови, судорожно сглотнул, дыша глубоко, через нос.

— Речь не только о тебе и замужней женщине.

— Да, — согласился он, отодвигаясь от меня и останавливаясь в нескольких футах.

— Вопреки распространенному мнению, я не умею читать чужие мысли.

Ян усмехнулся.

— Брось, никто и никогда не обвинял тебя в том, что ты…

— Ян! — рявкнул я.

— Ладно! Я не хочу, чтобы ты жалел меня из-за того, что случилось в пустыне!

— Ничего не могу с этим поделать.

— Но если ты подумаешь, что я слабый или…

— Мы это уже проходили, — сказал я, сокращая расстояние между нами и придвигаясь ближе к нему. Взяв его за локоть, чтобы он не смог отстраниться, привлек к себе. — Я знаю, что ты сильный.

Ян закрыл глаза.

— Просто расскажи мне, как все было.

Он издал какой-то звук, не совсем кашель, но что-то похожее.

— Ты так по-особенному на меня смотришь… причем только на меня и… Я не смогу, если ты перестанешь испытывать это чувство и посмотришь на меня иначе из-за всего, — его голос дрогнул. — Я не смогу… Боюсь, ты перестанешь…

— Что перестану?

— Любить меня.

Ах.

Правда. Наконец-то. Хорошо, когда она выясняется.

— Нет уж, — заверил я, вздыхая и улыбаясь, потираясь своей гладко выбритой щекой о его щетинистую. Этот звук и ощущение были возбуждающими и утешающими одновременно. — Этому не бывать.

Ян задрожал, прижимаясь ко мне.

— Мы ссоримся, мы миримся, но я знаю, что ты никогда этого не сделаешь. Ты никогда не скажешь «хватит» и не уйдешь. Мы оба несем всякую чушь, будто это возможно, но это не так.

— Верно, это не так, — согласился Ян, обнимая меня за шею и крепко прижимая к себе. — Я боялся, что все изменится, если ты узнаешь.

— Не изменится, — поклялся я. — Но мне нужно знать.

Ян медленно отпустил меня, и, когда между нами образовалось свободное пространство, я увидел блеск в глубине его глаз, бушующее пламя посреди голубого цвета.

— Это не сделает тебя хуже, идиот. Как ты вообще мог такое подумать?

— Иногда я думаю всякую ерунду.

— Да уж.

— Они бросили меня, и я не хотел, чтобы ты знал. Потому что думал, тебя будет волновать, почему они так поступили.

— Не будет.

— Хорошо.

— И нам в самом деле пора прекращать, — вздохнул я, уставший и лишенный сил, поскольку иногда требовалось приложить немало усилий, чтобы Ян меня услышал. Оно того стоило, всегда, но это не означало, что было легко.

— Прекращать что? — спросил Ян с легкой тревогой в голосе.

— Прекращать говорить, что любой из нас волен уйти. Похоже на то, как люди все время говорят о разводе, когда женаты. И однажды так и произойдет.

— Да, хорошо.

— В смысле, это же глупо, правда? Я не могу представить себя без тебя.

Он тепло улыбнулся.

— Я тоже.

— Значит…

— Вот почему я так разозлился вчера вечером.

— Мы оба взбесились.

Ян покачал головой, снова приближаясь ко мне.

— Нет, я имею в виду, когда спустился и увидел, как адвокат, разговаривая с тобой, касается тебя и гладит Цыпу.

Это было неожиданно.

— Что? — угрюмо буркнул он.

— Ты же не приревновал меня к Барретту.

— Черта с два не приревновал! — вспыхнул Ян.

— Ты серьезно? Ты сейчас серьезно говоришь? — Я поверить не мог. Ян Дойл ни к кому не ревновал. Но в этом случае я мог все исправить мгновенно и без всяких вопросов. Нормальность происходящего заставила меня улыбнуться. Именно так всегда и было между мной и Яном. Грандиозные откровения, которые становились частью нашей общей истории. Именно это я обожал в наших отношениях, и знал без тени сомнения, что Ян был для меня единственным.

— Да, — прорычал Ян, из его великолепных голубых глаз исчезли неуверенность, боль и самобичевание, сменившись раздражением.

— Какого черта ты ревнуешь?

— О, ну не знаю, богатый красивый адвокат, который без ума от тебя, селится по соседству, любит Цыпу и уже познакомился с твоими друзьями без меня… Думаю, если обобщить все это, то да, я ревную.

— Да ладно тебе.

— Если бы мы поменялись местами, ты бы не волновался?

Я на секунду задумался.

— Нет.

— И почему же нет, черт возьми? — Теперь он казался возмущенным, и мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы не улыбнуться тому, как это было восхитительно.

— Ну, во-первых, ты не такой обаятельный, как я, — ответил я, радуясь тому, что, хоть ему и не о чем беспокоиться, он все равно взволнован. Была в этом какая-то ранимость, которая глубоко тронула меня. Испугавшийся Ян Дойл, обеспокоенный тем, что кто-то может вскружить мне голову, казался ужасно милым. — И мы оба знаем, что ты не так легко заводишь друзей, и…

— Иди к черту, Ми, — проворчал он, шлепнув меня по животу. — Я охренеть как обаятелен.

— … я знаю, что ты никогда мне не изменишь.

Он замер.

— Погоди, я не говорил, что у тебя с ним что-то было.

— Разве?

— Блядь, нет! — закричал он, с каждой секундой все больше заводясь. — Ты никогда этого не сделаешь.

— Совершенно верно, никогда.

— Тем не менее ревную я ничуть не меньше, — прошептал он, наклоняясь и целуя меня в щеку. — Но это уже моя вина. Это я оставляю тебя в полном одиночестве.

Я не собирался вновь поднимать тему его службы, когда он исполнял военные обязанности во время похорон погибшего товарища.

— Ну, я всегда буду ждать тебя здесь.

— Хорошо, — произнес он, глубоко вздохнув и снова крепко обняв меня. — Это все, что мне нужно.

Я обнял его в ответ, чтобы он знал наверняка, что я чувствую то же самое.

— Хорошо, тогда нам лучше вернуться, — произнес Ян, и я услышал нерешительность в его голосе. Даже когда он поцеловал меня в щеку, прежде чем медленно отстраниться. Мы двигались не спеша, наслаждаясь связью, не решаясь разорвать ее, но зная, что наш тихий момент передышки закончился.

Обойдя склеп, мы вышли на кладбищенскую аллею, которая тянулась вдоль всего участка, и направились обратно к остальным.

— Твою мать, Дойл!

Там были Оделл, Бейтс и еще два незнакомых мне парня, и, честно говоря, я планировал вести себя хорошо. Собирался просто молчать, пока не придет время уходить, но тут я разглядел человека, которого ударил, и не смог сдержать смех.