Здравствуй, папа! (СИ) - Борн Амелия - Страница 9

Войдя в стерильно-чистый кабинет, я поздоровался с Виталием Дмитриевичем и расположился напротив него.

- Спасибо, что уделили мне время, - сказал, прежде, чем протянуть ему копии результатов анализов.

- Надеюсь, что смогу вам чем-то помочь, - ответил также вежливо врач и погрузился в изучение принесенных мной бумаг.

Я же отчаянно впился взглядом в его лицо, с тревогой стараясь прочитать на нем заранее то, что услышу. Приговор или надежду. Но лицо врача оставалось абсолютно непроницаемым.

Сердце надрывно отсчитывало удар за ударом, и я едва сдерживался, чтобы не потребовать одного простого ответа - каковы шансы на излечение?

Наконец тот снял с носа очки и, медленно отложив их в сторону, проговорил:

- Роман, не думаю, что вам нужна спасительная ложь. Поэтому скажу правду. Исходя из этих результатов, все действительно очень плохо. Шансы практически минимальны.

Перед глазами встало лицо Ани - живое, смеющееся, с игривыми лучиками, плясавшими в глазах. Такое, каким знал его всегда. Как она могла умирать, черт возьми? Как?!

- Но они есть. Ведь есть? - проговорил глухо.

- Есть, - кивнул врач. - Знаете, что я посоветовал бы вам, Роман? Во-первых, переделать анализы, чтобы исключить возможную ошибку. Во-вторых, могу порекомендовать вам своего коллегу, прекрасного специалиста, который добился огромных успехов в лечении этой болезни. На его счету много случаев исцеления даже в самых безнадежных ситуациях. Но есть одно «но».

- Какое?

- Он практикует в США. Ваша… подруга сможет вынести длительный перелет? Как она себя чувствует?

Я задумался над его вопросом. На первый взгляд Аня была такой же, как обычно. Ничто не выдавало, что ей вынесли смертельный диагноз. И если не считать печати озабоченности, поселившейся на ее лице, то ничего в ней не изменилось. Возможно, она просто скрывала от меня свое плохое самочувствие. Нужно будет как-то аккуратно узнать у нее обо всем этом.

- Если смотреть со стороны, кажется, что она чувствует себя хорошо, - ответил после паузы врачу. - Но, возможно, что она просто не хочет жаловаться.

- Понятно, - кивнул врач. - Думаю, вам следует обговорить с ней возможное путешествие.

Я лишь кивнул в ответ. Четкое решение уже созрело в голове - я отвезу ее в США под предлогом совместного отдыха. А потом, на месте, заставлю заново пройти обследование. Если понадобится - даже силой.

- Я буду красное сухое, а если ты не со мной, то вот тебе гранатовый сок! - возвестила Тамара, ставя на стол две бутылки. - Еще стейки взяла, гематологи пишут, что они очень полезны для кроветворения.

Я слушала подругу вполуха. У меня из головы не шло то, что случилось вчера на детском празднике. Я не имела права и не должна была допускать ничего подобного, но…

Но существовала веская причина, по которой я ругала себя не слишком уж рьяно. Жизнь.

Рядом с Ромой я словно бы снова оживала. Начинала дышать свободно, по-настоящему, ярко и полно. И как себя отучить продолжать думать о Васнецове - не знала.

- Ань! Аня, ты меня слышишь? - донесся голос Томы.

В последнее время она зачастила ко мне, видимо, решив, что должна помогать нам с Лерой, вопреки своим собственным интересам.

- Я слышу, да.

Тамара уже откупорила бутылки, разлила напитки и протягивала стакан гранатового сока мне.

- Рассказывай, - сказала она, позабыв о желании приготовить стейки. - Дело ведь явно в твоем Романе.

- Он не мой! - тут же отозвалась я и наверняка покраснела, потому что Тома удовлетворенно хмыкнула и принялась отламывать чиабатту, выбранную в качестве закуски. - Он взаправду не мой.

- Ну-ну, - покачала она головой. - Но между вами же что-то произошло, - с нажимом сказала Тамара.

Я подернула плечами и выдала скороговоркой то, что должно было завершить эту беседу:

- Произошло, иначе бы у нас не было Леры.

- Пф! Я не о том, и тебе это прекрасно известно! - заявила Тома. - Но если не хочешь делиться, я не настаиваю.

Я действительно не хотела ничем делиться. Потому что до сих пор пылала от одних только воспоминаний о том, как жадно сминал на мне одежду Васнецов. И о его губах, вкус которых помнила еще с того дня, когда мы с ним поддались своим желаниям, понимая, что не имеем на них никакого права.

- Все это ерунда, Том, - отмахнулась от разговоров о невозможном. - И давай уже я пожарю нам по стейку.

Поднявшись из-за стола, я направилась к плите, и услышала тихое:

- Не бойся быть счастливой, Аня. Хотя бы здесь и сейчас.

И пока не знала, как именно к этому относиться.

- Мам, а папа сегодня приедет? - спросила Лера на следующий день, помогая мне чистить персики для варенья.

Я с облегчением выдохнула. Дочь наконец-то назвала Васнецова отцом. И хоть при нем еще ни разу не произнесла этого слова, подвижки в их общении были более чем ощутимыми.

- Не знаю. Можем позвонить ему и спросить, - пожала я плечами, делая вид, что ничего экстраординарного не произошло.

Впрочем, так оно и было. Мы просто говорили с Лерой об ее отце. О том, кому я оставлю свою девочку, когда меня не станет. И сейчас мне было очень важно понимать, что они действительно поладят.

- Нет, не нужно, - нахмурилась она. - Но когда он снова приедет, хочу попросить его отвезти меня к Матвею.

Я улыбнулась, вспоминая о том, как совсем недавно дочь очутилась в той компании, которой ей так не хватало. Где ее приняли, где она не чувствовала себя белой вороной.

- А кастрюля большая у нас же есть? Персиков очень много, - сказала Лера и я, взяв табуретку, полезла на верхнюю полку кухонного шкафчика за самой большой посудиной.

Я не сразу поняла, что случилось. Сознание вдруг стало «уплывать», а перед глазами заплясали белые мушки. Черт бы все побрал! Как же страшно мне стало в этот момент! Одно дело знать, что болен, и совсем другое - получить этому самое прямое доказательство. Не безликие цифры в анализах, а настоящее понимание, которое чувствуешь на собственной шкуре.

Ухватившись за открытую дверцу, я вытащила кастрюлю и, едва спустившись с табуретки, отправилась в ванную.

- Скоро буду, - сказала Лере, чувствуя, что еще немного, и просто свалюсь на пол.

Добравшись до ванной, взглянула на свое отражение. Из зеркала на меня смотрело настоящее привидение. Лицо бледное, под глазами - тени. Неужели болезнь способна так быстро проявиться?

Наклонившись над раковиной, я плеснула себе в лицо пригоршню воды. Мне стало легче. Приступ прошел, и теперь я могла дышать полной грудью. Вот только удушающий страх никуда не делся. Я раз за разом задавала себе вопрос: «Что же будет дальше?». Эти приступы станут учащаться? Я начну отключаться прямо среди бела дня?

Черт! Почему я не подумала об этом тоже? Почему не учла, что Лера может в любой момент увидеть, как мне плохо?

- Что-то случилось? - обеспокоенно спросила дочь, когда я вернулась на кухню.

Я лишь натянуто улыбнулась ей и ответила преувеличенно бодро:

- Нет, я просто умывалась. Давай варить варенье.

Когда раздался звонок в дверь, я была даже рада тому, что за ней обнаружился Васнецов. Слабость постепенно отступала, но тревога никуда не исчезла.

Рома вошел в прихожую, и я сразу почувствовала себя неловко. Пришлось отвести глаза под его пристальным взглядом.

- Привет. Я решил сделать сюрприз. Съездим куда-нибудь поужинать?

Рядом со мной тут же очутилась Лера, на лице которой сияла довольная улыбка.

- Мы с мамой только соберемся быстренько! - заявила она, но я помотала головой:

- Поезжайте вдвоем. Без меня.

Лера нахмурилась и посмотрела на меня так же внимательно, как сейчас смотрел и Васнецов.

- У тебя все в порядке? Это из-за того, что случилось… кхм… - начал он и осекся.

Точно! Мне стоило просто ухватиться за это объяснение. Соврать, что я просто сбита с толку, что мне нужно подумать. Но когда я взглянула на Васнецова, поняла - настолько лгать я не смогу. Мне не нужно было никакого времени, которого у меня и так почти не осталось. Я тоже хотела того же, чего хотел и Роман. Пусть на краткие мгновения, отмеренные нам, но хотела.