Однажды придёт отец...(СИ) - Белозерцева Таня - Страница 76

Северус расслабленно вытянулся под толстым одеялом, Гарри уютно зарылся ему под бок и, полежав немного, тихо шепнул:

— А всё-таки нас встретили, да, папа?

— Да, Гарри… — Северус негромко усмехнулся в оранжевый полумрак, обеспеченный светильничком-ночничком. Он тоже чувствовал некую благодарность к семье Легостаевых, не прошедших мимо растерявшихся и потерянных иностранцев. И всего лишь потому, что мальчишки твердо решили подружиться. Ну, так или иначе, а сон их вскоре сморил, бурливший ранее в крови горячий адреналин к ночи, в более спокойной обстановке, резко пошел на спад, оглушая их сонной одурью, звоном в ушах и гудением в ногах.

Разбудили их голоса, прохлада и странная морозная свежесть. Разговаривали Алёша и его мама, прохладой веяло от открытого балкона, а морозной свежестью тянуло от…

Палатки? Гарри сел, яростно протирая глаза, стремясь проснуться и убедиться, что это не сон: посреди большой комнаты стояла палатка, от которой ощутимо несло морозом, как от распахнутой двери морозильной камеры холодильника. Из палатки выглянул Алёшка, увидел проснувшегося Гарри, засмеялся и крикнул:

— Гарька, скорей иди сюда, пока она не оттаяла и стоит!

Ну, призыв Гарри понял, спрыгнув с дивана, он юркнул к другу, сел, посмотрел и понял — палатка была из промороженной простыни, сложенной пополам. Однако ничего себе холодрынь снаружи, белье колом стоит! Белая палатка, загадочная и вкусно пахнущая морозной свежестью, впрочем, недолго простояла, уже через несколько минут она начала оседать и оплывать, пока не шлепнулась на головы мальчишек тяжелой и холодной мокрой тряпкой. Комната огласилась испуганными воплями и визгом. Верещал Гарри, Лёшка хохотал, перебирая складки материи, чтобы выбраться. Из средней комнаты пришла Пенни, привлеченная шумом, за ней, кутаясь в одеяло, притопал Дадли. Увидели Гарри и Лёшку, барахтающихся на ковре среди складок белых тряпок, подивились и спросили, а что это тут такое делают?

С балкона с грохотом приползла вторая палатка, подталкиваемой Еленой. Поставив ее на место растаявшей, она подобрала простынь и весело, приглашающе глянула на Северуса, тот встал и пошел в ванную отжимать белье и приводить себя в порядок. Пенни и Дадли залезли в палатку к Гарри и Лёшке, решив тоже приобщиться к местным традициям. С кушетки тихо похохатывал Дерек, наблюдая, как тает и валится на ребят новая простынь.

Кроме неё, с балкона были принесены колготки и штаны со свитерами, и, глядя, как стоят брюки, дети развеселились вовсю и окончательно проснулись.

Завтрак состоял из манной каши, которую Лёшка придирчиво проверил на комочки и пенки, к счастью, их не оказалось, и ему не пришлось позориться перед гостями и давиться невкусной манкой. После каши последовал молочный суп с лапшой, и… и с пенкой, боже мой, мама, там пенка, фе…

Гостей пенка, однако, не испугала, они с интересом и большим удовольствием попробовали новое блюдо вприкуску с черным хлебом.

После завтрака Лёшка позвал ребят гулять. Оделись, вышли на крыльцо и осмотрелись: первое, что бросилось в глаза — сугробы… нет, не так, СУГРОБЫ: подъезд с обеих сторон по самые окна первого этажа завален снегом, впереди — неширокая однополосная дорога, и горы вдоль неё, горы отваленного и слежавшегося снега. Что-то Швейцария побледнела по сравнению с Сибирью, вот где снега много, по-настоящему много.

Лёшка махнул рукой, сбежал с крыльца, пересек дорогу и ринулся на штурм горы. Гарри, Дадли, Пенни и Дерек последовали за ним, ведя на поводках опешивших псов. Цепляясь за уступы и склоны, взобрались на вершину и увидели цель их восхождения — широкий двор. Спустились-скатились в него и окунулись в счастье, в пушистый, совершенно невероятный снежок. Спустили с поводков собачек. Терри растерянно затрясся-задрожал, подозрительно нюхая белое… что-то, несколько раз он его лизнул, распробовал и скорчил недоуменную рожицу — не понял шутки юмора, это ж вода…

А Бейли… Бейли ошалел, потрясенно взвизгнув, понесся кругами, превратившись в летящий снаряд, тараном врезался в Гарри и, опрокинув того, понесся дальше, сделав круг, снова сшиб Гарри с ног, а когда тот попытался встать, сбил его опять, уже нарочно. Очевидно, найдя это забавным, Бейли дотошно и аккуратно посшибал с ног остальных и долго развлекался, нарезая круги и бросаясь к каждому, кто пробовал подняться. Фыркая и звонко взлаивая, белоснежный и маленький, почти невидимый на белом поле, лишь горят азартом черные точки глаз, Бейли, впервые увидевший снег, наскакивал на ребят и раз за разом опрокидывал их, счастливый насквозь, от носа до хвоста.

Гарри был поражен, такого Бейли он не знал, даже представить не мог, что пёс может стать таким чокнутым. Тем временем во двор стеклись прочие дети, жильцы этого дома, посмеялись над незнакомым пёсиком и занялись постройкой снежной крепости с горкой. Гарри с Дадли, Дереком и Пенни включились в забаву, незаметно вливаясь в коллектив русских Манек, Ванек, Санек и Наташек.

Северус, видя, чем заняты дети, со спокойной совестью съездил с Геннадием в Ухту за своими, потому что Генка Легостаев сумел договориться с соседями из тридцать первой квартиры, что те пустят на постой его гостей из Англии. Таким образом, нашу группу поделили по двум квартирам, Дурсли и Пенны с Лизой вселились к Бессоновым, у которых были две дочки, Соня и Настя. Узнав про девочек, Пенни запросилась к ним и к своим родителям, просьбе девочки уступили, и на третий этаж «переехала» Лиза, к своему сыну.

Их досуг старались разнообразить, устроили для них лыжную прогулку в лес, на сей экстрим не согласился только Вернон, наотрез отказавшись вставать на эти хлипкие щепочки…

И вот такая картинка: белый, тихо дремлющий снежный лес, утонувший в пуховой перине. Деревья словно оделись в толстые шубы, елки, похожие на холмики, березки и осинки стояли, как на выставке кружевоплетения, ажурные и легкие… Остроглазая сорока, сидящая на вершине ели, озорно сверкая глазками, наблюдает за вереницей странных двуногих. Она спокойна — причин для паники нет, в руках людей простые лыжные палки, ружей нет, правда, есть собаки, но не охотничьи лайки-гончие. Просто безвредные гуляки. Убедившись в безопасности, сорока срывается с ели и, ехидно свистнув, улетает по своим делам.

Идти на лыжах очень сложно с непривычки, но Гарри не ноет, ему интересна прогулка по зимнему русскому лесу, и он старательно скользит на лыжах по колее следом за Алёшей, а позади него, за спиной, надсадно пыхтит Дадли. Их шумное дыхание вырывалось изо ртов густыми облаками, оседая инеем на шарфах и воротниках, и, словно этого было недостаточно, наших лыжников за нос и щеки страстно кусал-царапал развеселившийся мороз. Временами Геннадий останавливался, давая передышку друзьям, и мимоходом бросал короткие фразы, указывая концом палки на следы:

— Тут заяц проскакал…

Или:

— А вон лиса строчку оставила…

Пару километров вглубь леса и час перегона спустя гид знакомит их со следами волка и клеста. Гарри с опаской смотрит на огромный след в половину мужской ладони и до ужаса похожий на след собаки породы дог. Но догу нечего делать в дикой тайге, и приходится верить, что это действительно волчий след. Клест оказался птицей, остающейся на зимовку, его след был усеян шелухой распотрошенных кедровых шишек.

Но главный сюрприз поджидал Гарри в конце декабря.

Русский Новый год. Уж чего-чего, а этого Гарри не ожидал, для него-то Рождество давно прошло, ещё в Литтл Уингинге, двадцать пятого декабря. С традиционным печеным гусем и рождественским гимном в сочельник в церкви, где Гарри и Дадли пели в хоре со всеми детьми городка. С обычными милыми подарками от тёти Петуньи, дяди Вернона и папы. Казалось бы, праздники прошли, и чудес больше не будет, а вот поди ж ты, в России праздники только начинаются!

Лёшка, полюбовавшись на офигевшее лицо Гарьки, похихикал и с помощью Альки ввел его в курс дела. Оказалось, что праздники действительно только начинаются: помимо Нового года, седьмого января будет Рождество, а четырнадцатого января у них пройдет Старый Новый год! Вот этого издевательства бедный английский мозг не выдержал и вскипел, пытаясь соединить в голове несоединимое: Old New Year.