Харон (СИ) - Коновалов Виктор - Страница 34

В любом случае, опасности шестипалый не представлял. По крайней мере, в ближайшие десять-пятнадцать минут. А именно на такой временной отрезок Чтец мог просчитать 99,95 % вероятностей будущего (0,05 % составляли погрешность, на деле же он ещё ни разу не ошибался). Дальнейший расчёт нёс вполне реальную угрозу перегрузить мозг и создать 95 % вероятность инсульта — то есть в каком-то смысле будущее Чтеца ограничивалось четвертью часа, попытка осмысленного просчёта должна была обернуться смертью… Но это неточно. Чтец, если быть до конца честными, никогда не отличался большой любознательностью, иначе бы давно понял, что в существующих условиях имеет все шансы обречь себя на вечное существование, что в каком-то роде даже хуже смерти.

«Спорное утверждение», — заметил бы Риг…

Но и вечное существование не смогло бы испугать это небольшое щуплое существо, отдалённо напоминающее хоббита-анорексика, ведь он знал кое-что — и это кое-что автоматически сводило на нет любые переживания… Поэтому в каком-то смысле Чтец был счастлив. Несмотря на то, что вот уже пять сотен лет он жил посреди ядерных пустошей, ведущих заведомо проигранный бой со встающей с колен природой. Жил (по большому счёту) в полном одиночестве, но вместе с тем и в полной стабильности. Полной, насколько вообще стабильным может быть существование в рамках десяти-пятнадцати минут «читаемого» будущего.

Чтец знал, что утром он вернётся в Город мертвецов и обменяет сверкающие штуки, некогда называющиеся светодиодами пятого поколения (символы перед глазами зачем-то показали ему и эту информацию), на воду и еду, чтобы снова вернуться в свой уютный домик на крыше поросшей зеленью многоэтажки и смотреть на звёзды. Он знал, что на этот раз старый мастер Верт обсчитается и даст ему не четыре, а целых пять капсуль с древней синтетической едой, что позволит Чтецу ещё несколько дней не отправляться на Развалины, занимающие добрую треть известного Чтецу мира.

Мог ли Чтец приоткрыть тайну своей собственной истории? Безусловно, мог. Но что бы это дало? Чтец знал кое-что, сводящее на нет любые знания, выходящие за область практически необходимых в данный конкретный момент. Тем не менее мозг (а вернее, та его часть, что работала автономно) порой подбрасывал совершенно ненужную информацию: когда-то давно он жил в Городе мертвецов, как и Риг; возможно, они с Ригом даже были родственниками или, как минимум, друзьями, но произошло нечто, из-за чего город и стал называться Городом мертвецов… Так его прозвали выжившие, в скором времени покинувшие известные Чтецу территории.

Что с ними произошло дальше, Чтец не знал. Да и не было ему до этого никакого дела, ведь он знал кое-что, сводящее на нет всё, что происходило в его жизни, рискующей никогда не закончиться (хотя сам Чтец знал, как минимум, пятьдесят два способа умереть в ближайшие пятнадцать минут с вероятностью в 99,5 % и ещё около ста — с вероятностью в 75 %).

Развалины

Развалины появились ещё раньше, чем родился Чтец и кто-либо из ныне живущих существ в этом странном и одновременно совершенно ясном мире. Искрящиеся перед глазами цифры, из которых, по большому счёту, существовало вообще всё: и небо, и звёзды, и Развалины, и даже сам Чтец — рассказывали как-то о Великой войне между двумя звёздными цивилизациями. Чтец не знал, какая из этих звёздных цивилизаций победила, но точно знал, что он был одним из последних представителей той, что вошла в историю под именем Вторая.

В общем-то, по состоянию Развалин, которые некогда были развитым мегаполисом, можно догадаться, что его собственная цивилизация явно не стала безоговорочным победителем. С другой стороны (и Король об этом говорил), состояние их бывших противников оказалось ещё плачевнее. За рассказ о Вторых Король даровал Чтецу сразу три капсули с едой, поэтому информация по итогу была не такой уж и бесполезной.

А ещё Король, когда ещё не злился на Чтеца, показывал Рычаг. Рычаг был встроен прямо в трон, и книга Вселенной показала тогда Чтецу, что Рычаг «убил» много тысяч живых. Впрочем, кое-что заставило его воспринять эту информацию с лёгким недоумением, ведь она совершенно не имела смысла. Тогда король на него и обиделся, и даже на Рычаг нажал, чтобы показать всю разрушительную силу своего трона. Чтец и на это никак не отреагировал, за что попал в немилость.

Немилость — вещь странная. Старый мастер Верт, едва не роняя отслаивающуюся челюсть, по-прежнему рассчитывался с ним самой что ни на есть чистой едой из капсуль. Только Король демонстративно не пускал его в свои покои «поговорить» — не такая уж и большая потеря, если разобраться.

Книга Вселенной показывала ему (и не один раз), что Король вообще-то не против прилюдно «простить» Чтеца и снова слушать его рассказы о походах в Развалины, но даже это не произвело на Чтеца никакого эффекта. Хотя тот же Риг готов был полжизни отдать за столь доверительное отношение с самим Королём — на этот бессмысленный факт Чтецу тоже было плевать.

Проиграв битву в гляделки, он встал со своего удобного места на вершине странного цилиндрического сооружения (Риг говорил, что раньше здесь хранилось странное и малопонятное э-лект-ри-чес-ство, заставляющее обычные стекляшки излучать свет, а механизмы двигаться) и спокойно спрыгнул вниз. Так, будто высота была не десять метров, а под цилиндрическим сооружением не располагались обломки чего-то старого и металлического… Вероятность погибнуть после такого вот падения переваливала за 80 %, но Риг знал, что в нескольких метрах к северу лежит нечто мягкое и пружинящее — именно туда он и попал.

Его окружали Развалины. Десятки тысяч почерневших от пожаров строений, полуразрушенных и едва сохраняющих прежнюю форму.

Шестипалый уже давно прошёл мимо Чтеца, даже не заметив его, что неудивительно: в тёплое время года такие существа обычно озабочены поиском сексуальных партнёрш и им нет дела до какого-то там пятидесятикилограммового куска мяса, спрятавшегося на высоте в десять метров. Вот зимой, да ещё и в самую голодуху шестипалый, быть может, даже попытался бы взгромоздиться на это странное цилиндрическое здание, некогда хранившее электричество… Хотя, даже в этом случае он вряд ли бы смог поймать Чтеца.

В Развалинах обитали и другие твари, зачастую довольно странные и опасные. Чтец не знал, как они здесь появились, были ли они мутировавшими потомками древних, заселявших некогда город, или же пришли из Леса… Ему, в общем-то, было всё равно, ведь кое-что сводило на нет любые разговоры и истории.

Кое-что рассказал ему Риг. Случилось это очень давно, но, как казалось Чтецу, именно после их разговора с Ригом он и стал Чтецом. Своего прошлого имени он не помнил, хотя мог попытаться найти ответ в книге Вселенной (впрочем, Чтец не имел ни малейшего желания этого делать).

Иронично, но одной особенно красивой ночью автономно работающая часть мозга подкинула ему совершенно ненужную информацию о его позапрошлой жизни. Кажется, тогда он был красивой смелой девушкой со звучным именем… Впрочем, он уже давно отбросил имя в дальний уголок памяти, где оно постепенно растворилось вместе с другими ненужными воспоминаниями. А ещё в позапрошлой жизни был Риг, но его тоже звали как-то иначе… Ригу об этом Чтец не рассказывал, потому что вскоре и сам забыл о всей этой истории о позапрошлой жизнью.

Но одно чувство он всё никак не мог выкинуть из памяти: позапрошлая жизнь была очень и очень давно, но вместе с тем и совсем недавно. Для Чтеца, привыкшего рефлекторно просчитывать мелькающие перед глазами столбцы чисел, мыслящего сухо и логически, это было крайне странно. Но кое-что сводило на нет даже эти переживания.

Единственным, что интересовало Чтеца, было небо. Звёздное небо. Наверное, ради него он и жил, каждый момент просчитывая сотни шансов и вероятностей. Звёздное небо было тем немногим, о чём Чтец не знал НИЧЕГО. И это НИЧЕГО было единственным, что он действительно хотел познать. Но книга Вселенной попросту не показывала ему страницы со звёздным небом — вероятно, в этом и крылась его незримая притягательность. Чтец даже не до конца представлял, существует ли это звёздное небо и всё то, что на нём находится, на самом деле. Или это просто чёрный картон с золотистыми вкраплениями звёзд, десятком взрывающихся метеоров и, конечно же, двумя лунами, которые в очередной раз выиграли у него в гляделки.