Проклятие для Обреченного (СИ) - Субботина Айя - Страница 31

Надеюсь, все-таки успеваю набросить на себя достойный вид, но точно не выгляжу маленькой глупой дикаркой. Хоть даже в собственных мечтах я вряд ли когда-то выглядела надменной хозяйкой древней крепости.

Тьёрд едва заметно кивает – и возвращается к разговору. Что мне делать? По законам гостеприимства положено с улыбкой и радушием встречать гостей будущего мужа. Знать бы, где взять радушие к убийцам и потрошителя.

Хорошо, что, судя по оживленной беседе, до меня никому нет дела.

Мои размышление прерывает сам Тьёрд: жестом подзывает подойти, пока халларны-рабочие кланяются и выходят прочь.

— Как спалось, дикая кошка? – с легкой усмешкой интересуется он.

У него совершенно точно отличное настроение. Так и подмывает его испортить.

— Спалось отлично, мой господин, - через силу, но заставляю себя улыбнуться.

Вчера вино сыграло со мной злую шутку, иначе я бы никогда не стала флиртовать с человеком, которому ничего не стоит свернуть мне шею. Или, возможно, он что-то подмешал мне в еду? Говорят, халларнские жрицы умеют варить затмевающие разум зелья, после которых жертвы укладываются на алтарь с улыбкой и мольбой о скорейшем избавлении от жизни.

— Отлично? – деланно удивляется генерал, немного понижая голос. Немного – наскокльо это возможно с его ростом – склоняется к моему лицу, и мне снова страшно от того, каким проницательным кажется его темный взгляд. – Неужели моя жена не сжимала ноги, мечтая о том, чтобы я заполнил ее собой? Неужели не кусала губы, мечтая, чтобы я снова взял ее в рот? Тебе понравился мой вкус, Дэми?

Голос становится еще тише, но эффект от этого обратный.

Меня оглушает до звона в ушах и потери способности сопротивляться.

Наверное, не будь во мне крови первых королей Северных земель, я бы давно сломалась и бросилась с башни. Или, быть может, я не делаю это не потому, что сильная, а потому что трушу?

— Нет, господин, - выдаю прежде, чем успеваю прикусить язык. — Мне было от всей души противно и омерзительно.

Халларнский Потрошитель вскидывает брови, явно ожидая уточнения.

— Прямо так уж омерзительно? – Это явная насмешка. - Ну же, дикая кошка, поведай будущему мужу, что именно было омерзительнее всего, что «сносно», а что – «терпимо»? Мудрецы говорят, что супруги должны быть откровенны друг с другом, как перед богами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

Он всего в шаге от меня, и я не должна бы чувствовать его близость. И все равно чувствую ее – напористую, неукротимую, выжидающую.

Я не знаю, чего ждать от этого чудовища.

Он ждет от меня правды, чтобы наказать? Лжи, чтобы похвалить?

Я как будто на вертеле над углями.

— Мне был противен твой вкус, господин.

Собственный голос подводит, сбиваясь на какой-то сип.

— Халларнские ученые считают, что вкус мужского семени меняется от того, что он ел накануне. – У генерала снова меняется настроение. Он как будто внезапно потерял ко мне всякий интерес, и куда больше увлечен разъяснениям очередной, придуманной захватчиками мерзости. – Что ты любишь, Дэми? Я знаю, тебе по душе сладости. Накормишь меня ими – и попробуем снова.

Он все еще ничего не делает, но мне в голову настырно лезут образы, от которых начинают пылать щеки. Абсолютно голый Тьёрд, возвышающийся надо мной.

Как хозяин.

Его налитый кровью, на котором невольно концентрируется все мое внимание.

И я сама, стоящая перед ним на коленях и желающая только одного – снова почувствовать его у себя во рту…

По спине пробегает волна мурашек

Но когда Тьёрд победоносно улыбается, его триумф мгновенно вышибает из меня все непрошенные образы. Вовремя трезвею, вспоминая, кто я и кто он. И почему быть коленопреклоненной – хуже смерти.

— С сегодняшнего дня, госпожа, - резко меняет тему генерал, - в замке будут работать инженеры и горнопроходчики. Они разобьют лагерь на северном склоне замка. Моей армии нужно то, что зарыто на моей земле.

«Моей земле», - мысленно повторяю его слова, которые отдают горечью.

Тьёрд ни о чем не спрашивает, ему ни к чему мое согласие. Он просто ставит перед фактом. Синалум – так они называют породу, которую планируют скармливать своим монстрам. Именно из-за этого проклятого камня они пришли на Север и утопили его в крови. Из-за невзрачного серого камня, который мой народ выбрасывал в отвалы, чтобы добраться до ценных рудоносных жил.

— Что от меня требуется, господин?

Собственный язык кажется грязным и липким, потому что приходиться предлагать помощь.

— Почти ничего. Люди должны знать, что ежедневно мне будет необходимо десять человек мужчин для работы на лопатах. И еще пятеро для заготовления балок и стропил. Инженерный корпус возьмет на себя основную работу, северяне будут им помогать. Ничего сложного. Но постарайся убедить их, чтобы не совались под замок, в раскоп. Мне бы не хотелось, чтобы какой-нибудь олух с дурной головы оказался не в то время и не в том месте, и его кости застряли в шестернях.

Я сглатываю отвращение, зачем-то заглядывая в лицо Потрошителя.

Надеюсь разглядеть там… что? Сочувствие быть может, проблеск человечности?

Бессмыслица.

Его волнует лишь чтобы проклятые зловонные машины работали без сбоев.

И раз уж я никак не могу заставить его убраться в те проклятые края, которые изрыгнули халларнов на наши головы, придется сделать хотя бы так, чтобы эти халларны не выпотрошили нашу землю без остатка.

— Убеди и своих людей, господин, - пытаюсь выдержать рассудительный тон, хоть рядом с Тьёрдом и его не имеющими причины перепадами настроения, это практически невозможно, - что Красный шип сильно пострадал от… ваших же атак. Эти стены и фундамент совсем не так прочны, как когда-то. Если твои… странные копатели со своими стальными чудовищами собираются перевернуть землю вверх дном, пусть уж постараются хотя бы не обрушить замок на наши головы.

— Это будет невосполнимой потерей для всех нас, госпожа, - почти почтительно склоняет голову генерал.

Снова мне не понять - издевается проклятое чудовище или говорит всерьез.

Но Тьёрд уже распрямляется, чтобы хозяйским шагом уйти прочь, оставив меня под осуждающими взглядами слуг и Намары. Сестра даже не считает нужным скрывать свою неприязнь. Мне должно быть все равно что за мысли буравят ее голову, но догадаться несложно. Только дураку не понятно, что я только что дала негласное разрешение превратить свой дом в руины. Даже если это разрешение было лишь формальным. Ни одному разумному существу не составит труда понять, что халларнский потрошитель просто играет в формальности, чтобы поддерживать перед слугами мой авторитет.

Скажи я «нет», он просто пожал бы плечами и продолжил делать свое.

Я – никто в собственном доме. Такая же служанка, как и люди, которые чистят нужник или завтра станут с лопатами помогать халларнам. Но мы все еще живы. А пока человек жив, жива и его надежда на избавление, а еще – на месть.

Я это понимаю.

Они это понимают.

И Тьёрд, конечно же, понимает это лучше нас всех.

Работы халларнов под замком продолжаются уже несколько дней к ряду. И почти все это время в воздухе стоит раскатистый гул от работы их стальных монстров. Правда, постепенно он становится все тише, потому что работы уходят все глубже под землю.

Инженеры, как их назвал Тьёрд, определили точку начала работ неподалеку от своего лагеря. Управляя своими монстрами, в считанные часы пробились сквозь каменистое основание, на котором стоит Красный шип, и исчезли где-то в его недрах. Два дня всем обитателям замка на голову сыпалась каменная пыль и крошево, а пол под ногами дрожал и кое-где покрылся широкими разломами. Ожидаемо, пара комнат и несущих стен в одной из полуразрушенных башен просто обвалились. Хорошо, что ночью, и если кто и пострадал под обломками, то точно не северяне. Судя по тому, что на следующий день нескольких халларнов спешно отправили куда-то на юг, они продолжали работать даже ночью. В тишине, без чадного дыма ужасных машин.