Академия нежити. Кафедра неприятных последствий (СИ) - Зингер Татьяна - Страница 5

— Возможно, оно не понадобится, — загадочно произнесла я, поднимаясь.

Юнона лежала на моей кровати — ну, разумеется, не станет же Рита класть отравленную девицу на свою, — бездыханная, хоть закапывай. Кожа её посерела, губы слились с тоном лица, щеки впали. Скрестить руки на груди — вылитый покойник. У стола валялась откупоренная баночка, и запах в комнате стоял специфический: горьковато-сладкий, травяной.

Перепуганная Рита ходила кругами от ванной комнаты до окна и причитала:

— Это конец, это полный кошмар! Всё, меня отчислят! Посадят!

Меня она не заметила, увлеченная своими страданиями.

Я двумя пальцами взялась за донышко банки и рассмотрела содержимое на свету: коричневый порошок с серебристым отливом. Что-то ядовитое, без сомнения. Дурное предчувствие окончательно укрепилось и замаячило вполне реальным уголовным сроком за убийство с использованием оккультных смесей. От десяти лет лишения свободы до пожизненного без права на амнистию.

Прекрасное окончание дня.

— Что ты натворила?..

Рита только теперь заметила моё присутствие и усиленно замотала головой, точно пытаясь оторвать ту от туловища.

— Я не специально.

— Не специально траванула нашу соседку? — тактично уточнила я и прислушалась к дыханию Юноны.

Глухо.

— А чего она выпендривалась?.. Полезла ко мне со своими воплями, ну я и пригласила её сюда, чтобы пообщаться как чародей с чародеем.

— И?

Видимо, мой щит слетел, и неугомонная банши вздумала оторваться на Рите. Посмертный розыгрыш, так сказать.

— Слово за слово… Короче, я бросила ей в лицо концентрированную драконью пыль, — смутилась моя подруга-травница. — Я ж не знала, что она такая восприимчивая. Должна была уснуть, а она… умерла?

Я приложилась ухом к груди Юноны, пальцем нащупала венку на её шее. Ничегошеньки. Дыхания нет, как и других признаков жизни.

Хм.

Признаки жизни.

— Ну что, пакуй чемоданы, подруга, поедешь на Колыму. — Я отряхнула ладони от невидимых соринок и плюхнулась на кровать Риты прямо в кроссовках. — Навещать тебя не буду, уж не обессудь, но передачку соберу. Ты как относишься к сгущенке?

Рита побледнела и безмолвно осела на стену. В заплаканных глазах появилось отчаяние.

Конечно, откуда ей, благопристойной травнице, знать про то, что нежить в принципе не дышит. Ей незачем. Драконья пыль подействовала на её физическую оболочку, вошла в реакцию с магическими циклами, отвечающими за существование, и приостановила их.

Я провела растопыренной ладонью над телом банши, сканируя то. Показатели в норме.

— Не переживай, отравительница. Через час наша красотка очнется куда злее прежнего, — резюмировала с ухмылкой.

— Ты ее оживила?! — Рита ахнула. — Спасибо тебе, Ника! Ты — чудо.

— Ага, я — чудо, и я иду спать. Постарайтесь сильно не шуметь.

— В смысле, спать?! Подожди! Мне-то что делать? — Подруга захлопала ресницами.

Уже уткнувшись носом в подушку и замотав себя в одеяло как в кокон, я буркнула:

— Что угодно, главное — тихо.

Разумеется, выспаться не удалось. О пробуждении банши я догадалась по крику — вполне реальному, исторгаемому разинутой пастью нежити. Юнона нечленораздельно вопила, надвигаясь на Риту, а та вооружилась баночкой с драконьей пылью и грозилась «опять укокошить неадекватное чудовище». Я села по-турецки, уперла локти в колени и горестно попросила:

— Можете успокоиться?

Обе скандалистки от внезапности момента уставились на меня во все глаза.

— Ритуль, опусти, пожалуйста, банку. — Подруга нехотя исполнила требуемое. — Юнона, я предлагаю заключить мирный договор.

— С тобой, киса? — банши поморщилась, словно съела целый лимон.

— С нами. Сколько в тебе единиц чистой магии?

— Так я тебе и сказала, — хмыкнула она, тряхнув гривой волос.

— А во мне двести шесть. В моей подруге, — пальцем указала на Риту, — двести тридцать три. Я права?

Та утвердительно качнула головой.

— В тебе же, по моим ощущениям, не больше сотни. Твой магический ресурс ничтожно мал, как и сила твоих чар. Ты выдохнешься быстрее, чем любая из нас.

— Лжешь, — скрип зубами.

— Проверим?

Юнона не ответила, просто бахнула по мне каким-то разрушающим заклинанием. Кожу кольнуло тысячей игл, но я отвела удар в сторону и без особого труда выставила заградительный щит. В голове разлилась пустота, все ненужные мысли скомкались, переводя разум в боевой режим. Любой начинающий некромант в курсе: концентрация важнее всего.

Я не собиралась атаковать. Неспешно сминала заклинания, которые банши лепила одно за другим. Мы столкнулись основательно и надолго. Ярость и безразличие. Пыл и спокойствие. Заискрил воздух маленькой комнатушки. Рита благоразумно скрылась в ванной комнате. Если некромантов учили концентрации, то травников — умению незаметно слинять куда подальше, пока не задело взрывной волной.

Наконец, Юнона иссякла как магически, так и физически.

Война окончена.

Я отвела взгляд к окну. За стеклом расцветала метель, и белые хлопья снега укрыли бетонную стену, ложились пушистым налетом на подоконники. Под натиском ветра гнулись деревья. Необузданная красота манила к себе, притягивала.

— Вот это да! Ты мне нравишься, киса, — сказала вдруг Юнона вместо того, чтобы признать поражение.

— Ты мне — нет, но я предлагаю мир.

В знак согласия она протянула руку с выкрашенными в иссиня-черный цвет ногтями. Её кожа была холодна, зато лицо озарила теплая улыбка.

— Не хотите завтра выйти в город? Покажу вам наше захолустье.

— Посмотрим, — ответила я одними губами.

Когда Юнона, хохоча, ушла, я откинулась на подушке, изнеможенная до предела. Источник магии был почти пуст, кости ломило от выброса энергии и недостатка сна. По лбу скатывался липкий пот, перед глазами плыло. Рита боязливо выглянула из ванной и показала мне большой палец.

— Повторяю: ты — супер!

— Угу, — согласилась я и, прикрыв на секундочку веки, уснула мертвецким сном.

…Сквозь сон мне почудились шаги и дыхание над ухом. Показалось? Должно быть.

Но вдруг чьи-то вполне реальные пальцы коснулись щеки, прочертили дорожку от губ до ключиц. Мои ресницы дрогнули, и я разлепила веки, чтобы встретиться с взглядом похитителя: тяжелым, засасывающим, неотрывным. В его глазах сгустилась тьма. Мой рот оказался зажат мощной рукой — ни выдохнуть, ни вскрикнуть. К носу поднесли тряпку, остро пахнущую зельями.

«Да что за… Опять?!», — успела ругнуться я, когда комната поплыла, а веки слиплись.

Сознание возвращалось толчками, которые отдавались ноющей болью в затылке. К горлу подкатывала тошнота. Я облизала пересохшие губы и попыталась сосредоточиться.

Так, руки-ноги не связаны, но обездвижены магией. Силовые путы не давят, да только двинуться невозможно — тело не слушается. Кто-то усадил меня на стул (спасибо и на том, что мягкий), уложил руки на подлокотники. Над ухом жужжит неисправная электрическая лампа, ну или что-то похожее на неё. Босые ноги обдувает ветер.

Не худшее моё пробуждение, но и не лучшее.

Где я? Меня выкрали и притащили… куда? Зачем? Как они сумели влезть в нашу комнату? То, что Рита не услышала похитителя, меня не удивляет; она и конец света проспит. Отличная, блин, подруга, надежда и опора. Но я тоже хороша. Забыла разок поставить оберег на дверь и сразу куда-то вляпалась.

Что со мной сотворят?

Вопросов было так много, что головная боль усилилась.

Почему, нежить вас всех побери, я?! Ничем не примечательная девушка. Ни богатеньких родителей, ни связей, ни особых магических достижений. Самое бессмысленное похищение на свете.

Страха не было. Нет. Был ужас, леденящий, пробирающий до самых костей. Такой, что и рехнуться немудрено. Сердце бешено колотилось в груди. Я осторожно приоткрыла левый глаз, следом — правый. Холодный белый свет ослепил.

Я ожидала, что в лучших традициях ужастиков окажусь в каких-нибудь стремных подземельях, где будут звякать цепи (в них-то меня и закуют), а на полу обнаружится кровь моих горе-предшественников. Но передо мной — просторная аудитория, тянущаяся на десяток рядов вверх. Стены увешаны портретами ученых-алхимиков с самыми суровыми выражениями лиц. Я сижу на преподавательском месте, а на первой парте — именно на парте, а не за ней — восседает парень, немногим старше моего. Если, конечно, передо мной не законсервированная нежить. Его русые волосы взъерошены, черты лица остры — дотронься и порежешься. На нем обычная клетчатая рубашка с длинным рукавом и узкие джинсы. Ничего примечательного, если бы не взгляд. Незнакомец наблюдает за мной из-под сдвинутых бровей так, что впору удавиться.