Учитель танцев (СИ) - Ваниль Мила - Страница 2

Сьюзан выглядела постарше сегодняшней девчонки, да и денег не предлагала. Пригласила на танец.

Дотанцевался…

Он пытался забыть Машу, только и всего. И очнулся утром в чужой кровати. Как потом выяснилось, секс у них был незащищенным, только Николай узнал об этом позже, когда Сьюзан разбилась на машине, а трехлетняя Саманта оказалась сначала в больнице, а потом в американском приюте-распределителе.

С Сьюзан они не встречались — вскоре Николай уехал в турне по штатам, да та и не пыталась его найти. Однако после ее смерти обнаружилось подробное письмо, из которого социальные службы и узнали, кто отец Саманты и где его искать.

Генетическую экспертизу провели по настоянию американцев. Николай же поверил в то, что Сэм — его дочь, как только ее увидел. Она была похожа на его маму.

К тому времени с алкоголем Николай завязал, от тоски по Маше так и не избавился, зато имел хорошую репутацию, стабильный доход и пару наград в pole dance extreme. И Саманту, хоть и не без труда, удалось официально удочерить и увезти домой, в Россию.

Отношения с дочерью не складывались, абсолютно. Сэм не была проблемным ребенком. Правда, понимала только американскую речь, но это поправимо. Дело в том, что с момента аварии, в которую она попала вместе с матерью, она перестала разговаривать. Она могла заплакать, если ее что-то не устраивало, но никогда не улыбалась. И упорно молчала, не произнося ни слова.

Врачи говорили, что это временно. Никакой болезни нет, всего лишь последствия пережитого шока. Советовали Николаю проводить с дочерью больше времени, самому заботиться о ней, разговаривать, играть.

Это и стало самой большой проблемой.

Контракт в Америке закончился, Николай не стал его продлевать. Решил, что воспитывать ребенка будет легче в России. Девочка еще маленькая, и легко выучит язык. К тому же в Москве живут его родители, которые могут помочь.

По возвращении выяснилось, что родители устали от мегаполиса и окончательно перебрались на дачу в Подмосковье. Вариант «бабушка и дедушка на подхвате» исключался. Николаю удалось найти адекватную няню, которая внятно разговаривала на американском английском, однако ей приходилось платить столько, что о свободном времени пришлось забыть. Как следствие — никакой возможности общаться с дочерью.

Катерина уверяла, что вскоре станет легче. Николай выступал под американским псевдонимом, но она готовила его «превращение» в российскую знаменитость. И они оба надеялись на выгодный контракт.

Может быть, тогда Николай сможет проводить с Самантой больше времени. И она наконец-то заговорит и перестанет смотреть на него с бессмысленным безразличием.

А пока приходилось работать без выходных, что не радовало даже няню с высокой зарплатой. Без поддержки друзей он не справился бы.

Это Маша с мужем приютили Саманту в своем деревенском доме. Маша, в отличие от родителей Николая, прекрасно владела английским, и девочка не боялась ни ее, ни Михаила. К тому же, Николай надеялся, что среди сверстников Сэм будет комфортнее. У Маши и Михаила подрастали дети: сын Степан и дочка Тонечка.

— Только до понедельника, — твердил Николай, расставаясь с Самантой.

— Да пусть с нами живет, пока ты не устроишься, — уговаривал Михаил.

— У вас своих двое…

— Где двое, там и трое, — смеялась Маша. — Без разницы. Коля, не переживай, Саманту тут никто не обидит.

Маша единственная, кто теперь звал его по имени — Коля. Он привык к псевдониму. Ник Джордан. Ник… Ни кола, ни двора…

— Достаточно того, что я ее обижаю, — ответил он вполне серьезно. — Я должен быть рядом с дочерью.

— Все образуется, — пообещала Маша.

Все образуется, рано или поздно. Эта мысль придавала сил.

После душа в голове несколько прояснилось, и Николай вернулся к прерванному разговору о фанатках.

— Катерина, душа моя, — сказал он добродушно, — я понимаю, это твоя работа, но категорическое «нет».

Катерина закатила глаза, мгновенно сообразив, о чем идет речь.

— И я даже объясню, почему, — продолжил он. — Саманта.

— Что — Саманта? — спросила Катерина, потому что Николай замолчал.

— Я должен думать о ее будущем. Ладно, давай смотреть правде в глаза. Сколько еще лет я проработаю на пилоне? Уже сейчас стоит задуматься, чем дальше заниматься. Тренерская работа… пожалуй, единственное, что мне светит. Никакого шоу-бизнеса, никаких фан-клубов, никаких историй в Инстаграме, фотографий, скандалов и прочих «прелестей» попсовой жизни. Потому что у меня есть дочь, и я хочу, чтобы она росла нормальным ребенком. Ей не нужна моя популярность, ей нужен отец.

— И деньги… — буркнула Катерина. — Ты не представляешь, сколько денег уходит на учебу, на одежду для девочки. И чем старше она становится, тем больше и больше.

— Я заработаю, Кэт, — улыбнулся Николай. — Мы заработаем. Но без дешевой популярности и малолеток в гримерке. И это не обсуждается.

— Как скажешь…

Катерина определенно расстроилась, но Николай не стал ее утешать. Уже завтра она придумает что-то еще, только успевай отбиваться.

— М-м-м… Слушай, а давай запустим конкурс? Мастер-класс для любителей. Заодно прикинем, стоит ли открывать собственную школу.

О, даже до завтра ждать не пришлось!

— Женщина, ты когда-нибудь устаешь? — шутливо возмутился Николай. — Открой секрет, где ты прячешь свой маленький ядерный реактор?

— Да ну тебя! — отмахнулась Катерина. — Это «да»?

— Это не категорическое «нет», — сдался он. — Я подумаю.

Жаль, уже поздно звонить Маше, узнавать, как там дела. Они давно спят. Николай включил телефон, чтобы проверить, не пропустил ли какой-нибудь важный звонок, и обнаружил сообщение от неизвестного абонента.

«Привет, котик! Может, все же потанцуем?»

Сообщение сопровождала фотография полуобнаженной груди, судя по кончикам попавших в кадр волос — той самой рыжей девчонки. Николай скрипнул зубами и заблокировал ее номер.

= 3 =

За телефонный номер Ника Алиса не заплатила ни копейки. Она подцепила лошару, который пал жертвой ее чар и поверил в то, что старается она для подруги. Естественно, пришлось пообещать свидание и даже позволить слюнявый поцелуй, но оно того стоило. Бонусом к номеру Алиса узнала, что Ник — никакой не американец, а русский, недавно вернувшийся из Штатов.

В тот вечер она решила отступить, но лишь для того, чтобы вернуться «во всеоружии».

Алиса привыкла добиваться желаемого, любой ценой. Чаще всего это было просто — заплатил и пользуйся. Если что-то не получалось купить, в ход шли женские хитрости. Деньги у нее водились. Вернее, не у нее, а у родителей, которые ни в чем не отказывали любимой и единственной доченьке. И внешностью природа не обидела. Медно-рыжие волосы в сочетании с алебастровой кожей и кукольным личиком делали ее похожей на ангела. Алиса выглядела моложе своих лет и обожала менять имидж — от девочки-подростка до статусной дамы, в которую превращалась при помощи умелого макияжа.

Часть детства она провела за границей — в закрытых частных школах. Там она выучила несколько языков и свободно говорила на английском и французском, понимала немецкий и итальянский. Алисе прививали хорошие манеры, учили этикету, домоводству. Она умела поддержать любой разговор, разбиралась в сортах чая и кофе, на глаз определяла вещи «от кутюр» или «прет-а-порте». Однако это не помогло ей сдать ЕГЭ, когда родители решили, что высшее образование их дочь будет получать в России.

Алиса согласилась учиться в Москве, но ВУЗ выбрала по своему вкусу. Год ушел на подготовку к экзаменам, она занималась у репетиторов, а документы подала в театральный. Папа хватался за сердце и грозился лишить дочь карманных денег, он-то мечтал видеть ее студенткой МГИМО или, на худой конец, МГУ.

В театральный, к папиной радости, Алиса не поступила. Сентябрь ей «позволили» отдохнуть, пообещав вскоре возобновить занятия с репетиторами, и отнюдь не по сценической речи и актерскому мастерству. Впрочем, Алиса уже решила, что все равно сделает так, как хочет. Просто папа еще пребывал в счастливом неведении.