Шанс для изгоев, или Прощай, Академия! (СИ) - Гриб Елена Григорьевна - Страница 21

— Сестренка! Да ты невероятна!

— Последний штрих, — тонкая светящаяся «дорожка» пробежала к ногам мага, и личина исчезла. — Готово.

Кто-то ахнул. Ласка? Нет, Лилея. Зарделась, потупилась, на устах легкая усмешка, в глазах — жадное любопытство.

В какой-то мере я ее понимала. Внешность Ньельма из Буревестников, с которым Мела училась в Академии, а я пересекалась в прошлом году в Тавенне, никого не оставляла равнодушным. Пожалуй, не погрешу против истины, если скажу, что он — самый восхитительный мужчина из всех, встречавшихся на моем жизненном пути.

Колдун был идеален. Мужественные черты, капля смазливости, страстный взгляд и волна иссиня-черных волос, растрепанных ровно настолько, чтобы привлекать, а не отталкивать, создавали потрясающую картину.

Для сравнения: если бы Артана сочли привлекательным в высшем свете, где ценятся бледность и утонченность, а Вальена — в обществе пещерных людей, где главное — сила, а на рожу смотреть не обязательно, то Ньельм вызвал бы ажиотаж среди дам любого возраста и любой исторической эпохи.

«Вот она, настоящая красота!» — наверняка думали девушки, проходя мимо него.

«Нос я делала. Хорош, правда? И уши, но он их почему-то изменил», — в памяти засели слова Мелы, знавшей главные секреты очарования бывшего однокурсника.

«Пустышка», — давно уже решила для себя я.

На него было приятно посмотреть, не более того. А еще эгоизм Ньельма в разы превосходил мой собственный, и это порой раздражало, порой пугало.

— Кто он? — благоговейный шепот Лилеи вызвал у меня усмешку.

«Амбициозный негодяй, которого выперли и из гильдии магов, и из Драконьего комитета за «подвиги» в Тавенне», — подумала я.

— Старый знакомый, — ответила колдунья. — Не беспокойтесь, он тут не задержится.

Девушка разочарованно вздохнула.

— Как знать, как знать, — пробормотал Ньельм. — Согласно уставу, на практике должно присутствовать не меньше двух преподавателей. Сотка явно не справляется.

— Не искушай судьбу, — бросила Мела.

— И что ты сделаешь? Нотацию прочитаешь? — хохотнул он.

Ее глаза метнулись к окну, за которым с трудом угадывался силуэт Вальена.

«От него-то какой прок?» — недоумевала я.

С другой стороны, маг в Рене летал сквозь стекла вполне прилично, то бишь силушки Ястребу не занимать.

— Ты как меня вообще узнала? — похоже, ссориться Ньельм не собирался.

Колдунья ткнула пальцем в его пластинку.

— Золото плохо поддается магии. У тебя на груди было написано твое имя.

— Почему не сказала сразу?!

Она пожала плечами.

— Не хотела прерывать спектакль. Когда еще выпадет возможность насладиться таким позорищем?

— А пыль зачем уничтожила?!! — как по мне, знатного мага больше волновал вопрос благословенного серебра.

— Мне она не нужна.

Ньельм заметно растерялся.

— В каком смысле?

— Сойла нет, Барр непонятно где, рудниками ведает король. Не заметил разве, как упали цены на магию? Объемы добычи серебра возрастают, запасы не безграничны. Такими темпами лет через десять недра истощатся, а через двадцать серебряная пыль станет мифом.

— И?!! — его начало трясти.

Мела улыбнулась, да так, что меня пронял озноб.

— Пора искать альтернативу.

Усадьбу колдун покинул в глубоком шоке. Практиканты тоже тихо разошлись кто куда, и даже рвавшийся к знаниям Брен держался от Мелы на расстоянии. Она же вела себя как обычно и словно позабыла, что прихоти ради угробила около полусотни золотых монет — примерно столько потянула бы впустую активированная волшебная пыль на черном рынке.

Ближе к вечеру подопечные отошли от потрясения, и рутина пошла своим чередом.

Медор кухарил, Заяц проклинал жизнь-поганку, Лилея занималась рисованием идеального мужчины, Сокол бросил вызов некой потрепанной книге с непривлекательным названием «Магия и компост: мифы и реальность», Ласка из кожи вон лезла, чтобы угодить Вальену.

Обычный вечер… Колдунья шуршала бумажками, я же, не желая ее отвлекать, вышла во двор. Немного постояла, оценила погоду. Ни облачка, ни комара, ни постороннего звука… Благодать.

А когда я устроилась на давешней лавке, чтобы немного поразмыслить о том о сем, ко мне подошла женщина в траурном наряде.

— Возьмите, — она передала сверток. — Помяните мужа. Он не со зла напраслину возвел. Сроду лис в округе не водилось.

— Вы о чем? — я успела задремать, поэтому не сразу сообразила, что да как.

— На опушке перья и лапы нашли. Дрянь рыжая утку утащила. А позавчера — нашу курицу. Муж мой покойный на приезжих грешным делом подумал, заваруху в кабаке устроил… Вы уж простите его, горемычного. Помяните, — она кивнула на пакет, который я сжимала в руках. — Пусть его душа обретет покой.

По совести, мне следовало сознаться и раскаяться. Но я сидела, будто окаменев, и женщина, кивнув напоследок, ушла.

Услышанное не желало укладываться у меня в голове. До сих пор я верила, что погибший не имел к практикантам никакого отношения. Это успокаивало. Позволяло игнорировать вопли здравого смысла и несмелые намеки интуиции.

Теперь же оказалось, что связь существовала.

Кучка обугленных костей совсем недавно была человеком, оскорбившим Медора.

Надо ли удивляться, что ужин из утиного мяса не имел для меня вкуса?

Три дня прошли тихо, неспешно и крайне уныло. Практиканты перед глазами не мельтешили, Вальен безвылазно сидел в комнате, Мела что-то строчила в блокноте без обложки, я же бездельничала по полной программе.

В смысле, не занималась ничем. Вообще.

Это было непривычно и не сказала бы, что приятно. Скука одолевала, и даже заглядывавшие пару раз ищейки не могли ее разогнать. Впрочем, ко мне у них не нашлось вопросов — я же не маг, мне сжечь кого-то движением пальца не по силам.

Затем календарь показал, что неделя в Трясогузках окончена, и пришло время перебираться дальше. В Тресковник, ага. Тот самый, где отыскался пропавший извозчик.

К слову, в честь сего события нам выделили целых две повозки. Не буду скромничать — благодаря мне. Не хотелось, чтобы история повторилась. Все вместе — так все вместе, и никаких заморочек.

Новая «база» порадовала относительной уединенностью (опушка, знамо дело, — кто же поселит магов посреди поселка?), недавним ремонтом и сговорчивым сотрудником, которого мало обходило число сломанных стульев до и после нашего визита. В остальном же… Такое чувство, будто сменились лишь соседи — не пейзаж.

— Никаких лис! — рявкнула я, адресуясь ко всем одновременно. — Понятно?!

Никто не ответил. Конечно, они не собирались слушаться. Но моя совесть была чиста, а большего и не требовалось. Я им не нянька. Взрослые люди. Сами разберутся, что правильно, а что… скажем, допустимо при определенных обстоятельствах.

Да и злить их лишний раз не следовало. Глупо нарываться, особенно когда рядом шастает невесть кто со склонностью к эффектным преступлениям. Не то чтобы я всерьез верила, что Медор убил крестьянина из-за курицы…

Вру.

Верила.

Более чем всерьез.

Он проваливал экзамен не меньше десяти лет подряд. Конечно, смешно полагать, что ему позволили угробить триста человек — обычно дело заканчивалось так называемыми «условными» смертями и преподаватели успевали предотвратить последствия.

Обычно, да.

Но далеко не всегда.

Повторюсь: я никогда не относила себя к принципиальным личностям и не планировала геройствовать. Тише едешь — дальше будешь и все такое прочее. Это помогало выживать, а на большее я не замахивалась.

Староста поселка зашел к нам после полудня. Он разговаривал настольно учтиво, что было ясно: всем слухам верит, прогневить боится, жаждет отправить восвояси как можно скорее и ради этого готов корячиться как угодно.

Следовало ли этим воспользоваться? Совесть молчала, и я последовала интуиции.

В результате коротких, но очень содержательных переговоров, мне удалось добиться от него имя хозяина, готового продавать еду хоть демонам — ну или выходцам из Академии. Еще я обзавелась временной прислугой (деньги — чудесная вещь, особенно когда ты имеешь полное право ими распоряжаться) и узнала, что парочка местных воротил прослышали об «очаровательной госпоже колдунье» и вознамерились свести с ней близкое знакомство.