Шанс для изгоев, или Прощай, Академия! (СИ) - Гриб Елена Григорьевна - Страница 30

Смахивало на то, что я пропустила много веселья.

— Это свидетельствует о том, что Ястреб — беспринципный тип. Забейте.

— Что забить? — девушка растерялась. — Куда?..

«Так выражаются в Тавенне», — могла бы просветить ее я.

Ложь, ясное дело. Подобных словечек я нахваталась, странствуя по Ровени и Лесах. Порой они как нельзя кстати подходили к ситуациям, в которых цензурные слова не имели силы.

— Плюньте на все, — посоветовала ей вполне искренне. — Вальен забавляется, как может.

— А мне как ему в глаза смотре-е-еть? — прорыдала Лилея, с размаху спотыкаясь о вымытый дождями камень. — У-у-у…

— Вам-то чего стыдиться? Пусть Ястреб краснеет. Он вел себя по-свински, не вы.

— Ньельму-у-у…

«Да когда ты с ним еще свидишься, дуреха?» — просилось на язык.

Но я смолчала. В мозгу начали зарождаться нехорошие подозрения.

Из Тресновника выехало девятеро человек: пятеро практикантов, извозчик, Вальен и мы с Мелой. Небольшое уточнение: я не помнила, чтобы колдунья принимала участие в сборах. Если честно, впопыхах я вообще забыла об ее существовании. Неужто потому, что вместо нее посчитала Ньельма?

— Госпожа Мела присоединится к нам уже сегодня? — в подтверждение моих самых страшных опасений заговорила Лилея. — Она же нас не бросила, правда?

Надеюсь, мой наигранный кашель сумел замаскировать стон, непроизвольно сорвавшийся с губ.

В голове снова возникли цифры.

Три часа езды до ближайшего селения. Четверо ни на что не годных «убийц». Настоящий убийца — одна штука. Калека и карьерист, они же — заклятые враги.

И я.

Это лето обещало стать незабываемым.

— Приятного аппетита!

Я уныло вздохнула и приняла из рук Медора доску для нарезки, на которой крест-накрест лежали две крупные рыбины, не так давно запеченные на костре.

У практикантов нашлась своя посуда, Вальена обеспечила тарелкой Ласка, Ньельм глотал голодные слюни поодаль. Идиллия, чтоб ее. Можно картину писать. Все такие улыбчивые и доброжелательные, что аж скулы сводит.

— Здесь неплохо, — даже Эньер временно прекратил нытье.

— Но долго мы тут не протянем, Зая.

Илона указывала на окна без стекол и собиравшиеся над морем тучи, но мне почудился в ее словах совсем иной смысл.

«Отставить мнительность. Еще никто не умер», — приказала я себе, и тут же подумала, что труп из Трясогузок со мной не согласился бы.

Находиться рядом со всеми было невыносимо. Я забрала свою еду и скрылась за единственным более-менее уцелевшим домом, с котором мы разместились. Плита в нем давно разрушилась, из посуды обнаружилась лишь забытая кем-то из предшественников кружка, кроватей осталось всего три, о подушках и матрацах речи вовсе не шло.

Но вокруг действительно простирались красивые пейзажи, солнце стояло высоко, выловленная Медором рыба пахла потрясающе, поэтому жалоб раздавалось меньше, чем я предполагала.

— Куда это она? — с полным ртом промычал Брен.

— Начальству положено кушать отдельно, — назидательно объявила Ласка.

Грянул хохот — не слишком, впрочем, дружный. Я скрипнула зубами, однако возвращаться не стала. Пусть думают, что хотят. Как ни крути, а теперь я — главная. Не забыть бы об этом…

— Вкусно?

Ньельм последовал за мной. Замер в двух шагах, не отводя глаз. Пришлось отвернуться. Шиш ему, а не обед. Если бы он не потешался все утро над Лилеей, я бы, возможно, поделилась, а так… Обойдется.

— В гильдии кое-что болтают.

Поскольку мое внимание полностью занимала рыба (очень надеюсь, что со стороны выглядело именно так), я не проявила интереса. Поспешно обобрала одну рыбешку, перешла ко второй…

— Это ты украла сердце Барра из сокровищницы Тавенны.

— Угу.

— Не отрицаешь?

А смысл? К тому же чисто технически он прав. То есть забирала я золото, причем не из казны, и знать не знала ни о каких потусторонних сущностях и драконах, однако кто будет разбираться в деталях?

— Прошло семь лет. Сердца дракона давно не существует, Барр вернулся к жизни. Зачем мне притворяться? Тем более, перед тобой?

— Значит, признаешь, что это тебя прокляли вместо тавеннской княжны?

Я поперхнулась костью. Нет, не потому, что он изрек нечто запретное и возмутительное. Мое прошлое уже неопасно, о нем спокойно можно говорить вслух. В Суши — не в Тавенне. Но… Это было больно. Сколько я ни убеждала себя, что давно забыла о той истории, любое упоминание о ней заставляло сердце сжиматься. Нельзя просто взять и вычеркнуть большую часть жизни. Нельзя!!!

— Меня не проклинали, — тихо произнесла, откашлявшись.

— Почему?

— Во мне не было княжеской крови.

— А-а-а…

Я бы охотно швырнула в него и еду, и разделочную доску. Что еще за понимающее «А-а-а»? Он ничего обо мне не знал, кроме слухов и домыслов! Богатенький мальчик, которого не устраивало золотое будущее и которому хотелось всего и сразу! Кто дал ему право сочувственно кивать головой? Мне не нужна его жалость!

— Вали отсюда.

Получилось грубо, любой бы задрал голову и ушел. А колдун медлил. Зырил на меня как на двухголовое чудище и топтался на месте.

— Расскажи, — попросил неожиданно.

— Тебе-то что до Тавенны?

— Интересно.

Мне понравилась откровенность. Он не делал вид, будто его трогала моя судьба. Любопытство — вот единственное, что двигало Ньельмом.

— До восемнадцати лет я считала себя княжной. Потом узнала, что растят меня лишь для того, чтобы обмануть колдунью. Атайю Тавеннскую должны были проклясть в день совершеннолетия, об этом весь город судачил. С проклятьем не сложилось, и я ушла. Прихватила немного денег, случайно забрала сердце Барра. Ну как, увлекательная история?

Кислая рожа колдуна свидетельствовала о том, что рассказ его не впечатлил. Я усмехнулась сама себе. И поделом. Предполагалось, что начну делиться чувствами и в красках расписывать весь тот кошмар, в котором жила после возвращения настоящей княжны? Не дождется. Я смаковала свои обиды долгие годы, а теперь хватит. Буду смотреть в будущее — не в прошлое. Тем более, из участников тех событий в живых осталась одна я, спасибо Белому Дракону.

— Маловато драматизма. Эргел Жескар излагал эту историю по-другому.

Еще бы! Тавеннский князь объявил меня подменышем, подброшенным врагами, дабы… Варианты отличались, и логика хромала во всех, однако тавеннцы усвоили: он воспользовался ситуацией, чтобы отвести беду от родной дочери. Кстати, проклясть ее планировали в отместку за его личные прегрешения, поэтому уровень лицемерия князя зашкаливал.

— Исчезни, Ньельм. У меня нет настроения тебя развлекать.

— Ну и манеры… Не очень-то верится, что тебя воспитывали во дворце.

И это верно. Меня не воспитывали — баловали. Исполняли прихоти, обеспечивали лучшими нарядами и украшениями, устраивали приемы в мою честь… Не из любви или долга — исключительно напоказ.

Не буду скрывать: этикету тоже обучали. Временами. Когда мои капризы переходили все границы.

Но от личности взбалмошной жизнерадостной княжны, выбиравшей партнера на танец тщательнее, чем иные выбирают спутника жизни, не осталось и следа. Кроме эгоизма, хе-хе. Он помог мне выжить, и по праву стал частью Таи из Рысей.

— Это правда, что у тебя есть собственный демон?

Вопросы, вопросы… Я доела рыбу, смела кости под ближайший куст.

— Был, — отрезала, не вдаваясь в детали.

Какое ему дело до того, что Ферн — не потусторонняя сущность, а жертва экспериментов пресловутой Академии?

— Ты не могла им управлять!

— Он никогда мне не принадлежал.

— Так не бывает!

Я равнодушно отвернулась. Отметила, что тучи над морем сгущаются, ветер становится сильнее…

— Почему он тебя слушался?

Как объяснить, а? Признаться, что наши отношения основывались на дружбе? Так знатный колдун не поймет. Он и людей ни в грош не ставит, а уж о демонах и говорить нечего.