Схватка (СИ) - Шепельский Евгений Александрович - Страница 13

Юнец куда-то торопился, он был похож на неугомонного студента, нарядившегося для карнавала. С разбега ткнулся носом в мою грудь, отскочил, бросил на меня яростный взгляд и осыпал цветастой павлиньей руганью, общий смысл которой сводился к простому выражению: «Куда прешь, баран?»

Щеки и лоб юнца усыпали синюшные прыщи.

Блоджетт сдавленно ахнул.

Я пожал плечами и поспешил обойти шкодливого дурачка. Не люблю тратить энергию на бесполезные препирательства. Однако за спиной грянули шаги, меня грубо схватили за рукав и попытались развернуть.

Да что за день сегодня?

Я развернулся.

Юнец принялся наступать на меня, выкрикивая проклятия. Газет он, видимо, не читал и не знал, кто я. Он налился истерической злобой, губы дрожали, пальцы с обгрызенными ногтями нервно теребили полированную рукоять шпаги на боку.

— Дурак, что ли? — мирно спросил я. Эти слова заставили юнца буквально подпрыгнуть. Он взвизгнул и потащил из прекрасно отделанных ножен шпагу. Блеснул синеватый металл.

Поскольку фехтовальщик я нулевой, да и колющего оружия у меня с собой не было, я не стал ждать развития событий и без затей сбил юнца на мраморный пол легким ударом. Он упал к стене, и завозился там, вереща, как безумец. Рука слепо пыталась нашарить эфес шпаги. Какой неугомонный… Я наступил коленом на его грудь и извлек железку за него. Затем, дабы избавить юнца от дурных мыслей, распахнул ближайшее окно за позолоченную ручку и швырнул шпагу с высоты третьего этажа на мощеный камнем двор. От удара о выпуклые булыжники каленая сталь раскололась надвое, и обломки шпаги с дребезжанием запрыгали по двору.

— Пойдемте, Блоджетт.

Глаза старшего секретаря стали квадратные:

— О Ашар. О Ашар… О Ашар!

— Пойдемте, я сказал!

Мы ушли. В спину нам летели проклятия. Затем юнец разрыдался с мокрыми всхлипами, и, обернувшись, прежде чем свернуть за поворот, я увидел, что вокруг него квохчет несколько придворных наседок.

— О Ашар, — продолжал скулить Блоджетт, старческая физиономия его пошла красными пятнами. — Что же вы натворили!

Я почувствовал усталую злость.

— А что я натворил? Бросьте причитать, говорите прямо.

— Вы избили и унизили принца М-ма… м-ме…

— Что? Маме? Он пожалуется маме?

— Ма… — От волнения старший секретарь заикался сильнее. — Ма… Ме… Мармедиона!

— Дети нынче непослушные… Скверные дети. Принц, что, поздний ребенок? Во сколько же Растар его зачал? Ему всяко было за шестьдесят, потому что этому вот шкету по виду — лет восемнадцать.

— П-поздний, самый м-младший, любимый сын…

— О господи… Если этот любимый, каковы же прочие отпрыски? — Это я прошептал едва слышно. Блоджетт сбился с шага, остановился и со свистом набрал воздуха в грудь:

— И это не все, что в-вы натворили, в-ваше с-сиятельство!

— А что еще я изволил натворить?

— В-вы выбросили в окно одну из церемониальных древних шпаг Р-растаров! И не только выбросили, вы ее раскололи! Вы ее уничтожили, можно сказать!

Я пожал плечами. Одной ошибкой больше, одной меньше…

— Нечего давать ценное оружие разным дуракам.

— Какой скандал! Теперь весь Варлойн начнет судачить… Арканцлер уничтожил церемониальное оружие Растаров… Избил наследного принца до полусмерти… Неслыханная дерзость! Ужасный знак для всей имперской фамилии!

И тут я подумал вот что: а если окажется так, что все наследники Растара — вот такие недалекие, буйные, малосимпатичные и самовлюбленные? И жизни этих трутней и ничтожеств мне через два месяца придется спасать на балу?

Я расспросил о принцах подробнее и выяснил кое-что интересное. Не считая принцесс, которые не участвовали в гонке за корону, у Растара было пятеро сыновей. Двое умерли совсем рано, один — Варвест — еще в юном возрасте уехал учится куда-то в Адору и, по слухам, ударился в религию, стал фанатиком, после чего сгинул, растворился, пропал из поля зрения. Сейчас на корону претендовали двое: принц Мармедион и старший сын Растара Хэфилфрай. Мармедион держался Умеренных, Хэвилфрай — Простых. Каждая из этих фракций могла выкинуть на балу коленце… Корона даровалась тому отпрыску, на кого укажет в своем завещании Экверис Растар. В случае же, если император не составит завещания — а такие прецеденты бывали — нового императора из числа принцев выбирали дворяне Коронного совета. Система, как в древней Валахии, откуда родом Дракула, где господарей выбирали путем голосования знатных людей, что частенько заканчивалось кровавой усобицей…

Теперь стало кое-что ясно. Таренкс Аджи у Леса Костей банальным образом вырезал часть дворян из конкурирующих фракций, дабы — в случае, если Экверис Растар оставит корону Мармедиону или Варвесту — посадить, все же, на трон Хэвилфрая. То же самое — в случае, если старый монарх не оставит завещания — численный перевес голосов фракции Простых обеспечит Хэфилфраю корону.

— А за кого стоят Великие? — спросил я.

Блоджетт странно на меня покосился, кашлянул в кулак.

— О, у них есть кандидатура.

— Варвест?

— С ним пытались снестись, когда стало ясно, что государь Экверис Растар вскорости умрет, однако стало известно, что Варвест Растар возведен недавно в высокий священнический чин в Адоре, и не намерен, как он сказал, поганить свою душу греховной короной.

— Религиозный фанатик?

— Очевидно, что так, ваше сиятельство. Очевидно, что так. Он полагает Растаров выродившейся династией, на совести коей неисчислимые жертвы… Говорят, в период обучения теологии ему упорно внушали мысли о греховности отца и всей династии…

То есть в Адоре ему промыли мозги. Как интересно. Методики одинаковые — что тут, что на Земле двадцать первого века.

— Значит, не Варвест кандидатура? Но тогда кто?

Блоджетт снова увел взгляд в сторону.

— Великие держат ее в секрете.

А ведь ты знаешь, несомненно, знаешь эту самую кандидатуру, Блоджетт! Но не хочешь по какой-то причине мне сказать. Кого же они могут держать в секрете-то? Вот вопрос… Понятно, что кандидатура — плоть от плоти Растара. Возможно, они лелеют планы изменить законы и посадить на трон кого-то из принцесс?

— Сколько у Растара дочерей?

— Восемь было, ваше сиятельство. Выжили трое. — Он предвосхитил мой вопрос: — Но их, ваше сиятельство, совершенно невозможно посадить на трон. Взбунтуется весь Санкструм. Корона переходит только по мужской линии…

— Гнусные seksisty!

— Простите?

— Не обращайте внимания, Блоджетт. Итак, повторим еще раз: на наследника указывает император?

— Так точно.

— И им может стать?

— Любой из Растаров.

— Старшинство не важно?

— Категорически нет. Император может указать даже младенца — но в этом случае, разумеется, будет назначен регент а власть частично перейдет к коронному совету.

— А если император не оставит завещания?

— Тогда императора выбирает коронный совет по числу голосов суверенных истинных дворян, достигших совершеннолетия.

— Какая кандидатура у Великих?

— Это великая тайна, ваше сиятельство.

Вот черт, не удалось вытянуть из него фамилию, ослабив подсознание вопросами. А старик куда крепче, чем кажется…

Глава седьмая

Смотритель винных подвалов имел скукоженную физиономию старого выпивохи и рот куриной гузкой. Он вскочил при нашем приближении, явно узнал меня, метнул поклон, другой и замер у своего стола. Стол располагался в арке, утопленной в кирпичную стену. Там же были широкие двустворчатые двери, настоящие ворота в ад, а не двери, обитые ржавыми полосами металла. Были они приоткрыты, в замочной скважине торчал массивный ключ с подвеской в виде бронзовой позеленевшей цепочки.

Вход в винные подвалы, царство Бахуса с ручным зеленым змием на поводке.

— Были, были господин хогг… — промолвил смотритель, козлиный голос его отчетливо дрожал. — Как не быть. И сейчас там прохлаж… находится радостно изволят… Великое счастье… Правая рука самого архканцлера! Газеты читаем, видели господина хогга у храма вчерась и вас, вашество… Сам, сам я его в подвалы-то провел!