Сопротивляющийся вампир(ЛП) - Сэндс Линси - Страница 10

Передвигая тележку рядом с Дриной, он спросил: – Что такое FM-обувь?

– Что? – она вздрогнула и огляделась.

– Туфли, – повторил он. – Стефани говорит, что ее сестра называет это высокими каблуками, но она не знает, почему и предложила мне спросить тебя. При чем тут FM?

– Ах, – вопрос почему-то вызвал на лице Дрины борьбу. Похоже, она старалась не улыбаться и не смеяться. Справившись с желанием, она повернулась, взяла пару туфель на невероятно высоких каблуках из ряда, по которому они шли, и подняла их. – Это туфли FM.

Харпер уставился на черные туфли с ремешками и каблуками дюймов в шесть высотой. Они чертовски сексуальны и, вероятно, подойдут к черному платью, которое она подобрала ранее. – FM?

Дрина откашлялась и бросила туфли в тележку, затем объявила: – Трахни меня, и повернулась, чтобы подойти к Стефани.

Харпер ошеломленно посмотрел ей вслед. На мгновение ему показалось, что она на самом деле просит его о чем-то. Но он также понял, что эта идея ему нравится. Но тут вмешался рассудок. Быстро толкнув тележку вперед, он выдохнул: – Ты серьезно?

Дрина кивнула.

– Почему? – удивленно спросил он.

Она подняла брови, потом наклонилась и взяла одну туфлю. – Ну, посмотри на это. Это чертовски сексуально, может завести парня с двадцати шагов, – пожала плечами она.

– И женщины их так называют? – недоверчиво спросил он.

– Да. Так оно и есть, – весело сказала она. – Ты же не думаешь, что мы носим их потому, что они удобны, правда? – спросила она, заметив его непонимание. – Потому что я могу гарантировать, что это не так. Мы выбираем их исключительно для привлечения самцов. По той же причине мы выбираем бюстье и что-нибудь еще ужасно неудобное, но привлекательное для мужского глаза.

– Да. – Харпер встряхнулся. Прошли столетия с тех пор, как он в последний раз читал мысли смертной женщины. Ну, на самом деле, прошли столетия с тех пор, как он вообще беспокоился о смертных женщинах. Он просто не интересовался ими до Дженни, и не читал их мысли. И все же он полагал, что не должен удивляться таким откровениям. Уже тогда женщины делали все, чтобы привлечь партнеров: свинцовый грим, корсеты и т. д. Но открыто они не признавались, что дело именно в этом. Казалось, что женщины в наши дни стали гораздо более откровенны в этом вопросе, если они действительно называли высокие каблуки «Fuck Me». Ему пришло в голову, что мир сейчас может быть гораздо интереснее, чем раньше.

– Извини, – вдруг сказала Дрина и похлопала его по плечу, как будто хотела успокоить. – Я думаю, мы должны помнить, что все это чуждо тебе. Боюсь, мы просто забываем, что ты парень и думаем о тебе, как об одной из девушек.

– Одна из девушек, – пробормотала Харпер, снова направляясь к Стефани. Мысль была довольно пугающей. Не то чтобы он интересовался Дриной и хотел, чтобы она думала о нем именно в таком ключе, но ...

– Блядь, – вздохнул он с отвращением. Считаться одной из девушек было чертовски унизительно.

– Ты нравишься вон тому парню, Дрина.

Харпер оторвал взгляд от меню и проследил за жестом Стефани к столику, за которым сидели трое мужчин в джинсах и футболках. Один из них, сурового вида парень лет двадцати с небольшим, смотрел в их сторону. Его глаза с явным интересом скользили по Дрине.

– Он даже не знает меня, – весело заметила Дрина, не отрывая взгляда от меню.

– Ладно, он думает, что ты горячая штучка, – раздраженно поправила ее Стефани, а затем насмешливо добавила: – Ты должна услышать, что он думает.

– О? – мягко спросила она, переворачивая страницу меню.

– Да. Ему очень нравятся сапоги. Я же говорила, что они горячие.

Харпер с трудом удержался, чтобы не нагнуться и не заглянуть под стол, чтобы еще раз взглянуть на высокие сапоги. Стефани уговорила Дрину взять их, заверив, что они согреют ее поверх джинсов и тоже будут «горячими». Дрина сменила кроссовки в машине по дороге сюда. Она лежала на заднем сиденье и болтала ногами в воздухе, натягивая их поверх обтягивающих джинсов, пока он вел машину. Она также сменила легкое пальто на более теплое и длинное, которое купила, и натянула новые красную шляпу и перчатки. Теперь она была одета, как подобает для канадской зимы.

– О, чувак, это просто отвратительно, – внезапно сказала Стефани, и Харпер взглянул на девушку, чтобы увидеть, как она сморщила нос от отвращения.

Нахмурившись, он проследил за ее взглядом на «заинтересованного» смертного и проник в его сознание. Его глаза недоверчиво расширились от фантазий парня. Ему определенно нравились высокие сапоги. На самом деле парень представлял себе Дрину только в сапогах, и делал с ней такие вещи ... ну, он не сказал бы, что они были мерзкими, но они были очень горячими и заставили его быстро выйти из головы парня и раздраженно нахмуриться на него.

– Что будешь заказывать? – спросила Дрина Стефани, без сомнения, чтобы сменить тему разговора.

– Клубный сэндвич и картошку фри с подливкой, – быстро ответила Стефани.

– Хм. Пожалуй, я тоже, – решила Дрина, закрывая меню.

– Ты ешь? – удивленно спросил Харпер.

– Иногда, – пожала плечами Дрина. – Кроме того, мы не можем заставить Стефани есть в одиночестве.

– Нет, – пробормотал он, снова опустив взгляд в меню и пытаясь понять, что такое клубный сэндвич, прежде чем объявить: – Я буду то же самое.

– Итак, – сказала Стефани, когда официантка ушла с заказом, – если вы оба такие старые и оба из Европы, почему вы никогда не встречались раньше?

Дрина удивилась вопросу и усмехнулась. – Милая, Европа – большое место. Я из Испании. Харпер из Германии, – она пожала плечами. – Это все равно, что предположить, что кто-то из Оклахомы должен знать кого-то из Иллинойса только потому, что они из Соединенных Штатов, или что кто-то из Британской Колумбии должен знать кого-то из Онтарио, потому что они оба в Канаде.

– Да, но вы, ребята, бессмертны и стары как мир. Разве бессмертные не тусуются вместе. Может у них есть тайный клуб, или что-то в этом роде? Можно было подумать, что вы встречались раньше, – сказала она и добавила: – Кроме того, я думала, что вы, ребята, переезжаете каждые десять лет или что-то вроде того. Ты ведь не всегда жила в Испании?

– Нет, – сухо призналась Дрина и пожала плечами. – Египет, Испания, Англия и снова Испания. В основном Испания.

– Почему? – с любопытством спросила Стефани.

– Там моя семья, – просто сказала она. – И до недавнего времени женщины не бродили по миру в одиночку. Они должны были остаться с семьей для защиты.

– Даже бессмертные? – спросила Стефани, нахмурившись.

– Особенно бессмертные, – сухо заверила ее Дрина. – Ты должна понимать, что мы с самого рождения вбили себе в голову, что не следует привлекать внимание к себе или к своему народу, а одинокая женщина, несомненно, привлекла бы к себе внимание.

– О, конечно, – пробормотала Стефани, а затем ее взгляд переместился на Харпера. – А как насчет тебя? Ты же не девушка.

Эти слова вызвали ироничную улыбку на его губах. После целого дня, в течение которого его считали «одной из девушек», казалось, что, по крайней мере, Стефани, наконец, признала, что это не так ... хотя бы ради этого разговора.

– Я больше путешествовал, чем Дрина. Я родился на территории современной Германии, но жил во многих европейских странах, хотя и не в Англии и Испании. Я также жил в Америке, а теперь в Канаде.

– Значит, если бы не помощь Дрины, вы бы никогда не встретились.

– Возможно, – согласился Харпер и поймал себя на мысли, что ему было бы очень жаль. Дрина была интересной женщиной.

Затем принесли еду, и Харпер переключил внимание на сэндвич и жареную картошку. Коричневый сэндвич, бледные палочки и коричневая студенистая жидкость в маленькой миске сбоку не выглядели особенно аппетитно. Харпер был шеф-поваром, когда был намного моложе, и чувствовал, что презентация важна, но еда пахла удивительно вкусно.

Заинтригованный, он взял вилку, проткнул одну из картошек и поднес ее к губам, но остановился, увидев, что Стефани обмакивает свою в маленькую миску с густой жидкостью, стоящую сбоку от тарелки. Подражая ей, он обмакнул свою картошку в то, что, как он полагал, было «подливкой», и сунул ее в рот. Его глаза расширились, когда вкусовые рецепторы ожили. – На удивление вкусно, – решил он, проткнул, окунул и съел еще одну, прежде чем взять половину сэндвича и откусить от него.