Лесная невеста (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 3

— Двадцать восемь недель. Мальчик. Совершенно здоровый мальчик, — ответил Виланд. — Кира ничего не помнит и почти не говорит со мной. Но радуется, что будет ребенок, песни ему поет… Меня это не пугает. Я рад, что Киру вернули живой, и этому ребенку я тоже рад, — он сделал небольшую паузу, словно пытался собраться с духом, и произнес: — Вся беда в том, что раньше она была обычным человеком. А сейчас — ведьма. Отчетливый уровень Альфа.

Я нахмурилась: впервые за долгое время я не знала, что можно сказать. Сестра знаменитого гонителя ведьм стала ведьмой — в этом мне виделась определенная ирония судьбы, вот только я прекрасно понимала, что это невозможно.

Обычный человек не способен переродиться в ведьму или ведьмака, и Виланд прекрасно это знал. Ты рождаешься либо ведьмой, либо инквизитором, либо человеком, и этого уже не изменить.

Но его сестра стала Альфой. Либо — и это тоже было невозможно — ее этой Альфой сделали.

— Вы хотите, чтобы я работала с ней, — сказала я. — Вы хотите, чтобы она вспомнила, что с ней случилось, а психотерапевт-ведьма найдет подход лучше, чем обычный человек.

Виланд устало кивнул. Окинул меня оценивающим взглядом, и я вздрогнула, вспомнив, как Ульрих проводил пальцем по моей щеке — взгляд Выродка Арна обладал влиянием похлеще. Меня бросило в жар и сразу же накрыло волной холода, ноги сделались ватными, и в голове снова застучало: бежать! Бежать! Прятаться!

— Да, я хочу, чтобы вы с ней работали, — сказал Виланд. — Ваша работа будет хорошо оплачена, я вас заберу из вашей клиники сегодня же.

— Мой директор будет рад, — я сумела выдавить улыбку. Незачем показывать, что я сейчас чувствую. — Вы дадите мне материалы по делу?

Взгляд Виланда утратил обжигающую тяжесть: теперь рядом со мной сидел не всемогущий мучитель, а человек, почти раздавленный своим горем. Такой, каким когда-то была я сама.

— Все, что потребуется, доктор Рихтер, — ответил Виланд. — Только верните мне ее.

— Я хотел бы, чтобы вы какое-то время провели в Тихих холмах.

Потом, вспоминая об этом, я удивлялась тому, каким в этот момент было лицо Виланда. Он ненавидел ведьм — той спокойной ненавистью, которая не проходит просто так, по велению разума — и он предлагал ведьме остаться в его доме. Перебарывал себя ради того, чтобы помочь сестре.

— Я должна съездить за вещами, — я решила не спорить. Пока Виланд просил, но если понадобится, он отдаст приказ, и тогда я не смогу сопротивляться. — И лично отменить прием у нескольких пациентов.

Виланд понимающе прикрыл глаза. Ему было неприятно просто сидеть рядом с ведьмой и говорить с ней. Я почти чувствовала, как его тошнит от моего присутствия. Противоречие, которое разрывает на части.

— У вас два варианта, Арн, — сказала я, вспомнив старый совет одного своего коллеги: иногда следует говорить прямо, это поможет. — Либо вы продолжаете ненавидеть меня за то, что я ведьма, и себя за то, что вынуждены просить меня о помощи. Либо вы на некоторое время забудете о том, кто я, и будете видеть во мне просто человека, который вам нужен.

Виланд посмотрел так, что у меня невольно поджался живот от страха.

— Первый вариант губителен, — неожиданно ответил Виланд, и я понимала, каких сил ему стоит это признание. — Я постараюсь, доктор Рихтер. Постарайтесь и вы.

В этот момент из-за кустов бересклета медленно выплыла девушка в длинном голубом платье, и Виланд осекся. По лицу скользнула судорога боли, сделав Выродка Арна очень живым и несчастным.

Я дала бы этой девушке не больше девятнадцати. Высокая, с длинными каштановыми волосами, заплетенными в небрежную косу, когда-то она была лучшей и самой популярной студенткой своего колледжа. Она ходила на вечеринки с подругами, целовалась с приятелями, встречалась с красавчиком капитаном футбольной команды, и мир лежал перед ней, готовый все отдать за ее улыбку.

Теперь от былого великолепия осталась лишь осанка танцовщицы. Взгляд, которым Кира одарила меня, был ласковым и совершенно безумным. Настоящая Кира была где-то в невообразимой, недостижимой глубине — девушка, которая мягко поглаживала небольшой живот, не имела к ней отношения.

— Кира, — я сроду бы не поверила, что Виланд может хоть с кем-то говорить настолько сердечно и тепло. Он любил сестру — сейчас, услышав его голос, я в этом убедилась. — Кира, познакомься, это доктор Рихтер. Она поможет тебе.

Девушка улыбнулась и с тем же безразличным выражением лица побрела в сторону дома. Виланд растерянно смотрел ей вслед.

Когда-то сестра была его надеждой и гордостью. А теперь он стоял на руинах.

Ни с того ни с сего я вспомнила его лицо вечером, когда собрала нужные вещи и решила не сидеть дома, а провести пару часов в «Белом шлеме». Хороший частный клуб, где всем было все равно, ведьма ты или нет, если ты платишь. Иногда я надевала свое любимое серебристое платье того фасона, который делает свою хозяйку изящной и стильной и при этом ясно заявляет, что она не ищет приключений, и отправлялась в центр. Там возле белоснежных дверей клуба толпились те, кому не повезло быть постоянным и любимым посетителем.

Бармен улыбнулся мне, как старой знакомой. Придвинул высокий бокал «Огненной леди» — я сделала глоток и вдруг подумала: чем сейчас занимается Арн Виланд? Вечер выдался теплый и свежий: должно быть, он сидит в саду и перелистывает страницы воспоминаний.

Кому было выгодно его уничтожить — а Виланд действительно был уничтожен и раздавлен, просто старался не думать об этом. И как можно превратить обычную девушку в ведьму?

Уровень Альфа был совершенно отчетливым — ведьмы чуют друг друга, и я прочла в Кире тонкие свежие руны ведьмовства. Зеленые нити плавали вокруг нее примерно так же, как апельсиновые блестки сейчас плывут в моем коктейле.

— Привет.

Голос Ульриха был вкрадчивым и мягким — куратор подошел сзади, и я вздрогнула: я не почувствовала его приближения.

Раньше такого не было.

Теперь надо было взять себя в руки и быть спокойной и уравновешенной. Во всяком случае, постараться.

— Добрый вечер, господин Ульрих, — невозмутимо улыбнулась я. — Не знала, что вы ходите в «Белый шлем».

Я никогда не видела Ульриха просто так, в штатском — в такой вот стильной белой рубашке, которая мягко охватывает сильное и гибкое тело, в модных вытертых джинсах, в аккуратных светлых ботинках.

Интересно, есть ли у него семья? Жена, любовница, подруга? Дети?

Я тотчас же осадила себя. Какое мне дело до того, есть ли семья у моего куратора?

— Иногда захожу, — буднично сообщил Ульрих, и бармен придвинул к нему пузатый бокал коньяка. Мне показалось, что в этом есть что-то неправильное: ведьма и инквизитор сидят в баре и выпивают, хорошо, что не на брудершафт с лобызаниями во сахарны уста. — Как съездила?

Ведьма с ограничением в гражданских правах и с постоянным личным контролем куратора — такая, как я — не имела права не отвечать на вопросы. Поэтому я сдержанно улыбнулась и поинтересовалась:

— Почему вам это интересно?

Ульрих пожал плечами. Сделал глоток из бокала.

— Виланд мой коллега… бывший коллега, то есть. А мы не бросаем своих.

Надо же. Ситуация становилась все интереснее. Понятное дело, что Выродок Арн не удержался в своем высоком кресле после трагедии с сестрой — неужели все это затеяли просто ради того, чтобы сместить его и унизить?

Пауки в банке и то будут приятнее и милосерднее.

— Я не могу раскрывать детали, — сухо ответила я. — Врачебная тайна, если вы понимаете, о чем я.

Ульрих усмехнулся и, развернувшись на стуле, снова провел пальцем по моей щеке. В глазах куратора проплыли желтоватые блестки; я вдруг обнаружила, что сижу, намертво вцепившись в стойку. Знакомое ощущение сладостной жути накрыло меня с головой.

Клуб медленно поплыл куда-то в сторону, разноцветные огни и музыка смазались. Чувство вязкой беспомощности проглотило меня.

Не дергайся, мышка. Не убежишь.