(Не)идеальные отношения (СИ) - Гранд Алекса - Страница 9

Ещё один поцелуй. Короткий, снова кусачий, собственнический. И я остаюсь одна, с острым чувством недоумения и странной, совершенно неуместной надежды, пушистым клубком поселившейся в душе.

Он ведь не серьёзно, верно?

На то, чтобы привести себя в порядок я трачу драгоценные пять минут. Только убедившись, что ничто не намекает на это чёртово столкновение, я возвращаюсь в зал. Ободряюще улыбаюсь встревожено посмотревшему на меня отцу, вежливо благодарю Алексея за выбранный для меня десерт. 

И стараюсь не смотреть на довольно улыбающегося Стаса, втянувшего брата в обсуждение какой-то спортивной ерунды. Даже не вздрогнув, когда всё та же наглая рука скользит по моему бедру, по-хозяйски сжимая колено.

Мою попытку скинуть его конечность Градов не замечает. Совершенно. Весь оставшийся вечер не обращает на меня ровным счётом никакого внимания, флиртуя с официанткой и скалясь в ответ на подколки старшего или едкие комментарии своего отца. 

И я честно пытаюсь понять, что меня задевает больше – то, что его внимание направленно не на меня или то, что я хочу, чтобы оно было только для меня?

Ответ слишком очевиден, чтобы продолжать его игнорировать. Слушая вполуха очередные деловые разговоры двух бизнесменов, я опускаю руку под стол и накрываю его горячую ладонь своей. Секундный проблеск радости на его лице сменяется неудовольствием и лёгкой, снисходительной насмешкой.

Что-то вроде: «Ты серьёзно, Вишневская?».

Да, я серьёзно. Я серьёзно переложила его ладонь ему на колено. И да. Я серьёзно прочертила ногтями дорожку от пряжки ремня вниз.

И нет, мне за это ни капельки не стыдно. Почему-то.

Тепло попрощавшись в семьёй Градовых, мы с отцом возвращаемся домой. Между нами всё тоже уютное, спокойное молчание. Мы не задаём друг другу вопросов и не пытаемся влезть в душу и голову. И если в детстве я ещё хотела чего-то другого, сейчас я не променяла бы это взаимопонимание ни на что другое.

Наверное, именно поэтому я не удивляюсь, когда отец возникает на пороге моей комнаты с чашкой моего любимого какао. Молча садится рядом, обнимает и говорит то, что я хочу услышать больше всего:

– Всё будет так, как ты захочешь, дочь. 

– Спасибо.

Я улыбаюсь, пряча лицо у него на груди. И думаю, что нам друг с другом повезло. Больше, чем кто бы то мог подумать.

Стас

Опередив Лёху, я нагло занимаю водительское место и закуриваю сигарету. Выпускаю кольца сизого дыма, пока брат недовольно усаживается рядом на пассажирское сиденье, а отец размещается сзади, брезгливо сдвигая мою потёртую косуху, как будто она может его укусить или заразить каким-нибудь вирусом. Да, я снова проигнорировал требование влезть в костюм, и мне глубоко плевать, что он по этому поводу думает.

– А тебя не смущает, что это моя машина? – Алексей недовольно сводит брови к переносице и копается в бардачке, пока я плавно выжимаю педаль газа.

– Нет, – игнорирую тот факт, что моё имя отсутствует в страховке, и лихо подрезаю чувака на ярко-синей камаро. И не удерживаюсь от того, чтобы поддеть родственничка: – если ты сядешь за руль, мы домой и до завтра не доберемся.

Манера езды брата такая же плавная и спокойная, как и он сам, я же дурею от скорости и не гнушаюсь нарушить пару-тройку правил, если это позволит мне быстрее добраться до конечной точки маршрута.

– И когда ты успел так оборзеть? – негромко бурчит под нос Лёха, и мне отчего-то кажется, что это не я младший брат. Наверное, сказывается, что он до сих пор живет с предками.

– Как тебе дочь Вишневского? – вмешивается в наш диалог отец, а я лишь крепче вцепляюсь в витую оплетку из мягкой кожи, понимая, что вопрос адресован не мне. Концентрируюсь на дороге и на лихаче-мотоциклисте, за малым не угодившим под колёса грузовой фуры, и заставляю себя прикусить язык. Ненадолго. На полчаса, пока мы с Алексеем не окажемся наедине.

– Неплохая вроде бы, воспитанная, интеллигентная. С такой не стыдно выйти в люди, – брат рассуждает о Раде, как о породистой лошади, и я с трудом останавливаю руку, чтобы не отвесить ему подзатыльник и не воткнуть его идеальное безэмоциональное лицо в приборную панель. Контроль – не моя сильная сторона.

К моменту, когда мы въезжаем на подземную парковку, по моим венам уже течёт воспламенившийся керосин. Отец первым выходит из автомобиля и направляется к лифтам, я же цепляю старшего за рукав и, немного не рассчитав траекторию, впечатываю его в матово-белый кузов мерседеса.

– Малой, ты чё творишь? – недоуменно моргает Леха, в мгновение ока теряя весь свой лоск и невозмутимость, и в кои-то веки занимает правильную позицию. Молчит, не двигается и не пытается шутить. В общем, не провоцирует.

 – Давай проясним кое-что, – я размеренно проговариваю слова по слогам и очень надеюсь, что мне не придется повторять дважды, потому что бурлящая внутри злость грозит перелиться через край. – Рада. Моя. Женщина.

Брательник впивается пронзительным взглядом в район моей переносицы, пару раз мотает головой и, спрятав нервный смешок в кулаке, выдаёт.

– Так вот почему она весь вечер смотрела на тебя, как на сливочное мороженое?

– Еще раз, Рада – моя женщина, и хрена с два я позволю ей за тебя выйти, – акцентирую Лёшкино внимание на действительно важных вещах и начинаю испытывать тихую радость от того, что мы до сих пор не сцепились. Вряд ли мама оценит.

– Предположим, – внезапно расслабляется Алексей и, расправив складки и смахнув пылинки с безупречного пиджака, ехидно интересуется: – тогда я никак не пойму, что ты здесь до сих пор делаешь…

Наверное, я ожидал другого. Что брат начнет спорить, приводить тысячу доводов, сыпать контраргументами и всяческим образом отстаивать договорной брак с подходящей невестой, но он так быстро сдаётся и даже не пытается препятствовать, что я застываю на месте мраморным изваянием, пару минут переваривая тот факт, что никто не собирается становиться у меня на пути. А потом внутри с колокольным звоном распрямляется тугая пружина, рывком подталкивающая моё тело к чужому мерсу.

– Тачку завтра верну, – я опускаю стеклоподъемник и под Лехино сердитое ворчание вновь пропитываю салон едким сигаретным дымом, который старший не переносит.

– В отбойник не влети, малой!

– Скинь адрес Вишневских!

Спустя полчаса, четыре пропущенных от отца и небольшой крюк к Стрельцову, я заруливаю на территорию недавно возведённого жилого комплекса, который как две капли воды напоминает «Акварель», в которой я снимаю квартиру. Надежное ограждение, большие площади, современная спортивная площадка с парой десятков тренажеров, ухоженные газоны, чистые удобные лавочки и широкая подъездная аллея, в общем, все по высшему классу.

Молодой мальчишка-охранник, косая сажень в плечах, недолго меня рассматривает и гостеприимно открывает ворота, стоит мне только достать адвокатское удостоверение брата. В опустившейся на город темноте не видно, что мы похожи разве что разрезом глаз и небольшой родинкой аккурат в центре подбородка.

От лихорадящего все существо волнения желудок скручивает спазмом, хотя, быть может, виновато отсутствие аппетита и то, что ресторанную пищу я почти не тронул, полностью сосредоточившись на сидевшей рядом Раде и ошеломившей, словно удар тараном в голову, новостью о её возможном браке с Лёшкой.

Отбросив изрядно помотавшую нервы рефлексию, я выскакиваю из машины, хватаю с пассажирского сиденья одолженный у Стрельца громкоговоритель и прикладываю его ко рту, не заморачиваясь тем, что давно уже за полночь и порядочные жильцы наверняка спят.

– Рада-а-а!

Громкий звук эхом разлетается вдоль окрестностей, отчего срабатывает сигнализация припаркованного в десяти метрах тёмно-синего форда, заходится заливистым лаем писклявая мелкая собачонка и увлеченно ругается забористым матом осипший дед со второго этажа. Я же методично продолжаю нарушать тишину и спокойствие, искренне надеясь, что Рада спустится раньше, чем какой-нибудь доброжелатель вызовет наряд ментов.