Тьма, сгущайся! (СИ) - Лейбер Фриц Ройтер - Страница 22

Черная глыба, с левой стороны вонзающаяся в песочные часы, была Луной, теперь совершенно отрезанной от Солнца могучим новым небесным телом.

Странник, врывающийся в звездные песочные часы справа, не был полностью черным — Мерриам заметил на нем семь блестящих светло-зеленых пятен, каждое из которых было примерно пятисот километров в диаметре; самые дальние пятна выглядели эллипсами, ближайшие — кругами. Пятна были идеально плоскими, хотя время от времени Дону казалось, что он видит на них фосфоресцирующие ямы или шахты. У него не было ни малейшего понятия, что означают эти пятна, но он точно так же не смог бы объяснить бледно-зеленые пятна на черном брюшке паука.

«Баба Яга» и Луна вращались вокруг Странника, но маленький кораблик постепенно догонял спутник Земли, поскольку находился ближе к Страннику и летел по более низкой орбите.

Дон включил радар, внимательно следя за эхом импульсов, отраженных от поверхности Луны. Через несколько минут он пришел к выводу, что поверхность земного спутника непрерывно изменяется, а значит, процесс его уничтожения продолжается.

Неожиданно сильное эхо от неизвестной планеты показало, что Странник был абсолютно гладким шаром.

Планета-выскочка, появившаяся неизвестно откуда! Это невероятно, однако тем не менее очевидно! Дон попытался вспомнить фрагменты прочитанных или услышанных им рассуждений о свойствах пространства. Войдя в континуум вне измерений, внешней оболочкой которой является наша вселенная, какое-нибудь тело может прибыть из далекого космоса без необходимости преодоления огромного разделяющего нас пространства. Но где среди неисчислимого множества звезд и галактик находится подпространство? Почему в нашей вселенной должно быть подпространство? А может быть, пространство вне измерений имеет бесконечное множество трехмерных поверхностей, каждая из которых именуется космосом?

Внутренний голос монотонно твердил ему: «Земля и Солнце справа, за покрытым зелеными пятнами шаром. Они зашли десять минут тому назад и появятся через двадцать минут. Я пролетел только сквозь Луну, а не сквозь подпространство. Вокруг меня не межгалактическая тьма, а нормальные звезды, только небо выглядит неважно — перевязанным снопом или песочными часами, в то время как семь бледно-зеленых туманностей блестят у меня с правой стороны…»

Мерриам все еще был в скафандре, только треснувший шлем он снял и бросил на пол. В шкафчике должен был быть запасной.

— За работу! — решительно произнес он, но слова застряли у него в горле.

Дон отстегнул ремни и пододвинулся в кресле поближе к экрану. В кабине было холодно и темно, но Дон не включал ни обогревателя, ни освещения и даже пригасил огни на пульте управления. В этот момент самым важным было видеть все как можно четче.

Вращаясь по внутренней орбите, он опережал Луну. Амбразура видимого неба очень медленно росла, а черная глыба вновь затмившейся Луны так же медленно отступала назад.

Ему почудилось, что на фоне усыпанного звездами Млечного Пути он видит тонкие черные нити, соединяющие вершину Странника — скажем, северный полюс планеты — с выступающим краем Луны. Вьющиеся в космосе черные нити были едва заметны, подобно тому, как бледно светящиеся звезды можно увидеть, глядя не прямо на них, а немного в сторону.

У Дона возникло чувство, что Странник, схватив и лишив свободы передвижения Луну, теперь принялся за него; создавая вокруг маленького кораблика черную паутину, желая в скором времени высосать из человека жизненные силы.

Черт! Не нужно думать о пауках!

Внутренний голос опять прорвался в сознание: «Солнце и Земля находятся за покрытым зелеными пятнами черным шаром, видимым с правого борта. Я, лейтенант Дональд Бернард Мерриам из американских космических сил…»

На другой стороне континента, в пяти тысячах километрах на восток от места пребывания членов симпозиума, Барбара Кац, стоя спиной к Атлантическому океану, увидела мандалу и подумала о колесе с фиолетовыми спицами. Огромное колесо сделало четверть оборота и планета столкнулась с горизонтом.

— О, боже, дорогой! Это выглядит так, словно Странник вот-вот исчезнет — обиженно произнесла Барбара, обманутая и обиженная, что больше не видит нового облика планеты и показавшуюся из-за нее Луну — Ну что ж, посмотрим это по телевизору. Но… будут ли вообще телепередачи? — спросила она, с недоверием осматриваясь.

Приближающийся рассвет, который на побережье Тихого океана должен быть наступить через три часа, здесь уже освещал небо.

— Я очень устал… пожалуйста… — начал Ноллс Кеттеринг III.

Его голос был слаб, как никогда.

Барбара подхватила его под руку. Старик, шатаясь, бессильно оперся на нее, но он был совсем не тяжел. Его тело под белым костюмом было, словно чешуйка насекомого, а запавшие щеки и покрытое морщинами лицо делали его похожим на индианку почтенного возраста. Барбара невольно почувствовала брезгливость, но тут же взяла себя в руки, понимая, что это ее собственный миллионер, о котором она должна заботиться и которого просто обязана полюбить. Она поддерживала его осторожно, словно плечо старика было скорлупой, которую можно было случайно раздавить.

Пожилая негритянка, одетая в серое платье с белым воротником и белыми манжетами, подбежала к ним и поддержала старика с другой стороны. Это разозлило Кеттеринга и словно прибавило ему сил.

— Эстер! — закричал он, сильнее опираясь на Барбару — Я ведь давно приказал вам — тебе, Бенджи и Хелен — отправляться спать!

— Ах — улыбнулась негритянка — Мы не можем оставить вас одного в темноте у телескопа, сэр. Прошу вас идти осторожно. Ваше пластиковое бедро устало, оно служило вам целую ночь. Оно может сломаться.

— Пластик не устает, Эстер — бессильно ответил Кеттеринг.

— Конечно, устает! Пластик не такой сильный, как вы! — заметила негритянка и вопросительно посмотрела на Барбару. Девушка решительно кивнула в ответ. Они провели старика по толстому покрову травы, по трем сияющим чистотой бетонным ступеням и по длинной холодной кухне со старой, большой плитой, на которой можно было смело готовить пищу для большого отеля.

На широких ступенях внутри дома Кеттеринг приказал остановиться. Может быть, здесь, в огромном холле, в котором царил холод, мужчина вернулся мыслями к ночному небу.

— Мисс Кац — начал он — когда небесное тело находится высоко в небе, оно выглядит так, словно стоит, когда же оно заходит или восходит, создается впечатление, что оно лежит. Это же касается и созвездий. Я часто задумываюсь…

— Нет, прошу вас, сэр! Вы должны отдохнуть — прервала его Эстер, но миллионер нетерпеливо дернул плечом и продолжил:

— Я часто задумываюсь над тем, что является ответом на загадку Сфинкса — который утром ходит на четвереньках, в полдень — на двух ногах, а вечером — на трех? Так вот — это не Человек, а созвездие Ориона, восход которого сигнализировал о разливе Нила.

При последних словах голос его задрожал, голова упала на плечо, и Кеттеринг позволил отвести себя наверх. Барбара с удовлетворением заметила, что старец опирается на ее плечо значительно сильней, чем на плечо негритянки и подумала, что она, пожалуй, знает, почему вечером думаешь о трех и даже о четырех ногах.

Девушка и негритянка уложили старика в постель в темной спальне, еще большей, чем кухня. Эстер вытащила что-то из-под подушки и спрятала в выдвижной ящик. Но через секунду передумала и показала это Барбаре.

Это была изящная, довольно большая кукла с кудрявыми черными волосами, одетая в черное кружевное платье, черные чулки и длинные перчатки.

— Под полуднем следует понимать полночь — с трудом пробормотал Ноллс Кеттеринг.

Эстер посмотрела на черные сапоги Барбары, на ее кудрявые черные волосы, на черный комбинезон и улыбнулась.

Барбара, несмотря на все усилия, тоже не смогла сдержать улыбку.

Пол Хэгбольт смотрел сквозь ворота Ванденберга-Два на майора Буфорда Хамфрейса. Рядом с Полом стояла Марго, держа на руках Мяу. Десять остальных членов симпозиума толпились за ними. Темные контуры их фигур выделялись на фоне серебристой металлической сетки ворот, усеянной фиолетовыми и желтыми бликами.