Непарад (СИ) - Воронков Александр Владимирович - Страница 4

- Погодь, Стас! Мы, вообще-то, собирались в лагерь сейчас, народу, опять же, пиво обещано... - Попытался спорить Воробьёв.

- Ничего не знаю. Сперва ко мне, а уже потом - хоть в 'Артек'! Лично отвезу. И без споров: на всю жизнь обидите!..

С этими словами я подхватил ближайший пакет, в котором узнаваемо звякнуло, и устремился к оставленной в переулке машине, слыша за спиной топот волей-неволей последовавших за мной бывших одноклассников.

И вот мы разместились в 'шкоде':

- Так, парни! Всё-таки славно, что мы так пересеклись. Ведь сколько лет прошло: без звонков, без телеграммы. Кому рассказать, скажут: брехня!

- Угу, а вдоль дороги мёртвые с косами стоят! - усмехнулся Андрей. - Вот если бы ты за новостями следил, то ещё и на реконструкции побывал бы. Вон, Борька не даст соврать: зрелище было классное, почти как на войне.

- Подтверждаю, всё чики-пики было. Только что пули над головами не свистели. А так и стрельба, и взрывы, даже броневик ездил и уланы конные. Но ты, Стас, лучше расскажи, как ты сам тут очутился? Ты ж после восьмого класса уехал.

- Не 'после восьмого', а 'в восьмом'. Как раз как зимние каникулы закончились. У нас перед этим тётя в Киеве померла, отцова сестра старшая. Вот отец в наследство вступил, да и переехали на 'нэзалэжну'. Думали, что хороший вариант: свой домик в столице, цены там, опять же, в те времена пониже российских были. Школу закончил, в Политех поступил, отец на неплохую должность устроился... Кто ж знал, что эти уроды Майдан устроят и война будет?

- Не война, а АТО - сумничал Будка.

- Да иди ты в пень! Какая, к чертям АТО, с бомбёжками и артиллерией? Да ещё мобилизации одна за другой? Сорок первый, что ли?

Ну вот от мобилизации я сюда и перебрался. Ещё не хватало за Каломойшу с гоп-компанией башку подставлять.

- Поня-ятно... - протянул Андрей. - Выходит, вынужденный мигрант ты теперь? А что же сюда, а не в Россию уехал? Отбил бы телеграмму, я б тебя встретил, жильё на первое время, работу нашли бы...

Добрая душа, что и говорить!

- Не-е, ребята, в Россию что-то не захотелось. Там ситуация непонятная была: а вдруг и там чего случится? Санкции-эмбарго всякие, Крым, опять же, Запад ссался кипятком... Вдруг тоже война? А Польша, как-никак, родина предков. У нас в семье даже шляхетские грамоты хранились и паспорт прапрадеда: приедем - покажу. Здесь этническому поляку проще гражданство получить, законы такие. А с польским гражданством по всей Европе кататься можно невозбранно: Шенген! Вот я и уехал.

- А родные?

- Отец к тому времени помер, сестра замуж вышла ещё пока в России жили. Племянников вон, двое на Урале растут. Это я пока что - вольный орёл, никто не окольцевал. Вот и приехал сюда, работу нашёл на первое время не сильно денежную, но с перспективой. Подал документы на гражданство, но тут ведь как: хоть мне, как этническому поляку и льготы с этим полагаются, но всё равно: пока безвыездно два года тут не прожил - так и был в статусе иностранца, хоть и репатрианта, конечно. А жены пока не нашёл: не сложилось как-то...

- И не спеши, наше дело ещё молодое! - Будкис хитро подмигнул. Ты гляди: в школе, как сейчас помню, не меньше трёх девчонок сохли по нему, блондину голубоглазому, а выходит, никто до сих пор так и не 'окольцевал'.

- Что, 'орлы в неволе не размножаются'? - припомнил я древний анекдот.

- А то как же!

Так, за дружеской болтовнёй, мы доехали до моей 'берлоги'. Хоть домик я снимал и в селе, вследствие чего приходилось вставать пораньше, чтобы успевать на работу в город, но весьма гуманная арендная плата вкупе с хорошей экологией и прекрасной охотой в близлежащем лесу, до которой я всегда был большой любитель, вполне компенсировали некоторую отдалённость от 'цивилизации'. Кроме того, владелец дома за всё время проживания приезжал сюда раз пять-шесть, поскольку сам проживал в Гдыне, а домиком в деревне, доставшемся ему в наследство, планировал заняться не раньше ухода на пенсию. Вернее сказать, в Гдыне проживала, главным образом, семья хозяина, сам же он большую часть жизни проводил в дальнем плавании в должности судового штурмана.

Так что на моё уединение здесь никто не покушался. Иногда захаживали по-соседски местные крестьяне, из которых я ближе всего сдружился с егерем Мареком, который сам был из семьи репатриантов из СССР. Но поскольку его семейство покинуло Союз ещё в период, когда нынешний повелитель местного охотхозяйства ещё лежал в коляске и марал пелёнки, ни русского языка, ни особенностей жизни в СНГ он практически не знал. Зато великолепно изучил все окрестные леса, поля и болота, по которым таскал богатеньких приезжих, возжелавших приобщиться к древней польской забаве охоты на пернатую и четвероногую дичь. Я тоже не раз хаживал с ним, сперва с арендованным ружьём, а после получения разрешения на оружие и сдачи экзамена в Охотобществе - уже и со своей вертикалкой ИЖ-27ЕМ ещё советского выпуска. Конечно, не 'бенелли', но ружьё надёжное, да и нет у меня лишних пенёндзов, чтобы 'бенелли' с 'ремингтонами' скупать. Мне главное не понты, а душевное спокойствие.

Загнал машину во двор, выгрузились, втроём заволокли покупки парней на кухню. Вот же хомяки запасливые, руки оторваться могут! Набрали всего столько, что неделю гулять можно... Это если на троих.

Врубили музыку, на пару с Будкой принялись мастерить холостяцкую закуску: чтоб за такую встречу, да не выпить? Что мы, не русские, что ли? Пусть не по крови, конечно...

Воробьёва погнали в душ: наш 'красноармейчик' на своей реконструкции набегался-настрелялся с утра так, что от амбрэ пота и пороховой гари на маленькой кухне стало просто не продохнуть. Ему-то что, он принюхамшись...

Андрей

Отмывался я у Стаса довольно долго: ружейная смазка, копоть и окопная грязь позапачкали одежду и солидно измазали кожу. И это мы 'воевали' да стояли в бивуачных условиях всего ничего. А каково было предкам на настоящей войне, с недельными пешими переходами, окопной жизнью месяцами в траншеях, дрянной водой, вшами и рвущимися над головой крупнокалиберными 'чемоданами'? Так вот же...

Натянув предоставленные щедрым Трошицинским безразмерные бермуды, которые пришлось прихватывать на талии солдатским ремнём с орлёной пряжкой, чтобы не сваливались, и фиолетовый махровый халат, я стал похож на эдакого русского барина-отставника, каких любили писать передвижники вроде Федотова. Форму с аутентичным исподним, кроме фуражки да сапог, закинул в автоматическую стиралку на быстрый режим и, весь такой из себя вымытый, завалился обратно к парням.

Стол уже был накрыт: помимо закупленной нами в супермаркете закуси будущую пиршественную арену украшали добротная, литра на два, фаянсовая миска с овощным салатом, три пиалки маринованных грибочков, украшенных луковыми колечками и источающая даже из-под закрытой крышки запах жареного мяса супница. Ну и бутылки стояли на своих местах, чуть подрагивая прозрачным содержимым в такт наших шагов.

Будка с Троцким, как и положено настоящим товарищам, не стали начинать отмечаловку нежданной встречи до моего прихода: игнорируя до поры 'достархан', оба стояли возле книжных полок, разглядывая какую-то крупноформатную книгу.

- А вот и я, почтеннейшая публика! Что за манускрипты штудируем, орлы-соколы?

Оба разом оглянулись:

- Да вот, решил показать Борису свою коллекцию. Он, оказывается, тоже бонист и нумизмат. Знать бы заранее, можно было бы ещё и поменяться дублями. - Стас протянул аккуратно прикрытую плёнкой клеммташа древнего вида купюру с изображением Петра Первого в треуголке - вот этих пятисоток у меня, к примеру, целых три штуки и все, попрошу обратить внимание, в идеальном состоянии, как только со станка.

Машинально взяв банкноту, я поглядел на прихотливо украшенную орнаментом бумагу. В той, навсегда ушедшей в Историю, Империи, это были большие деньги. Простому человеку, вроде меня, пришлось бы трудиться не один год, чтобы заработать такую сумму. А сейчас эта пятисотка стала всего-навсего простым экземпляром в нумизматической коллекции... Всё течёт, всё меняется...