Постэпидемия - Литвинов Станислав - Страница 2

— Решение закрыть международные перелёты вызвано тем, что все случаи… я подчеркиваю: абсолютно все случаи заражения наших граждан произошли за пределами России, — скучно, и понимая, что говорит скучно, произнёс Сергей. — К счастью, развёрнутый рядом с аэропортом Шереметьево Центр профилактики и контроля…

— Незаконный, нарушающий базовые конституционные права граждан! — неожиданно завопил молчавший до сих пор мужчина.

Поскольку телевизор Шлыков смотрел редко, лицо крикуна не показалось ему даже отдалённо знакомым, как и имя, которое назвал редактор перед началом программы. Сергей счёл информацию об имени избыточной ещё и по той причине, что со слов редактора понял, что крикун — профессиональный представитель «гражданского общества», обеспечивающий программам канала «альтернативную» точку зрения.

— Задержания абсолютно всех, без исключения, прибывающих граждан незаконны!

— Не задержания, а карантинные мероприятия, — терпеливо объяснил Сергей, вновь сбиваясь на сухой тон. — Режим самоизоляции, который мы вводили во время первой пандемии, дал отличные результаты. Люди поняли, что наша просьба вызвана заботой об их здоровье и в подавляющем большинстве соблюдали предписанные правила. А разовые случаи нарушения сразу становились достоянием гласности и вызывали бурное осуждение граждан. Достаточно вспомнить «казус Эберова», когда владелец нескольких пивных скрыл от врачей пребывание за границей и в результате заразил больше ста человек…

Однако слушать доводы разума никто не собирался.

— А этот вопиющий случай, когда в центре Москвы схватили человека только за то, что он захотел погулять с собачкой!

— Он нарушил установленный режим…

— Тот гражданин счёл распоряжение незаконным! А если гражданин считает что-то незаконным, он имеет право не подчиняться…

— Кто вам это сказал? — изумился Сергей.

— Ваше рабское сознание вызывает у меня презрение! — на физиономии «общественника» расплылась высокомерная ухмылка человека, которому разрешили говорить, что угодно и оскорблять кого угодно, пообещав, что за это ему ничего не будет.

Шлыков помолчал, обдумывая услышанное, понял, что спорить в этом направлении бессмысленно, и вернулся к вопросу, на котором оказался прерван:

— Определив, что все случаи заражения граждан происходили во время поездок за пределы страны, а также после контактов с прилетающими в Россию иностранцами, Карантинная служба развернула Центр, через который проходят все, без исключений, прилетающие пассажиры. Анализаторы «Вектор» способны определять наличие вируса на самых ранних стадиях, и, если мы предполагаем заражение — человеку предстоит двухнедельная изоляция в Коммунарке.

— Это нарушение прав! — завопил «общественник».

— Мы были в этом вашем Центре! — поддержал его швед. — Нас там проверили, а потом запретили въезд в Россию и выдворили из страны!

— Запретить въезд могли в случае отказа от прохождения карантина.

— Мы имели право отказаться от карантина!

— Имели, — не стал спорить Сергей. — А мы имеем право отказать во въезде.

— Нас должны были пустить! Никто во всём мире ещё не вводил ограничения!

— Мы — ввели.

— Это было незаконно!

— Почему?

— Потому что ни в Швеции, ни во всём мире карантина ещё не было.

— Вы обязаны всех пускать и помогать! — вернул себе слово «общественник». — Вы обязаны помогать всем! Не секрет, что многие люди, особенно наши ближайшие соседи, стремятся въехать в Россию, потому что в этой стране низкий уровень заболеваемости. Почему закрыты границы? Почему на пропускных пунктах выстраиваются огромные очереди? Люди хотят туда, где безопасно! Вы обязаны их пропустить и помочь! Вы обязаны их лечить, если они являются носителями вируса!

Несколько мгновений Шлыков смотрел на вошедшего в раж «общественника», после чего беспомощно посмотрел на ведущего. Тот едва заметно пожал плечами.

Никто не ждал Вторую Волну так скоро. Точнее, простые люди вообще её не ждали, они радовались официальному прекращению пандемии и восстановлению международного движения. Простые люди вышли на работу так, как не выходили очень давно: с радостью. И не слушали специалистов, указывающих на вероятность повторного заражения: потому что устали от плохих новостей и плохих предсказаний. А специалисты и не стремились донести свои ожидания до широких масс, их доклады ложились на столы высших государственных чиновников, которые и принимали решение, как относиться к услышанному. Кто-то из них поддался всеобщей эйфории и засунул мнение специалистов в… самый дальний ящик письменного стола. А кто-то, прочитав, коротко выругался, вздохнул, сказал себе, что самое дерьмо только начинается и поставил перед разведчиками новую задачу.

И этот «кто-то» оказался готов ко Второй Волне, к мутировавшему COVID-20US, вырвавшемуся из недолеченного Нью-Йорка, и разлетевшемуся по миру так быстро, что ошарашенные люди глазом не успели моргнуть. Инкубационный период — неделя, передача — воздушно-капельным, без всяких посредников в виде поверхностей. Смертность — сорок процентов. Американский штамм оказался хуже даже самого агрессивного — «бергамского», и кувалдой врезал по едва оправившейся планете. И появился, словно по заказу! — в крайне неудачное время: в сезон покупки рождественских подарков, вихрем промчавшись по ярмаркам, праздничным базарам и торговым центрам. Большие города «закрылись» почти сразу, на третьи сутки, но всё равно опоздали, потому что блокировать трафик нужно было не после первых случаев, а до. Нужно было не верить благостным отчётам ВОЗ, а мониторить крупнейшие госпитали и медицинские центры, следить за происходящим, внимательно изучать все подозрительные случаи, избегая желания крикнуть «Волки!» — слишком рано, но ухитриться сделать нужный доклад в нужный момент.

Чтобы решение было принято вовремя.

Непопулярное решение, поскольку нигде ещё ничего не началось, и ссылка на то, что в нью-йоркских больницах для бедных резко подскочила смертность пациентов с симптомами гриппа, показалась смехотворной.

Сеть заполонили гневные вопли и петиции, кто-то додумался подать в суд, кто-то требовал соблюдения прав, кто-то призывал к акциям гражданского неповиновения. В аэропортах начались стихийные митинги под общим лозунгом: «Мы устали от вируса!»

Три дня люди требовали отставки правительства, а на четвёртый начались массовые смерти в Париже, Лондоне, Берлине и других европейских столицах, лидеры которых громко поддерживали обвинения, выдвигаемые недовольными россиянами к правительству. На четвёртый день власти Нью-Йорка признали, что новый вирус стартовал из Большого Яблока, обвинили Россию в нагнетании паники и призвали объявить пандемию. Вторую за год.

И в тот же день Сергей Шлыков вылетел в Брюссель в составе группы военных медиков — на помощь задыхающимся бельгийцам. Был прикомандирован к карантинному отряду № 29/273, и повидал в его составе такое, о чём рассказывал только в отчётах. Многое из того, что ему довелось пережить, Шлыков постарался забыть, однако женщина из бедного района, врезалась в память навсегда. Её большие глаза, ставшие безумными ещё до того, как она поняла, что приговорена, её белая кожа, грязные волосы, сломанные ногти…

«Je ne suis pas malade! Ce n'est pas de ma faute![6]» кричала женщина, прижимая к груди плюшевого медведя, и её крик стоял в ушах спускающегося по лестнице Шлыкова.

«Je ne suis pas malade! Ce n'est pas de ma faute!»

А кто виноват?

— Вы во всём виноваты! В то время, когда весь мир переживает очередную пандемию, вы закрываете границы и отказываете в помощи людям!

— Наши медики работают во всех странах…

— Не меняйте тему!

— Вы не пустили в страну моих друзей! А один из них потом умер от вируса!

— Полагаю, наши сотрудники предлагали ему пройти курс лечения…

— Какое лечение? Вы постоянно твердите, что что-то там предлагаете, но, чтобы говорить на медицинские темы, необходимо иметь соответствующее образование, — с напором заявил «общественник», имени которого Сергей до сих пор не вспомнил. И требовательным тоном поинтересовался: — Оно у вас есть?